Юрий Брайдер - Губитель максаров Страница 28

Окш уже отъехал от места побоища на порядочное расстояние, когда его вдруг осенило, что уцелевшие воины наверняка запомнили его приметы и, дабы оправдаться перед хозяйкой, непременно поведают ей о них, а также о печальной участи своих соплеменников, павших жертвой дьявольских чар совсем еще зеленого парнишки. Мало ему прежних врагов, так добавится еще и Генобра.

Привязав вьючную лошадь к подходящему камню, Окш повернул обратно. К счастью, оба вконец обессилевших воина еще только начали приходить в себя. Дать какое-нибудь разумное объяснение дикому поведению товарищей (да и самих себя тоже) они не могли и с отрешенным видом бормотали слова заупокойных молитв.

Конечно, их можно было без всяких проблем уничтожить, но Окш, уже осознавший себя максаром, хозяином человеческих душ, приказал воинам сесть в седла и следовать за ним.

Теперь единственным существом, знавшим, что Окш Сухорукий изменил свою внешность, была белобрысая девчонка по имени Рагна. Несчастный конюх и четверо погибших воинов уже никому ничего не расскажут. Этих двоих он будет держать под постоянным мысленным контролем. Конечно, существуют еще отвратительные уродцы из подземелья, но с ними ничего нельзя поделать, да и вряд ли они способны ябедничать, для этого у них слишком мало мозгов.

Остается, значит, одна Рагна… Временный союзник. Сегодня союзник, а завтра неизвестно кто. Ведь максары не признают ни друзей, ни родственников, а за добро платят только злом… Но разоблачение Окша не в ее интересах. По крайней мере сейчас, когда она надеется с его помощью победить мамашу. Так что с этой стороны подвоха можно не опасаться. А уж когда она явится за клинком, там и посмотрим…

Раны на лице, припорошенные пылью, давно перестали кровоточить, а болтающийся кусок кожи он примотал к черепу тряпкой. Пальцы на левой руке уже слегка шевелились, хотя всю ее от плеча до запястья словно огнем жгло. Что ни говори, а максаром он был каким-то неполноценным — даже не мог самостоятельно унять боль. Не помог Окшу и горький настой дурманящих трав, услужливо предложенный воинами, уже окончательно признавшими в нем нового хозяина.

Маршрут, проделанный от рудничного поселка до замка Генобры, Окш помнил в мельчайших деталях и, дабы избежать неожиданных осложнений, придерживался его и на обратном пути. Разница состояла лишь в том, что тогда он пересекал границу Страны максаров в сумерках Синей ночи, а теперь при ярком свете неба. Это позволило Окшу издали лицезреть одну из уцелевших опор некогда неприступной, хотя и невидимой стены — гигантское изваяние мастера-жестянщика, за излишнее корыстолюбие наказанного страшной и позорной смертью.

Избавившись от чересчур нерасторопного попутчика, Рагна погнала своего скакуна во весь опор. Расстояние между ней и преследователями перестало сокращаться, а вскоре она выигрывала по десять шагов на каждую тысячу.

Это окончательно взбесило Генобру.

— Остановись, пока не поздно! — заорала она вслед дочке. — И я обещаю сохранить тебе жизнь! На этот раз ограничимся усечением языка! Ну, может, еще ушей… В противном случае я вырву твои глаза, а потом по капле высосу кровь!

— Если ты голодна, мамаша, то пососи лучше то, что болтается между ног твоего жеребца, — ответила Рагна через плечо.

— Ox, как жестоко ты пожалеешь! Я припомню тебе каждое слово, несчастная! Не надейся сбежать от меня! Я буду гнаться за тобой до самой границы, а если надо, то и дальше. Запомни, у тебя только одна лошадь, а у меня дюжина! Рано или поздно это скажется.

В тот же момент половина ее прислужников на полном скаку покинула седла, а освободившихся лошадей подхватили под уздцы те, кто продолжил погоню. У Ге-нобры сразу появился запас скакунов, пусть и не совсем свежих, но вполне еще годных для долгого преследования.

Рагна поняла, что теперь ей следует делать ставку не на резвость, а на выносливость своей лошади. Да и маршрут пришлось срочно поменять. Если мамаша действительно решила взять ее измором, то сейчас лучше скакать в Страну лугарей, народ которой, ныне целиком истребленный, некогда доставил максарам немало хлопот.

На лесных полянах и пустошах этой страны произрастали мхи, имевшие весьма специфические свойства. В отсутствие дождей они высыхали до такого состояния, что под воздействием ветра превращались в пыль, которая в смеси с толченым древесным углем и селитрой приобретала огромную взрывную силу.

Но даже в своем первоначальном виде эта пыль, воспламененная искрой, могла дать такую вспышку, что у лошадей Генобры должны были обгореть не только гривы, но и хвосты с копытами.

Однако столь замечательному плану не суждено было осуществиться. То ли злой рок подвел Рагну, то ли это наворожила Генобра, знавшая немало колдовских штучек, но в следующий момент ее конь, до этого показавший себя с самой лучшей стороны, внезапно грохнулся оземь. Сама девчонка, сумевшая избежать тяжелых увечий, немедленно вскочила, но все попытки поднять скакуна оказались тщетными. Его правая передняя нога, угодившая в какую-то нору, была переломана чуть повыше бабки.

Дабы прекратить мучения несчастного животного, Рагна прирезала его кинжалом, позаимствованным в сокровищнице мамаши, а затем приготовилась к схватке. Конечно, один-единственный кинжал был малоубедительным доводом против дюжины мечей, топоров и копий, однако сдаваться вот так просто она не собиралась.

Но преследователи, как видно, не желали составить Рагне компанию для путешествия в тот мир, где уже нет ни господ, ни рабов, а все равны перед лицом Высшего Судии. Вместо того, чтобы налететь на нее всем скопом, они устроили нечто вроде бешеного хоровода, сопровождаемого гиканьем и свистом.

Когда в глазах Рагны зарябило от мелькания конских морд и человеческих лиц, раздался издевательский голос Генобры:

— Повеселились и хватит. А теперь пора за работу браться. Пока эту сучку еще освежуешь да поджаришь, немало времени пройдет.

В тот же момент в воздухе засвистели арканы. От большинства Рагне удалось увернуться, но штуки три захлестнулись на ее шее, а один обвил руку, сжимавшую кинжал…

В небольшом поселке на берегу озера, славившегося своим жемчугом и богатой рыбалкой, появился не по годам степенный человек ученого звания, искавший уединения для своих опытов и размышлений. За исключением нескольких глубоких шрамов на лице, в его облике не было ничего примечательного. Ученого сопровождали двое слуг чужеземцев и небольшой караван лошадей.

Странная компания поселилась в заброшенном маяке на острове, открытом всем ветрам и регулярно затапливаемом водой, а потому необитаемом.