Валерий Нечипоренко - Агент чужой планеты Страница 27

Тут-то и заключалось наиболее уязвимое место повествования.

Дело в том, что, будучи любителем и, смею надеяться, знатоком фантастики, я, как и Вадим Ромоданов, охотно допускаю мысль о множестве населенных миров, о различных уровнях цивилизаций, о контактах тайных и явных и всем таком прочем. Не вызывает особых возражений и фигура агента, работающего на иную, более высокоразвитую цивилизацию. Но как можно поверить, что могучий разум выберет на эту должность человека совершенно безответственного, эгоистичного и порочного?! Да еще наделит его уникальными дарованиями при полной бесконтрольности! Дай такому волю, он со временем затмит не только примитивного хапугу Кителя, но и куда более зловещих персонажей истории.

Кстати, с Кителем тоже явная натяжка, избитая литературная схема: если торговый начальник -- значит, обязательно жулик, причем непременно глава подпольного синдиката, "кровожадный и безжалостный негодяй" (цитирую Ромоданова). Как будто жуликов нет среди представителей других уважаемых профессий!

Кофе вскипел. Я, как обычно, растворил две ложечки сахара, после чего вернулся к рукописи.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РУКОПИСИ ВАДИМА РОМОДАНОВА

Прошла всего неделя после моего освобождения, а я уже не мог без усмешки вспоминать свои недавние благочестивые намерения. Какого черта! Я получил урок. Я его усвоил. Но не для того же, чтобы вести монашеский образ жизни! Я не испытал еще и сотой доли доступных мне наслаждений. Добровольно отказываться от них -- верх кретинизма.

Впрочем, в тот, первый, вечер в голове моей бродили иные, более смиренные мысли.

Подойдя к подъезду моего дома и не обнаружив перед ним оставленной в роковую ночь "Волги", я не удивился. Угнали-таки машину! Может, Макс или кто другой из команды Кителя. Бог с ней, с тачкой! Куплю новую. А вот рукописей, которые лежали на заднем сиденье, теперь не вернешь. Пропал весь мой творческий багаж, все, наработанное с той поры, когда я впервые ощутил в себе Призвание. Кое-что удастся, пожалуй, восстановить по памяти, а вот дневники, выписки, наброски утрачены навсегда.

Я поднялся на свой этаж, достал ключи.

-- Кхе-кхе! -- раздалось за спиной громовое покрякивание.

Я обернулся.

В дверном проеме соседней квартиры стоял мужчина в спортивном трико и белой майке, которая, казалось, вот-вот треснет под напором могучих мышц. Этакий русский медведь, Иван Поддубный на пенсии. На его румяных щеках играла благодушная улыбка.

-- Здорово, сосед! -- Его бас был слышен, вероятно, вдоль всей улицы.

-- Здравствуйте, -- ответил я.

-- Ты, стало быть, Вадим? -- утвердительно поинтересовался он. -- А я -дядя Миша.

-- Очень приятно!

-- Что же ты, Вадим, бросаешь машину где попало? -- продолжал он. -Угнать ведь могут. Народ ушлый!

-- Кажется, уже угнали, -- вздохнул я.

-- Как бы не так! -- лукаво подмигнул он. -- Скажи мне спасибо. Вижу -соседская машина стоит без присмотра. Ночь стоит, день стоит. Я звонил, стучал, никто не открывает. Ну, думаю, племянник весь в своего дядюшку. Тот такой же рассеянный был. Умчится по делам, когда на неделю, когда и поболе, а машину бросит. Бывало, что и с ключами... Так что я загнал ее во двор, -заключил нежданный собеседник.

-- Вот спасибо! -- Я едва не задохнулся от радости.

-- Стоит у гаража, -- победно улыбаясь, известил дядя Миша. -- Двор у нас, слава Богу, тихий, спокойный. Оттуда не уведут... -- Славное лицо у дяди Миши! -- Только ты уж на будущее будь повнимательнее, -- добавил он.

-- Обязательно... Еще раз -- огромное вам спасибо, дядя Миша! Может, зайдете на пару минут? Как насчет рюмочки коньяка?

-- Не пью и не курю, -- с молодецким вызовом ответил он, не отвергая, впрочем, предложения в целом. Его вид мог бы послужить отличной рекламой здорового образа жизни. Чем не пример для подражания? Берись за ум, Вадим Ромоданов, будешь таким же бодрым и уравновешенным.

-- Тогда чашечку кофе?

-- Кофе на ночь вреден. -- Улыбка стала еще шире.

-- А как насчет кваску?

-- Это можно, -- кивнул он, выходя наконец на площадку.

Открывая дверь, я внезапно подумал о том, что в квартире, не исключено, царит полный разгром. Но, к моему удивлению, ничего не было тронуто.

Мы прошли на кухню.

Я открыл холодильник, разыскал на нижней полке бутылку кваса.

Мельком глянув в окно, увидел в густеющих сумерках знакомый силуэт у гаража. Вот она, моя красавица! Ай да дядя Миша! Вот так услужил!

Чтобы составить компанию соседу, я и себе налил квасу. Не пора ли полностью перейти на подобные напитки? Вымету из квартиры весь алкоголь как сор! Да здравствует трезвость!

-- Я хоть и на пенсии, а без дела не сижу, -- рассказывал между тем дядя Миша. -- Меня тут каждая собака знает. Машину ли починить, сантехнику отладить, электричество -- все могу. Просто так, по-соседски. Так что, возникнет какая нужда, милости просим, обращайся без всякого. Эх, хорош квасок! Ядреный! Люблю!

-- Стало быть, вы хорошо знали моего дядюшку?

-- Юрия Михайловича? Как не знать! Сколько лет на одной площадке прожили!

-- Наверное, часто заходили к нему в гости?

-- Этого не скажу, -- покачал головой дядя Миша. -- Очень замкнутый был человек. Все сам да сам. Ученый! Голова! Спросишь его о чем-нибудь, ответит, а так, чтобы первым заговорить, -- никогда. Вот только... -- Он задумался. -Как раз перед его последней командировкой случилось... Я возился в гараже, а он третий справа от твоего, слышу, Юрий Михайлович свою "Волгу" выводит. Вдруг заходит ко мне. "Михайло", -- говорит. Это он меня так называл -"Михайло", вроде как под Ломоносова. Так вот. "Михайло, -- говорит, -- я уезжаю далеко и надолго..." И вид у него, понимаешь, какой-то опущенный. "Что-то, -- говорит, -- Михайло, сердчишко стало барахлить в последнее время. Если что случится, то знай, что все свое имущество я завещаю любимому племяннику Вадиму Ромоданову. Прошу тебя по-соседски, поддержи парня морально, помоги, если надо..." После вздохнул как-то странно, махнул рукой, вяло так махнул и вышел. Я кричу вслед: "Не беспокойся, Юра!", -- а он и не слышит уже. Сел и уехал. Так и не довелось больше поговорить. А через неделю узнаем: умер Юрий Михайлович в чужой стороне, на каком-то ученом съезде, прямо в зале заседания, от разрыва сердца. Такие вот дела.

-- Как вы об этом узнали? -- с жаром спросил я.

-- Нотариус приходил. Я-то сам не видел: как раз за картошкой ездил на рынок. А дома жена была, Маша. Вот ей он и сообщил, что, значит, Юрий Михайлович приказал Долго жить, а все его имущество переходит племяннику.

Мы потолковали еще немного, но ничего существенно нового о любимом дядюшке я не узнал. Складывалось впечатление, что этот человек оставался загадкой даже для соседа, жившего с ним рядом, через стенку, на протяжении многих лет.