Владимир Васильев - Три шага на Данкартен Страница 27

Близнецы скромно потупили глаза. В управлении трудно было найти более ревностных фанатов фехтования. Валентина Берковича фанатом назвать было трудно, но спецкурс по холодному оружию он, естественно, закончил, причем с блеском.

– Смотрите мне… Чтоб без фокусов. Операция только выглядит заурядной, на самом деле она очень важна.

– То-то я смотрю, что два флота с фронтира сдернули, – задумчиво протянул Беркович.

– Наблюдательный ты, – пробурчал Юрий. – Две недели уже как в секторе с хобартами пикируемся.

Валентин мечтательно поглядел на полусферический потолок схрона:

– Дать бы им по шапке, и спокойно заняться делами…

– Дадим в свое время. Для того мы и здесь… Ладно, на выход.

Четверть часа на экипировку; первыми уходят близнецы. Одеты не пойми как – не то охотники, не то бродяги. Рукояти лучевых шпаг надежно спрятаны под одеждой. На виду только паршивые с первого взгляда короткие клинки. Приблизительно так же как любой из близнецов выглядит и Валентин Беркович, только уходит он в противоположную сторону.

Юрий провел его взглядом, вздохнул и задействовал автоматическую следящую систему.

Ему самому предстояло действовать совсем без оружия. Хотя, лучевая шпага имелась и у него – без этого устройства любой разведчик чувствовал себя хуже, чем голым.

День был серый, как бетонная стена. Вчерашний ветер улегся, над схроном нависли мышастые тучи; сеялся мелкий и противный дождь. Тот, что всегда представляется бесконечным.

– Ну и погодка, – пробурчал Юрий под нос.

Наружу он, понятно, выглядывал, но одно дело увидеть дождливый день на экране следящей системы, и совсем другое – ощутить всю эту слякоть на собственной шкуре.

Короткий приказ менеджеру экипировки: голенища потрепанных сапог герметично срастаются со штанинами. Чуть ниже верхнего обреза голенищ. Все, теперь Юрий мог бы бродить в воде по грудь и оставаться под одеждой сухим.

Втянув голову в плечи, он сунул руки поглубже в карманы и побрел к опушке.

В лесу дождь чувствовался немного меньше, но зато капало не только с неба, а еще и с деревьев. Под ногами постоянно хлюпало; Юрий то и дело оскальзывался. Пришлось еще раз потревожить менеджера и отрастить на подошвах внушительные шипы.

«Не забыть бы потом спрятать их… – подумал Юрий. – А то проколешься, как пацан на экзамене…»

Юрий знал, что большинство провалов случаются от подобных мелочей.

Он брел по промокшему лесу, изредка сверяясь с естественным компасом – мхом на стволах. Здесь мох тоже рос с северной стороны, поскольку Райма располагалась в северном полушарии.

«Райма, – подумал Юрий. – Название, скорее характерное для хобартов. Точнее, для англоговорящих – во время второй экспансии звездное государство Хобарт еще толком не успело сложиться, это дело последних полутора сотен лет. Кстати, не факт, что город до сих пор так называется – кто знает что тут происходило после обрыва связи?»

Кроме названия столицы пеломенской разведке были известны названия нескольких крупных городов, нескольких городков в окрестностях Раймы, название всей страны – Данкартен, как-то незаметно пришедшееся и всей планете в целом, а также название соседней страны, граничащей с Данкартеном с севера и название ее столицы. Страна-сосед звалась Дагомея, ее столица – Авостинг.

Ни единого названия с корнями, хоть отдаленно напоминающими славянские, на Данкартене пока не встретилось. Но с другой стороны – название Пеломен тоже не имело славянских корней, и тем не менее прижилось.

«Насчет языка возможны три варианта, – размышлял Юрий на ходу. – Наиболее вероятен, конечно, всеобщий. Измененный за четыреста лет, но все-таки узнаваемый. Большинство исследованных отсталых миров продолжает пользоваться всеобщим языком. Возможны также позднеанглийский или панславяну на основе русского. Или же нам впервые предстоит столкнуться с чем-нибудь новеньким? Не хотелось бы…»

Лет пять назад в миссии на одном из деградировавших миров коллега Юрия Виктор Приходько вляпался в неприятности именно из-за незнания языка. Причем языка весьма экзотического – венгерского. Кто мог предположить, что местная колония возникла после переселения венгерской ортодоксальной общины с Офелии? Никто не мог.

Впрочем, после того случая лингвопроблемам стали уделять больше внимания. Да и колонии, куда предстояло высаживаться, стали предварительно изучать потщательнее.

В общем, брел Юрий лесом, да размышлял. А потом выбрел к дороге.

Размытая, покрытая лужами колея – и дорогой-то такую назвать зазорно. Следы тележных колес и лошадиных копыт, впечатанные в грязь. Юрий присмотрелся – налево следов уводило больше, чем направо. Наверное, стоило пойти именно туда, куда стремилось большинство путников.

И Юрий свернул налево.

По дороге идти было ничуть не легче, чем по лесу: там мешали деревья и низко нависшие ветви, здесь – скользкая земля и глубокие лужи. Пару раз Юрий проваливался чуть ли не по пояс. Хорошо, хоть упакован он был на славу, ни капли влаги не просочилось под одежду. Вода моментально скатывалась крупными каплями, почти не смачивая хитрую экипировку разведчика.

Вскоре дорога выбралась из леса в поля; на полях луж почти не было: все впиталось. Земля там была черная и жирная, настоящий чернозем. Слева не росло ничего, просто земля, под паром, наверное. Справа хило зеленело что-то похожее на овес. Дорога взбегала на близлежащий холм и пропадала из виду.

«Осмотрюсь заодно, – подумал Юрий. – С холма-то далеко, должно быть, видно».

Серо-зеленая стена промокшего леса осталась позади. Стало светлее: не то небо светлело, обещая каюк дождю, не то просто глаза слишком уж привыкли к лесной полутьме.

Когда Юрий взобрался на холм дождь ослаб до минимума: из туч сеялись не капли, а противная морось, водяная пыль. В который раз Юрий порадовался, что он не абориген, и не приходится ему тащиться этим слякотным днем в промокшей насквозь одежде через промокший насквозь мир.

С холма и вправду открылся многообещающий вид. Во-первых, на соседнем холме виднелись строения. Деревня. Селение, в общем. Во-вторых, Юрий увидел всадника, который рысью тянул к крайнему домику, в котором безошибочно угадывалась харчевня или придорожный трактир. Перед трактиром тоненькими линиями обозначалась пустая сейчас коновязь; над кровлей вился уютный дымок, суливший горячее питье и горячую еду, сухой теплый зал, а возможно и сухую комнату для ночлега. Впрочем, до ночи еще далеко, да и ночевать Юрий вне схрона не собирался.

Юрий прибавил шагу, тем более, что под гору шагалось легко, только приходилось осторожничать, чтобы не поскользнуться и не загреметь в текущие по колеям ручейки.