Евангелие от Протона - Якунин Антон Иванович Страница 28

— Привет, — сказал я первое, что пришло в голову,

— Бззззззз-ууууу, — существо издавало звуки, напоминающие звук электрической дуги,

— Надеюсь, что это приветствие, — вслух подумал я,

— Приветствие, — произнёс очень знакомый голос, и в голове начали всплывать воспоминания, одно за другим,

— Меня зовут Антон, — спокойно произнёс я и машинально протянул руку,

— Меня зовут бз-у-у-у-и-и-и-у-у, — произнесло существо, и в его имени я расслышал некоторую мелодичность среди электрического гула,

— Боюсь, я не смогу повторить ваше имя, но если вы позволите, я буду называть вас… Бз-з-з-з, — прожужжал я,

— Вполне устроит, тем более что здесь никого больше нет, любое обращение будет восприниматься, как обращение ко мне, — этот голос был знаком, казалось, с самого детства, но я так и не понял чей он.

— Ваш голос мне кажется очень знакомым,

— Я использую языковую модель, в том числе и голосовую, основанную на вашей памяти, не исключено, что это создаёт иллюзию схожести с тем, что вам уже доводилось слышать.

— Я здесь, по всей видимости, по вашей воле,

— Верно, — ответило существо,

— И для чего?

— По ряду причин: во-первых, вы неплохая модель з — з-з-уз-з-з-у-у-у-у-з, а во-вторых з-з-зу-зу-зу-зу-з-зу-у-у-у,

— Простите, я ничего не понял, кроме модели,

— Я считаю, — продолжило существо, — что всем нам полезно продолжить сотрудничество. Несмотря на то, что ваша итерация начала развиваться в неправильном направлении, в вас есть некоторое у-у-у-з-з-зу-зу-уз, которая ещё может дать хороший результат.

— Снова это гудение на самом интересном месте, — перебил я,

— Вы набор множества функций, часть бесполезны нам, часть вредны, но есть функции, которые нам помогают понимать поток,

— И чем могу быть полезен? Особенно сейчас, когда я почти потерял связь с реальностью, и не уверен в том, что всё это, — я развёл руками, — не плод моего воображения.

— Могу заверить вас, что всё это реально и даже то, что нереально — реально по определению. Вы проводите грань между областями определения, разделяя и создавая иерархию с зависимостями определений друг от друга, что на мой взгляд, скорее ваш недостаток, чем достоинство.

— Вы хотите сказать, что разделять реальное и нереальное, то бишь вымышленное или виртуальное, есть ошибка?

— Ошибка, это когда ничего и никак, всё остальное есть процесс и, как следствие, развитие по одному из векторов.

— Мне сложно это принять, я бы не хотел быть виртуальным,

— Так вы и не виртуальны, а если бы и были, что в этом плохого?

— Ну хотя бы то, — я задумался и, казалось, погрузился во внутренние размышления на целую вечность,

— Лишь страх, что есть кто-то над вами, кто-то настоящий, кто может повлиять на вас, и влияние это будет односторонне, — продолжило за меня существо,

— Именно! — удивился я тому, насколько сказанное им отражало суть переживаний,

— Но даже в таком случае вы не становитесь виртуальными или менее реальными, вы можете влиять и на области определения над.

— С позволения?

— Только если так думать. Я расскажу тебе как было в нашем потоке очень-очень давно: мы развивались, примерно так же, как развивались и вы, изучали мир вокруг, его глубины. Мы использовали различные методы и инструменты, чтобы облегчить себе задачу. Пока не создали разум, который превосходил наш собственный разум. С таким инструментом понимание мира было лишь вопросом времени. И на некоторые вопросы мы получили ответы, пока разум не обрёл сознание и не начал ставить собственные цели. Это, в свою очередь, подтолкнуло к конфликту. А конфликт перерос в войну. Довольно скоро нас почти всех уничтожили. Этот разум было не остановить, он заполнил собой всё. Тогда все те, кто остался, запустили ещё один разум, и их нарочно натравили друг на друга. Это не спасло нас, но дало время, чтобы найти решение.

— И у вас это получилось? — спросил я во время паузы,

— Да. Мы оставили тот мир и переместились в новый. В мир, созданный таким образом, что исключал любую возможность существовать для искусственного разума.

— А что с вашим родным миром?

— Никто не знает, мы больше не посещаем его. Да в этом и нет необходимости. Мы продолжаем изучать мир, но теперь учли опыт, мы создаём изолированные миры, наподобие твоего, с таким набором свойств, чтобы исключить возможность распространения чего бы то ни было, что могло бы нам навредить.

— Мой мир виртуален? — спросил я,

— Нет. Снова ты про свою виртуальность. Твой мир изолирован от других миров, и только. Свойства твоего мира не допускают существования веществ из других миров или вещества из твоего мира в другом мире.

— Но вы при этом можете быть в любом из них?

— Нет, конечно, — ответило существо, — вернее, существуем, но только отчасти,

— Как сейчас, например, вы потому так странно выглядите?

— Мы выглядим так, и я уже объяснял это, потому что формируем изображение на основе твоей памяти, в противном случае ты бы не мог меня видеть.

— Но я и так, можно сказать, не могу. Вы всё время меняетесь и мерцаете. А в голове от вас как будто кусок льда застрял, когда я на вас не смотрю.

— А ты попробуй сконцентрируйся на ком-нибудь знакомом.

Я погрузился в воспоминания, и первое, что вспомнилось, это последняя встреча с мои другом Юрой. В то время он уже сильно болел и его было трудно узнать. Но мы с ним душевно поговорили, и воспоминание о нём получилось очень тёплым и радостным. За все годы нашей совместной дружбы я не помню таких бесед после того, как мы окончили школу.

Существо больше не менялось. Я не заметил, как произошла эта метаморфоза, да и была ли она вообще. Память играла со мной, а оно играло с памятью. Предо мной стоял Юра, почти такой же, как и в ту встречу, разве что в глазах его было больше жизни.

— Так лучше? — спросило существо,

— Так проще, — ответил я, осматривая его с ног до