Кир Булычев - На полпути с обрыва Страница 27

Оставшись в одних трусиках, Кора вздохнула с облегчением, ибо поняла, что полковник ни разу на нее и не взглянул – все его внимание было поглощено ее одеждой. Полковник оказался человеком долга.

– Все, – приказал он, – сдай мне все.

Кора подчинилась и тут же надела длинные розовые казенные трусы – сейчас бы сыграть в них в футбол, потом рубашку – откуда они вытащили такие неудобные и так плохо отглаженные вещи?

Убедившись, что все вещи Коры у него в руках, полковник коротко произнес:

– Все. Я пошел в лабораторию. Будем исследовать!

Зачем исследовать белье, он так и не сказал.

Дверь за ним закрылась. Кора подошла к осколку зеркала, прибитому к стене. Зрелище оказалось неутешительным. Халат был широк, но страшно короток, из-под него торчала грубо сшитая сиреневая рубашка без воротника, вместо него была продета веревочка. «Господи, в нашем приюте на Детском острове, – подумала Кора, – за такую одежду рассчитали бы всех кастелянш и сама директриса приюта госпожа Аалтонен перешивала бы эти гадкие тряпки».

Без стука в дверь зашел доктор Блай, похожий на морского слона.

– Переоделись? – спросил он.

Доктор занимал все пространство двери. При тусклом полуподвальном освещении кожа его казалась серой и бугристой.

– Переоделась, – согласилась Кора.

– Давайте сюда ваше белье и всю одежду – ну быстро, быстро, мне надо нести это в лабораторию на обследование.

– Простите, но все у меня взял ваш полковник, с усиками.

– Рай-Райи?

– Кажется, так его зовут.

– Я так и знал!

Врач не скрывал своего разочарования.

– Не врете? – спросил он с пустой надеждой.

– Нет. Где здесь спрячешь? – сказала Кора.

– Прятать негде, – согласился Блай.

Врач ушел, а Кора направилась к двери, чтобы закрыть ее.

Но в дверях стояла медсестра в белом клеенчатом фартуке.

– Вы за моей одеждой? – спросила Кора.

– Мне надо отнести ее в лабораторию.

– Послушайте, мою одежду унес полковник Рай-Райи, потом за ней прибегал доктор Блай, теперь вы. Что в моей одежде особенного? Откуда в вас такое радение?

– Глупости, – ответила медсестра. – Каждый хочет с вас чего-то поиметь. На нашу зарплату разве разживешься импортом?

– Вы хотите сказать, что полковник взял мою одежду себе? – искренне удивилась Кора.

– Еще бы. Ваше белье денег стоит.

Тут раздался неприятный звон – как будто заработал плохо смазанный будильник.

– На ужин, – приказала медсестра, – идите уж.

Медсестра показала Коре путь в столовую на первый этаж. Сама же не скрывала разочарования.

– Могли бы и предупредить, – сказала Кора у дверей столовой.

– Откуда мне знать, что они такие шустрые!

В столовой, покрашенной серой краской, тоскливой настолько, что никакая, даже самая изысканная, пища и в глотку бы не полезла, под портретом одноглазого президента уже собрались пленники с Земли.

Восемь человек.

Вот они: справа сидит мрачный, глядящий в пространство Эдуард Оскарович Калнин, он даже не заметил, что Кора пришла переодетой в униформу больницы. Рядом с ним горбится, массирует свой шрам Покревский. Тот увидел Кору и кивнул ей. Дальше положил массивные кулаки на стол бывший полицмейстер Журба. Нинеля шепчет ему что-то, наушничает. Инженер знаками пытается разговорить печальную принцессу. Но принцесса не поддается его хитростям. Миша Гофман сгибает и разгибает алюминиевую вилку и поглощен этим занятием.

Кора прошла на свое место – его показала ей Нинеля, рядом с собой.

– Допрашивали? – спросила она.

– Нет, только доктор осмотрел. Мучил, не представляешь как!

– А Гарбуя видела?

– Кого?

– Значит, Гарбуя ты еще не видала.

Медсестра вкатила стол на колесиках, на нем, опасно кренясь, стояли миски и тарелки. Проходя мимо стола, медсестра ловко кидала миски, они ехали по плохо протертой деревянной поверхности и замирали перед едоком. Вторая медсестра шла следом и кидала перед людьми ложки. Все это походило на цирковой номер. Коре хотелось им аплодировать, но все воспринимали операцию серьезно, были заняты наступающей едой – только Коре не хотелось есть, она появилась здесь недавно, и ее беспокоили другие проблемы.

Гороховый суп был невкусным, недосоленным. Журба крикнул:

– Где соль, мать вашу! Сколько раз надо об одном и том же просить!

Никто ему не ответил. И никакой соли ему не принесли, но когда минут через пять или десять снова появились медсестры, то они несли вдвоем большую кастрюлю. Медсестра поставила кастрюлю на край стола, а вторая принялась зачерпывать поварешкой густую кашу и метать ее в опустевшие миски.

Когда операция кончилась, медсестра достала из-под фартука большую открытую консервную банку, наполовину наполненную желтой крупной солью.

Все принялись есть кашу, и некоторые щедро ее солили. А так как первый голод, правивший этой маленькой колонией, был утолен, то люди начали разговаривать, повеселели.

– Что будет дальше? – спросила Кора у Нинели.

– Наверное, опять испытания. Они нас все испытывают, что мы умеем делать. Вчера нас по лабиринту гоняли. А может, допрашивать будут, беседовать.

– А ты кашу доедать будешь? – спросила Нинеля.

– Нет, не хочется.

– Давай я доем, – сказала Нинеля. – Чего ей пропадать?

– Конечно, бери.

Нинеля взяла миску Коры, отвалила почти полную ложку своему соседу Журбе, который заинтересованно глядел на нее, остальное съела сама.

Дверь открылась, но вместо ожидаемых медсестер в мясницких фартуках вошел странного вида неподходящий человек, очевидной, но неприятной женственности.

У него были курчавые волосы, как у толстого мальчика, которого бабушка водит со скрипочкой заниматься к дорогому преподавателю. В нем было много от такого мальчика, даже в повадках. Только вместо бабушки за ним выступал полковник Рай-Райи и еще один военный, неизвестный Коре. Новый гость был одет легкомысленно, в длинные шорты, белые гетры, белые матерчатые туфли, в белую же пропотевшую футболку с короткими рукавами.

Покачивая бедрами, мужчина прошел в дальний конец стола и уселся там на стул, услужливо подставленный прибежавшей из другой двери медсестрой.

– Ну что ж, – сказал тонким голосом мальчик, оглядывая стол. – Нас можно поздравить?

– Да, товарищ Гарбуй, – громко сказала Нинеля. – Нашего полку прибыло.

– Ну, пока что не полку, а отдельного стрелкового отделения. Хотя вам простительно, Нинеля, вы военному делу не обучены.

Гарбуй щелкнул толстыми пальцами, и тут же полковник Рай-Райи положил перед ним историю болезни Коры. Она ее узнала. Гарбуй стал листать тетрадку, шевеля толстыми мокрыми губами.