Раненые звезды Страница 28

- После заката, - ответила Катя, - так что сейчас имеет смысл поспать. Дорога будет долгой, а в лодке, еще и на ходу, сам понимаешь – спать никак нельзя, - она вздохнула, и добавила: - кстати, в рюкзаках есть неплохие спальники. И вообще, там подбор снаряжения на все случаи жизни: термокостюмы, болотоходы, и прочее.

- Компактно, однако, - заметил я, распаковывая ближайший рюкзак.

- Высокие технологии в помощь, - улыбнулась Катя. – Спальник сверху, вот этот серебристый рулон, - указала она, посветив мне фонариком.

- Ага, спасибо.

Мы легли возле контейнеров, расстелив спальники прямо на ржавом железе. Катя выключила фонарик. Признаюсь, в темноте мне сразу стало очень не по себе. Казалось, будто стены резервуара начинают неслышно сжиматься, и нас вот-вот затопит поднимающаяся вода.

- Кать… - сказал я, чтобы как-то развеять этот морок, - расскажи о своей организации. Как она называется?

Вообще-то, я оставлял этот разговор для более спокойной обстановки. Чтобы спокойно получить нужную информацию, вдумчиво проанализировать, и потом уже решать, как быть дальше. Но пока события развивались слишком быстро; решения приходилось принимать на ходу, а мне это не очень нравилось.

- Гриш, может, мы… - начала Катя, но я ее перебил.

- Мне не нравится, что я не знаю, на чьей я стороне, - вздохнул я, - и дело даже не в том эпизоде с деньгами, нет. Я должен понимать, для чего вот прямо сейчас я пытаюсь выжить. Может, оно того и не стоит. Понимаешь?

- Не очень, - произнесла Катя с сомнением в голосе, - ты выживаешь, потому что хочешь жить. Это инстинкт. И это правильно.

Я глубоко вздохнул.

- Ты не понимаешь, - сказал я, - конечно, я хочу жить. Но ведь теперь такие дела творятся… самолет этот… а что, если я сам того не ведая буду способствовать какому-то злу? Понимаю, наивно звучит. Но для меня это важно.

- Я уважаю твою позицию, - сказала Катя, - не ожидала, если честно. Но тем лучше, наверное. То, что ты говоришь – оно очень правильно. Правда, понимают это не все. А те, кто понимают – не всегда вовремя.

Она сделала паузу, поерзала в своем мешке.

- Постараюсь рассказать тебе столько, сколько дозволено, - сказала она, - но давай сначала начну про себя. Хорошо?

- Наверно, так даже лучше, - ответил я, - понять, почему ты с ними.

- С нами, Гриша, - сказала она, - ты можешь размышлять, рефлексировать, принимать решения. Но пока мы вместе, привыкай мыслить, что ты – с нами.

Она снова вздохнула; я почувствовал, что она потянулась куда-то в сторону рюкзаков. Послышалась возня, потом звук открывающейся пластиковой крышки.

- Воду будешь? – спросила она.

- Конечно! – ответил я, и потянулся на звук рукой; в этот момент я заметил, что тьма вокруг вовсе не абсолютная. Мягкий, рассеянный зеленоватый свет исходил от воды.

Попив воды, я почувствовал, что голоден. Но спрашивать про еду, и тем более есть в этом месте мне совершенно не хотелось.

- Ты хотела про себя там что-то хотела, - сказал я, возвращая бутыль с водой.

- Про меня… - рассеяно произнесла Катя, - черт, как же соврать-то хочется! – Я не мог разглядеть, но почувствовал ее улыбку, - в контору пришла, если честно, за деньгами и возможностями. Я спортсменка. Биатлон. Даже медали на олимпиаде выигрывала. Потом эта допинговая война, скандалы, подставы, и все прочее… в общем, мир большого спорта для меня закрылся. Федерация, к счастью, в беде не бросила – пристроила тренером в крутую школу, готовить достойную смену. А готовить детей сейчас начинают с трех лет. Представляешь? С трех! – она вздохнула, - вот, пришлось нарабатывать навыки педагога… но я не об этом сейчас. Когда на меня вышли, и сделали предложение – единственное, о чем я думала, это деньги и приключения. Возможность путешествовать. Крутые вещи, крутые возможности, вот это вот все. Понимаешь?

- Понимаю, Кать, - ответил я, - еще как понимаю. Я вот тоже был не согласен, чтобы понизить уровень своих потребностей. С этой проклятой ковидлой я много потерял.

- Я много приобрела, когда пришла в контору, - сказала Катя, - позитивная мотивация. Тогда я не думала о том, чтобы компенсировать какие-то потери. Хотя поначалу, признаюсь, тяжко было. Я же на оперативника сразу шла. А это тебе… хотя о чем я? – она вздохнула, - сам итак все понимаешь. В общем, в учебке было сложно. Очень. И первые задания, когда пришлось убивать… нет, какой все-таки хитрый у нас язык! - я услышал, как Катя заворочалась, устраиваясь поудобнее, - я сказала «пришлось». Это вроде как значит, что обстоятельства так сложились, и мне «пришлось». Но на самом деле все не так. Это был мой сознательный выбор. Плата за уровень.

- То есть для себя ты определилась – я право имею, и все тут, - усмехнулся я.

- Вот только не надо мне достоевщины тут! – ответила она, - в жизни все совсем не так. Достоевский писал, чтобы пощекотать нервы представителям высшего сословия. И это у него хорошо получалось. В реальной жизни все не так. Ты думаешь, я переживала как-то особенно? Да, первый раз было сложно, психологический барьер, давление воспитания, и все такое. У меня еще и мама довольно религиозная была… в общем, всего одно занятие с грамотным психологом – и все. Ни кошмары не мучают, ни проблем с мотивацией нет.

Она замолчала. Должно быть, собиралась с духом – ведь я так и не получил ответ на свой вопрос об организации. А, может, она намеренно завела разговор в эту скользкую степь, чтобы не углубляться слишком в те вещи, которые действительно важны.

- Кать, - сказал я, собравшись с духом.

- Да? – ответила она.

- Мне не очень понравилось то, что ты мне рассказала. Я не уверен, что смогу, как ты. Да что там, я совсем не уверен, что хочу, как ты.

- Ох, Гриша, Гриша, - вздохнула Катя, - тебе ведь никто и не предлагает становиться оперативником.

- Ты же понимаешь, что я могу выйти из игры в любой момент? Если решу, что пора? – спросил я.