Марк Гэтисс - Клуб «Везувий» Страница 27

Многоуважаемый ученый, если верить моим данным, всегда был невероятно одаренным человеком. Он показал исключительные способности в музыке и изобразительном искусстве, но впоследствии обратился к науке; это случилось уже в зрелом возрасте — ему было семь лет, и он провел выдающийся эксперимент с певчим дроздом и вакуумным прибором. К несчастью, несколько лет спустя его сбросил мерин, Софисм получил травму позвоночника и остался на всю жизнь прикован к инвалидной коляске. Плохое здоровье превратилось в своего рода манию, и теперь, как мне рассказали, он обнаружил у себя аллергию на девятнадцатый (нет, я постоянно забываю, на двадцатый) век. В последние годы старик полностью отдалился от мира, переехал в Италию и нашел утешение в не имеющей себе равных библиотеке редких изданий. И теперь мне была дана уникальная привилегия — я попаду в эту святую святых. Интересно, что я там найду?

Я немного посидел с закрытыми глазами, слушая арию, что негромко переливалась в солнечном свете. Как же я люблю Италию! Жара смягчается морским воздухом, стрекозы жужжат над белыми крахмальными скатертями. Мой взгляд остановился на женщине, расположившейся в нескольких столиках от меня. Сидела она спиной, и я упивался деталями ее изысканного силуэта.

На ней было нечто восхитительное канареечно-желтого цвета с высоким прозрачным воротником, плотно обхватывающим шею, волосы скрыты под полями большой овальной шляпы. Разумеется, мало что в этой жизни столь же обманчиво, как вид человека сзади. Сколько раз вы сами замечали кого-нибудь в театре или в поезде подземки, кого-нибудь, чья величавая осанка и великолепная лебединая шея вызывали у вас неудержимое влечение? И когда это неземное существо наклонялось, чтобы что-то прочесть, поправить туфлю или спуститься с лестницы, вы обнаруживали, что лицом оно смахивает на трансильванскую рыботорговку.

Я заказал чай с лимоном и сел, подперев рукой подбородок и наблюдая за красивой грациозной женщиной, сидевшей передо мной, которая в любой момент могла повернуться и превратиться в горгону.

Казалось, женщина тоже наслаждается арией. Она подняла голову, как будто прислушиваясь. Я решил, что она улыбается. В конце концов она подвинулась в кресле, и солнечный свет упал на ее лицо.

Моя чашка громко звякнула о блюдце.

Это была Белла Пок.

Я встал и, подняв шляпу, возник перед ней. Она прикрыла лицо и мило улыбнулась мне, как будто бы мы случайно встретились в кафе «Рояль».

— Люцифер! — воскликнула она. — Я так рада. Мне очень не хотелось бегать по всему Неаполю, разыскивая вас, и вот вы здесь, собственной персоной.

Она указала мне на кресло, и я упал в него.

— Не думаю, что это всего лишь совпадение.

— Конечно же нет, — улыбнулась она. — Вы ведь не ожидали, что девушка вернется к своей заурядной жизни после приключений с мистером Чудоу? Что бы ни происходило, я хочу участвовать. Пожалуйста, скажите, что вы меня возьмете!

Именно такой фразы человек с трепетом ожидает от девушки вроде мадмуазель Пок.

Но я покачал головой.

— Ничего не происходит. Как я вам уже сказал, у меня тут дела, которые я надеялся совместить с созданием некоторых набросков. Вы же знаете, нам необходимо время от времени менять обстановку.

Она недовольно посмотрела на меня.

— Не надо меня так разочаровывать, — сказала она.

Я вздохнул.

— Боюсь, я буду вынужден сопроводить вас обратно в отель, мисс Пок, — сказал я, — а потом посадить вас на первый же пароход обратно в Англию.

— Никуда вы меня не посадите.

— Белла…

— Я хочу быть рядом, Люцифер!

— Ни при каких условиях! — вскричал я.

— Но если бояться нечего, почему нет? Неужели я буду для вас обузой?

— Конечно же нет.

— Ну вот. — Она вздохнула и откинулась на спинку кресло. Поля ее шляпы закрывали сверкающий диск солнца. — Что я могу сделать, чтобы вас убедить?

Разумеется, в конце концов делать ей ничего не пришлось. Дело в том, что я был без ума от нее, и смелость, которая привела ее за мной в Неаполь, только сделала ее еще желаннее. Пока мы пили аперитив-третий, она еще подлизывалась и спорила, и в конце концов я уже не мог думать ни о чем, кроме ее милого лица и манящего рта, который мне так хотелось поцеловать.

— Ну, ладно, — сказал я наконец. — Если вы хотите остаться, добро пожаловать. Но я здесь не ради развлечений. И вам придется простить меня, если я буду вынужден исчезать в самые… неподходящие моменты.

— Конечно.

— Могу я проводить вас до отеля?

Она остановилась, что весьма удачно, в «Везувии». Мы договорились встретиться на следующий день, и я пошел обратно в «Санта-Лючию», насвистывая, — надеюсь, вас это не шокирует.

Да, она, без сомнения, поможет мне отвлечься от дела, которым я занимаюсь. Опасность лишь в том, что она может сделать это чересчур эффективно. У меня в Неаполе была работа. В конце концов, это не медовый месяц.

Переодевшись к ужину, я поймал кэб и на своем безупречном итальянском выкрикнул адрес Софисма. У меня врожденная способность к языкам. Помимо уверенного «это-лянского» я немного говорю по-французски, немного по-немецки и знаю кое-что, в основном ругательства, на латыни. А еще я весьма неплохо знаю американский.

Я наклонился к вознице, произнес «Pronto!», и экипаж унес меня по крутым склонам древнего города к Каподимонте.

Погода испортилась, и вечер стал отвратным. Липкий туман висел, цепляясь огромными зловонными венками за кручи осыпающегося известняка, и пока мы поднимались выше, мой экипаж пробивал в этом тумане коридор, напоминающий гроб. Влажный воздух был настолько густ, что всякое движение, казалось, замерло. Я слышал мягкие удары подков по булыжникам, приглушенные воздухом, словно бы на похоронах.

Пока мы спускались с горы, туман немного развеялся, и я любовался зеленеющими пригородами и темными оливковыми рощами, пока наконец экипаж не остановился. Шесть или семь одиноких коттеджей толпились вокруг особняка, как безутешные поросята вокруг дохлой свиноматки.

Наверное, это и в лучшие времена было мрачным местом, но в тот удручающий вечер я испытал настоящую скорбь, когда попросил возницу подождать и двинулся по заросшему сорняками гравию к воротам. Толстые лозы оплетали всю их решетку, будто толпа, что пыталась проникнуть внутрь, под действием какого-то заклинания превратилась в гниющие джунгли.

Я потянул за шнурок звонка и пальцем оттянул жесткий воротничок.

Некоторое время спустя ворота дернулись и медленно открылись, ужасающе скрипя и цепляясь за землю, усыпанную сухими листьями.