Ярослав Смирнов - Цитатник бегемота Страница 27

Князь удивленно поднял брови.

— Русскую?.. — недоверчиво спросил он. — Какую это такую — русскую?..

Иван стушевался. Вот ведь- интернационалисты попались…

— Ну, это… родную, в смысле.

Странно, подумал он. Почему- не русскую? Чего же они здесь тогда имитаций-стилизаций понастроили? Или это специально для него, персонально, так сказать?.. — Князь пристально посмотрел на него.

— А как звать-величать тебя, отрок смелый наш?

— Иван, — честно сказал Иван. — Иван — крестьянский сын.

Князь удивился.

— Да вроде одного такого Ивана пожрало уже чудище?

Иван пожал плечами.

— Не ведаю я… Однофамилец, наверное, — брякнул он.

Князь удовлетворенно кивнул.

— Что ж, раз решил биться ты — так и в добрый час… Хоть не крепкий ты — да не маленький. Только чудище то поганое извело совсем и Добрынюшку, и Илюшеньку… вот Усынюшка и остался лишь…

Князь горестно кивнул на сидевшего рядом здоровенного лохматого богатыря в помятой кирасе. Тот печально вздохнул и покивал в ответ чудовищной длины усами.

Князь перевел взгляд на Ивана.

— Коли справишься — будет честь тебе. Принесешь языки гада страшного — награжу тебя по заслугам я…

Опять, подумал Иван. Он покосился по сторонам — потенциальных демониц вроде видно не было.

— …обзлащу тебя и обсеребрю…

— Чего-чего?!. - переспросил. Иван.

— Злата-серебра надаю тебе, — пояснил князь. — Понятно?

— Конечно, понятно, — согласился Иван. — Надаешь ты мне, значит, злата-серебра…

Князь кивнул и продолжал:

— А не справишься — так пожрет тебя, сам понимаешь, то ужасное чудо жуткое…

И это понятно, подумал про себя Иван, а вслух сказал:

— Где ж искать его, гада вредного?

Князь печально вздохнул:

— Из ворот иди — все прямешенько. Речку огненную через мост…

— Да нет, — почтительно возразил кто-то. — Речка-то в другой стороне…

— Ах да, — спохватился князь. — Речки там нет. Так вот… Как увидишь камень — от него три пути… Как направо пойдешь — так обратно придешь. Как налево зайдешь — в никуда попадешь. А как прямо пойдешь — так и чудище там, недалешенько… найдешь.

Князь замолчал и строго оглядел зал. Все почтительно молчали, внимая княжескому речитативу.

Иван нерешительно кашлянул, действительно ощущая себя робким отроком. Все посмотрели на него.

— Так я пойду? — нерешительно спросил Иван.

— Иди, — благосклонно кивнул князь. — Принесешь языки — получишь награду великую…

Иван содрогнулся. Далась им эта награда… Он поклонился в пояс.

— Не поминайте лихом, братцы, — сказал он, повернулся и вышел из палат.

«Интересные дела, — размышлял Иван, направляясь к городским воротам. — Странные… Змей Горыныч там — это понятно… А вот что за земля это… И икон никаких в светлой Горнице, и ни церковки, ни колоколенки… Только ритм-размер разговоров их — все былинный он, все сказательный…»

Он подошел к воротам. Давешний мужик по-прежнему ковырялся в зубах.

— Ну что, биться идешь али раздумал? — невнятно спросил он.

— Биться, биться, — буркнул Иван, занятый своими. мыслями. — Давай открывай скорее, холоп несчастный…

— Во, — удивился мужик. — А говорил — крестьянский сын, крестьянский сын… Иван остановился.

— А ты откуда знаешь?

— Оттуда, — пробурчал бородач. Видно было, что он обиделся.

Заскрипела отворяемая воротина.

— И что, так без коня и пойдешь? — мрачно спросил бородач.

— Так и пойду.

— И правильно, — решительно сказал мужик, копаясь в бороде, — нечего его, гада трехголового, обедами зря кормить. Ужина с него хватит…

Иван в упор посмотрел на него.

— Это я, что ли, на ужин положен? — угрожающе произнес он.

Обиженный бородач отвел в сторону хитрые глазки.

— Да нет, — сказал он. — Это я так… Иван сплюнул и решительно зашагал к видневшемуся невдалеке огромному камню.

Подойдя к нему, он обнаружил, что поверхность огромного абсолютно гладкого булыжника совершенно чиста — вопреки всяким былинам. Ни тебе надписей, ни тебе указателей. Правда, как и говорил князь, от камня отходили три дорожки.

Иван почесал в затылке и уселся на землю, привалившись спиной к камню.

Ладно, подумал он, прикинем что-нибудь к носу. Где я оказался? — неизвестно. То есть, конечно, намеки тут все делают, но не обязательно принимать все на веру. Но, в конце концов, почему путешествие в прошлое — нормальное дело, а хождение по стране мертвых — нонсенс?..

Вдруг он понял, что забыл, зачем тут оказался.

Талисман, талисман… что там, с этим талисманом? Наверное, у этих чертовых немцев что-то не сложилось пока с Александром, если пришлось здесь одному бродить. А может, так и нужно, чтобы одному, без них? А! Вспомнил!.. Да, осталась еще одна часть талисмана, у короля Артура, а он как раз на Западных островах и обитается — вроде бы… а как туда добраться? Эх, чует мое сердце, что неспроста все это, неспроста с самого начала, с этой аварии дурацкой… а что за авария? когда она случилась? не помню… не знаю… что там было раньше? Я воевал когда-то? Или нет? Где это было, в какой стране? Чьи приказы выполнял? Кому подчиняюсь сейчас? Эх, знать бы…

Иван разозлился. Ладно, подумал, он, избранник я там или нет, но остается одно — идти вперед… а там разберемся.

Он легко поднялся на ноги и решительно зашагал по средней от камня дорожке.

Шел он долго. Травка-муравка из яркой и зеленой постепенно превратилась в блеклую и желто-коричневую и неприятно скрипела под ногами. Стало темнеть.

В воздухе отчетливо пахло жареным.

Иван остановился.

Впереди он увидел лес, деревья в котором были опалены до такой степени, что на них не осталось ни листьев, ни ветвей, ни даже коры: просто стоят страшные обугленные стволы. И там, в этом лесу, что-то было — огромное, могучее, нехорошее.

Иван ждал. Он понял, что сейчас ему предстоит встретиться лицом к лицу с воплощением исполинской неведомой мощи, причем мощи злой, откровенно и навсегда злой, и не будет скоро места ни уговорам, ни хитрости.

Ладно, решил Иван, крепче взявшись за рукоять меча.

Затрещали, зашатались деревья; над лесом взвилось облако черного пепла, совсем близко полыхнуло жарким огнем, и на поляну вывалилось, взревывая и взрыкивая, огромное нечто. Земля содрогнулась.

Иван опустил меч и открыл рот.

Перед ним, угрожающе вращая полуметровыми глазищами, мотая тремя здоровенными головами и сильно дыша огнем из трех жуткого вида зубастых пастей, стоял, переливаясь в свете яркого пламени гладкой серо-зеленой блестящей чешуей, огромный, непостижимый, ужасный бегемот.