Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк Страница 28

— Восхитительно, — произнес Льюис, вспомнив об этикете. — Можно ли попросить еще немного?

— Все что угодно, — ответил сэр Фрэнсис и, не поворачиваясь, сделал знак Джону.

Льюис взял кувшин.

— Еще столько же молока, пожалуйста, и три–четыре буханки хлеба…

— Варенья, сэр?

— Нет! Нет, варенья не надо. Благодарю вас. Джон взял кувшин и поспешил прочь.

— Неудивительно, что у вас разыгрался аппетит, — заметил сэр Фрэнсис. — Мальчик мой, это был поразительный вечер. Все мы в великом долгу перед вами. В жизни не видел ничего подобного.

— Но… у меня сложилось впечатление, что вы… гм… уже проводили раньше определенные ритуалы, — сказал Льюис, выскребая ложкой мед со дна горшочка.

— Да, так и было. Но мы никогда не добивались таких замечательных результатов! — воскликнул сэр Фрэнсис — Насколько вы лучше своего предшественника! Он вообще не мог служить вместилищем божественного! Обращался с дамами крайне непочтительно. Я велел ему паковать багаж; впоследствии мы обнаружили, что он прихватил ложки. Верите ли — я поймал его на месте преступления, когда он садился в коляску с моим лучшим серебряным кофейником в саквояже! То ли дело вы. Какое поистине олимпийское спокойствие! Какая находчивость! Уайтхед выглядел просто бодрячком. «Как вы себя чувствуете, Пол?» — спросил я, и, честное слово, он ответил: «Ах, сэр, право, я готов взгромоздить гору Пелион на гору Осса и взобраться до самых небес!»

— Я счастлив, милорд, — осторожно проговорил Льюис. — Хотя, признаться, подробности вечера несколько стерлись у меня из памяти.

Весьма вероятно, сэр. Подозреваю, что вас там и вовсе не было! А? — Сэр Фрэнсис подмигнул. — Но я оставлю вас в покое; Джон приготовит вам одежду. Все вычищено и выстирано, только парик отдали мастеру причесать и напудрить. К сожалению, он был в плачевном состоянии. И я взял на себя смелость заказать вам новую пару башмаков, так как один из ваших, по всей видимости, утонул в Стиксе. Вы найдете их на дне гардероба.

— Новые башмаки? — удивился Льюис. — За ночь?

— За ночь? Ну что вы, нет! Вы проспали три дня! Настоящий Эндимион, — произнес сэр Фрэнсис. Он помедлил у двери, опустив взгляд. — Вы оказали мне великую услугу, такую великую, что я никогда не смогу ответить вам тем же. Я ваш должник, сэр.

Следующие несколько дней Льюис наслаждался непривычной роскошью безделья; слуги при нем вытягивались по струночке, глядели на него с благоговением и рвались принести все, чего бы ему ни захотелось. Это время Льюис употребил на то, чтобы привести в порядок свои воспоминания и разобраться в них, и обнаружил, мягко говоря, некоторые расхождения между тем, что восприняло его сознание, и тем, что запомнили его сверхчеловеческие органы чувств.

Это его необычайно огорчило, однако досаду несколько смягчило то обстоятельство, что задание Компании он так или иначе выполнил.

ЦЕЛЬ ДЭШВУДСКОЙ МИССИИ ДОСТИГНУТА,

— сообщил он по передатчику глубоко за полночь, уже не боясь, что его потревожит кто–нибудь из слуг. —

ПРИСУТСТВОВАЛ НА «ЭЛЕВСИНСКИХ РИТУАЛАХ» И МОГУ ДОЛОЖИТЬ, ЧТО ОНИ НЕ АУТЕНТИЧНЫ, ПОВТОРЯЮ, НЕ АУТЕНТИЧНЫ. ШИРОКОИЗВЕСТНЫЕ В ДРЕВНОСТИ ДЕТАЛИ ПОЗВОЛИЛИ СОЗДАТЬ ПРАВДОПОДОБНУЮ ПОДДЕЛКУ. СВИТОК–ИСТОЧНИК НЕ ОБНАРУЖЕН, НО ПОДОЗРЕВАЮ ФАЛЬСИФИКАТОРА РУКОПИСЕЙ ЕВГЕНИКА. ЖДУ ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ.

Он отправил сообщение и вздохнул с облегчением, однако почти сразу же в эфире возник ответ:

НЕОБХОДИМ СВИТОК–ИСТОЧНИК. КЛИЕНТ СДЕЛАЛ ВЫГОДНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.

Льюис пожевал губу. И ответил:

НО ЭТО ПОДДЕЛКА.

НЕ ВАЖНО.

НО ОНА НЕ ОБМАНЕТ НИКОГО, КТО БЫВАЛ НА МИСТЕРИЯХ.

КЛИЕНТ — СМЕРТНЫЙ. НЕ РАЗБЕРЕТСЯ.

Некоторым образом оскорбленный в лучших чувствах, Льюис передал:

ПРИЕМ ПОДТВЕРЖДАЮ. СОДЕРЖАНИЕ ОПРОТЕСТОВЫВАЮ. ВАЛЕ.

Однако теперь он прекрасно знал, где находится цель его экспедиции.

С тяжелым сердцем Льюис паковал свой саквояж в предрассветные часы после вечера, когда общество сэра Фрэнсиса было ему особенно приятно. Он надел плащ, прокрался по темному дому и выскользнул в боковую дверь в сад. Льюис включил режим ночного зрения, и окрестности немедленно приобрели четкие очертания и окрасились в потусторонний ядовито–зеленый цвет. Помедлив лишь затем, чтобы спрятать саквояж в кустах рододендрона, Льюис отправился в лабиринт.

Шел он быстро, но все равно успел замерзнуть. Один раз над головой заверещала летучая мышь; Льюис поднял взгляд и увидел красный мазок, тающий среди деревьев. Один раз дорогу перебежала лиса, приостановившись и окинув его огненными глазами. Льюису не хватало рядом той девушки, и он думал о том, выставит ли он себя круглым дураком, если, вернувшись в Лондон, попробует ее разыскать. И о том, сможет ли спокойно наблюдать, как она стареет и умирает.

Эти размышления так его увлекли, что он чудом заметил идущего следом человека. Однако в конце концов затрудненное биение смертного сердца и дыхание, похожее на рев парового клапана, Отвлекли его от грез, и Льюис обернулся. Там, далеко позади, по дороге пробиралось алое размытое пятно. Темный фонарь пульсировал жаром. Браконьер? Льюис пожал плечами, прибавил шагу и наконец добрался до входа в Пещеры Адского Пламени.

Ворота были заперты; повозившись с минуту, Льюис открыл их с помощью застежки плаща. Снова борясь с паникой, он поспешил в стигийскую черноту, которую его ночное зрение делало еще более призрачной. Вынырнув из лабиринта в пиршественный зал, Льюис едва не закричал — ему померещилась замершая фигура, но оказалось, что это всего–навсего пара сервировочных столиков, поставленных на попа и завешенных клеенкой.

Пробормотав что–то себе под нос, Льюис двинулся дальше. Он даже удивился, не обнаружив в зале с алтарем остаточного свечения от раскаленного зада миссис Дигби. К реке Стикс он подошел в самом серьезном настроении, с величием Харона перебрался через нее в лодке, отталкиваясь шестом, и ступил на другой берег, даже не замочив ног. Там он заметил брошенную и втоптанную в мокрый мел вуаль Персефоны.

Он нагнулся и подобрал ее. И долго рассматривал, а потом бережно сложил и сунул под рубашку, поближе к сердцу.

Во внутреннем храме Льюис снял крышку с саркофага. Внутри оказался алебастровый ларец — в его очертаниях было что–то египетское. Льюис открыл ее и обнаружил кипарисовую шкатулку современной работы, расписанную фигурками танцующих менад. Внутри лежал свиток.

Льюис развернул его, быстро осмотрел и вздохнул. Так и есть — работа того русского искусника. «Позвольте ему хранить молчание, ему, наблюдавшему обряды, посвященные божественной Деметре и ее стройноногой дочери! И будьте свидетельницами, о фурии, что этот писец не нарушил обетов — ведь он раскрыл подлинную природу того, что видел, безмолвным пером…» Льюис положил свиток в шкатулку, сунул ее под мышку и направился обратно к свету звезд.

Он уже дошел до пиршественного зала, как вдруг услышал приближающиеся шаги. В панике он метнулся назад и нырнул в нишу в стене зала. Там он и застыл в полной неподвижности, когда в зал скользнул смертный.

Это был сэр Фрэнсис — он шарил по углам лучом фонаря.

Льюис затаил дыхание. «Не надо смотреть на меня, смертный… ты не увидишь меня, смертный…»

Под потолком пронеслась летучая мышь. Сэр Фрэнсис охнул и уронил фонарь, который, к несчастью, не погас — наоборот, от удара у него открылась заслонка. Помещение оказалось залито светом.

«Тьфу, пропасть».

Сэр Фрэнсис нагнулся за фонарем, выпрямился и посмотрел Льюису в лицо. Чуть опустив взгляд, он увидел шкатулку у Льюиса под мышкой.

— О господи, — вздохнул он. — Этого–то я и опасался.

Льюис собрался было забормотать извинения, но оказался совершенно не готов к тому, что случилось дальше. Разметав перед собой колкий гравий, сэр Фрэнсис с натугой опустился па колени.

— Молю тебя, — произнес он. — Кто ты? Аполлон? Гермес? В ту ночь я был уверен, что узнал тебя. Прости мои старые глаза, умоляю, когда–то я увидел бы тебя куда яснее.

— Я всего лишь вестник, — ответил Льюис, мысленно моля обоих богов о помощи.

— Как пожелаешь, владыка, — сказал сэр Фрэнсис, разве что не подмигнув. Он печально поглядел на шкатулку со свитком. — Ты его заберешь? Когда–то мы были просто праздные весельчаки–мальчишки, и если мы и совершили святотатство, то лишь по–мальчишески. Я ведь надеялся, что ты наконец явился, чтобы поселиться среди нас. Ты так нужен нам, бедным смертным.

— Но это вам больше не нужно. — И Льюис поднял шкатулку, задумавшись, удастся ли ему подмигнуть, не выронив ее.

— Пожалуй, действительно не нужно, — отозвался сэр Фрэнсис и обмяк. Он сложил руки в мольбе: — Прошу тебя, Сиятельный, скажи мне, умрет ли мой друг?

— Вы же понимаете, что это неизбежно, — ответил Льюис мягко, как только мог.