Юрий Нестеренко - Абсолютное оружие Страница 26

Полковник, довольный тем, что узкий ход кончился и больше не надо идти гуськом, решительно обогнал доктора; еще несколько солдат сделали то же самое, держа наготове штурмовые винтовки. Брэддок жестом приказал погасить фонари, которые сделали бы членов отряда легкой мишенью. Некоторое время все стояли неподвижно, прислушиваясь. Слова трудно было разобрать, но язык не походил ни на английский, ни на испанский. Альварес по знаку полковника выставил в сторону каменного зева направленный микрофон. Теперь голос в шлемах зазвучал гораздо громче и отчетливей.

— Чего мы стоим? — сразу же расслабился Джонс. — Это же Маркус. Это его голос.

— Это язык майя? — требовательно спросил полковник. — Вы понимаете, что он говорит?

— Похоже на юкатек, но, кажется, какой-то диалект, с которым я раньше не встречался. Странно, Маркус не говорил мне, что знает такую версию языка. Уже само по себе это тянет на большое открытие…

— Ну хоть что-то вы понимаете?

— Он повторяет одни и те же фразы с небольшими вариациями. Не знаю, зачем. Может быть, не уверен в правильном произношении. Кажется, там что-то про кровь и пищу…

— Кровь, говорите? Не нравится мне это. Ладно, вперед. Не расслабляться.

Проход был низким, рослым солдатам пришлось пригибаться — тем сильнее оказался контраст с действительно большой пещерой, где они оказались. В ней легко мог бы поместиться «Боинг-747», если бы, конечно, кому-то удалось протащить его сквозь сплошную каменную толщу. В плане пещера была почти круглой, образуя нечто вроде сильно сплюснутого по вертикали и срезанного снизу шара; в то же время грубые неровности стен не оставляли сомнений, что этот подземный зал — естественный, и основатели потайного святилища не пытались специально придать ему правильную форму. Зато они проделали кое-что другое…

Проход вывел отряд на широкий каменный карниз, нависавший над полом пещеры подобно лишенному перил балкону на высоте около восьми метров. От этого «балкона» вниз вела вырубленная в стене пещеры галерея, двумя спиральными витками против часовой стрелки обвивавшая все помещение, прежде чем достигнуть пола прямо под карнизом. И всю внутреннюю поверхность помещения — стены, пол, потолок — покрывало то, что через приборы ночного видения сперва показалось вошедшим затейливыми барельефами, причудливой резьбой по камню. Но присмотревшись, они увидели, ЧТО послужило материалом неведомым декораторам.

Самое жуткое впечатление производила галерея: здесь мертвецам, наполовину вмурованным в стену, придали вид идущей процессии. Длинная вереница скелетов, словно шагая в затылок друг другу, спускалась с «балкона» до самого пола, дважды опоясывая зал. Левая рука каждого из них держалась за ребро впереди идущего, очевидно, прикрепленная к нему каким-то клейким составом; все же за века многие кости, чаще всего рук и ног, выпали и валялись на полу галереи. У некоторых отвалились обе ноги, но ребра и череп, надежно зацементированные в стене, по-прежнему висели в воздухе над полом, продолжая участвовать в этой процессии смерти. На полу самой пещеры целых скелетов не было: он был вымощен костями, словно чудовищным паркетом. Кости были пригнаны друг к другу настолько плотно, что между ними почти не оставалось щелей; промежутки между большими костями заполнялись маленькими косточками, вероятно, детскими и младенческими. Однако именно потому, что эта сплошная масса костей утратила всякое сходство с человеческими существами, она выглядела не столь гнетуще, как «шествие» на галерее. Потолок походил на булыжную мостовую — вот только роль булыжников здесь исполняли перевернутые черепа; с некоторых еще свисали пыльные остатки волос. Но даже под этими черепами можно было различить трещины, радиально расходившиеся от центра купола — словно и впрямь когда-то могучий удар снизу разломал каменные своды, пробиваясь наверх. На полу же в центре пещеры, как раз под тем местом, откуда расходились трещины, возвышался целый холм из черепов, высотою больше человеческого роста. Мертвые головы не напАдали сверху — их явно сложили так специально, все — глазницами наружу, и тоже сцементировали вместе каким-то составом.

— Иисусе милосердный… — выдохнул в наступившей вдруг тишине О'Лири, — сколько же их здесь?!

— Тысяч двадцать как минимум, — тихо ответил Хоренстиин, — а может, и все сорок, или больше. Чтобы понять, скольких они в пол умостили, тут бригаде патологоанатомов на месяц работы…

— Между прочим, есть и христианские церкви, декорированные настоящими черепами и костями, — поспешил заметить Джонс. — Например, Костница в Чехии…

— Джентльмены, мы здесь не на экскурсии, — напомнил Брэддок и шагнул к краю «балкона», увидев, наконец, и источники света, и того, за кем они сюда пришли.

Почти под самым «балконом» над сплошным слоем костей возвышался еще один предмет, не столь, впрочем, высокий, как гора черепов — где-то четыре с половиной фута. Сверху он казался толстым, причудливой формы, каменным столбом, переднюю часть которого покрывали какие-то бугры, а на верхушке выросли два сталагмита — вот только симметричных им сталактитов нигде не было. Между этими сталагмитами виднелись пять глубоких отверстий в камне — самое большое, квадратное, в центре, ориентированное одним из углов на холм из мертвых голов, и четыре совершенно одинаковых круглых дыры поменьше вокруг него, на продолжении диагоналей квадрата. Вокруг столба в девяти каменных чашах пылал огонь, не дававший дыма. А внутри этого огненного кольца, рядом со столбом, частично загораживая его от вновь пришедших, стоял доктор Маркус Квинсли, который уже ничего не бормотал, а заносил над верхушкой столба какой-то маленький предмет и, похоже, совершенно не интересовался происходящим вокруг. Больше в пещере, если верить глазам и приборам, никого не было.

Полковник включил фонарь и направил его вниз. Предмет в руке археолога ярко блеснул серебром, и Брэддок, с его безупречным зрением, понял, что это статуэтка ягуара.

— Черт побери, Квинсли! — гаркнул полковник. — Что это вы вытворяете? Почему вы покинули лагерь без моего ведома?!

Тот, к кому он обращался, нехотя поднял голову и прищурился в свете уже нескольких фонарей, бивших ему в лицо.

— Зря вы сюда пришли, — сказал он.

— В самом деле, Маркус, — поддержал полковника Джонс, также подходя к краю карниза, — что это за балаган? Ты бы еще черный балахон нацепил, и цепь с пентаграммой!

— В этом нет необходимости, — серьезно ответил Квинсли, — одежда ни на что не влияет. Уходите и не мешайте мне. Мне теперь уже никто не сможет помешать.