Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 Страница 28

— Космос глубок, экселенц.

— Да, да. Не сомневаюсь, — сказал Кику, — что есть тысячи великих рас, которых мы никогда не встречали и не встретим. Но неужели и для вас это первый контакт с хрошии?

— Нет. Мы давно знали о них… раньше, чем о вас.

— Что? — Гринберг кинул на Кику быстрый взгляд.

— Что за отношения между Раргиллом и хрошии? И почему Федерация о них ничего не известно? — продолжил Кику.

— Должен ли я считать ваш вопрос упреком? Если да, то могу сказать, что я не отвечаю за действия своего правительства.

— Мы просто интересуемся, — заверил его Гринберг. — Федерация стремится постоянно расширять свои дипломатические связи. И я удивлен, узнав, что ваша раса, которая всегда декларировала дружбу с нами, зная о существовании могучей цивилизации, не поставила Федерацию об этом в известность.

— Не могу не отметить, экселенц, что я поражен вашим удивлением. Космос глубок и неисчерпаем… а моя раса испокон веков известна как раса путешественников. Может быть, Федерация не догадалась правильно сформулировать вопрос? Что же касается остального, то мои соотечественники не имеют с могущественными хрошии ни дипломатических, ни каких-либо иных отношений. Они существа, которые, как вы выражаетесь, заняты своими собственными делами, и мы очень рады… рады тому, что не имеем к ним отношения. Корабли хрошии не появлялись в нашем небе уже более пяти ваших столетий, но вот хрошии прилетели и потребовали от нас определенных услуг…

— Чем больше я узнаю, — сказал Гринберг, — тем больше ничего не понимаю. Значит, они остановились на Раргилле, чтобы взять посредника, вместо того чтобы направиться прямо сюда?

— Не совсем так. Появившись в нашем пространстве, они осведомились, слышали ли мы когда-нибудь о вас. Мы сказали, что да, мы знаем о вас… ибо когда хрошии спрашивают, им нельзя не ответить! Мы указали им, где находится ваше светило, и на мою долю выпала редкая удача представлять их. — Он пожал плечами. — И вот я здесь.

— Минутку, — сказал Гринберг. — Значит, они сообщили вам, что ищут пропавшую хрошиа, уже на подходе к Земле? И должно быть, именно тогда вы решили, что их миссия не увенчается успехом. Почему?

— Разве это не очевидно? Мы, раргиллиане, используя вашу любимую и довольно точную идиому, самые большие сплетники в космосе. Из вежливости вы можете называть нас «историками», но я предпочитаю более жизненное выражение. Сплетники. Мы всюду бываем, всех знаем, говорим на всех языках. Мне не нужно «поднимать документы», дабы удостовериться, что люди с Земли никогда не были в средоточии звездной системы хрошии. Окажись вы там, вы, конечно, не обошли бы их своим вниманием, результатом чего была бы война. Она могла бы превратиться в «переполох в курятнике»… кстати, интересное выражение, и я хотел бы побывать в курятнике, коль скоро я здесь. И эта война породила бы массу анекдотов и интересных историй, которые рассказывали бы всюду, где собирались хотя бы два раргиллианина. Поэтому я понял, что они должны ошибаться; им не удастся найти то, что они ищут.

— Иными словами, — подвел итог Гринберг, — вы указали им не ту планету… и взвалили все проблемы на нас.

— Нет! Нет! — запротестовал доктор Фтаемл. — Идентифицировали мы вас совершенно точно. Дело было не столько в вашей планете, поскольку хрошии не знали, откуда вы пришли, сколько в вас самих. Существа, которых они хотели разыскать, были люди с Земли — до мельчайших деталей, вплоть до ногтей на руках и расположения внутренних органов.

— И тем не менее вы знали, что они ошибаются. Доктор, я не так искушен в семантике, как вы. Но я вижу здесь определенное противоречие… или парадокс.

— Разрешите, я вам объясню. Мы, для которых слова являются профессиональным оружием, лучше других знаем их никчемность. Парадокс может существовать только в словах, а не в фактах, которые обозначаются этими словами. Как только хрошии точно описали людей с Земли и как только я понял, что люди не имеют представления о хрошии, я пришел к тому выводу, к которому и должен был прийти, — что в этой Галактике есть еще одна раса, похожая на вашу как две горошины из одного стручка. Или бобы? Вам больше нравятся бобы?

— Хватит и горошины, — сказал серьезно мистер Кику.

— Благодарю вас. У вас очень богатый язык; пока я здесь, я постараюсь освежить свои знания. Поверите ли, человек, у которого я брал первые уроки, научил меня идиомам, совершенно неприемлемым в вашем изысканном обществе. Вот как, например…

— Да, да, — поспешно согласился мистер Кику. — Я вам верю. Некоторые из наших соотечественников обладают весьма странным чувством юмора. Значит, вы считаете, что в нашем звездном скоплении есть раса, похожая на нашу как близнецы? Оценивая возможность такого совпадения, я нахожу данный факт весьма… м-м-м… забавным.

— Просторы космоса, господин Заместитель, с точки зрения юмора Достаточно неприглядны. Мы на Раргилле всегда считали создателя изрядным юмористом.

— Вы познакомили с этим выводом ваших клиентов?

— Да… и впоследствии, в беседах с ними, я, тщательно аргументировав, излагал его не раз. Но результат можно было предсказать.

— Что вы имеете в виду?

— У каждой расы свои достоинства, свои слабости. Когда мощный интеллект хрошии приходит к какому-то выводу, они не отказываются от него с легкостью. Вы называете таких людей «упрямыми».

— Тупоголовыми, доктор Фтаемл, тупоголовыми!

— Прошу вас, мой дорогой сэр! Я надеюсь, что вы сможете держать себя в рамках. Если мне будет позволено, я сообщу, что вы оказались не в состоянии найти их сокровище, хотя и провели тщательные всеохватывающие поиски. Я ваш друг… и не надо считать, что эти переговоры завершатся неудачей.

— Я в своей жизни еще не проигрывал переговоры, — кисло ответил мистер Кику. — Если вам не удается переспорить какого-нибудь типа, вы можете пережить это. Но я не вижу, что еще мы можем им предложить. Правда, есть одна возможность, о которой мы говорили в прошлый раз… Вы захватили с собой координаты их планеты? Или они отказались их дать?

— Они со мной. Говорю вам, хрошии совершенно не боятся, что кто-то узнает их местонахождение. Их это просто не волнует. — Доктор Фтаемл открыл маленький плоский чемоданчик, искусно имитирующий земной. — Там не менее все выяснить будет не просто. Сначала я перевел координаты из их системы единиц в те, которые в ходу на Раргилле, который считает себя центром мироздания; для этой цели мне пришлось убеждать в целесообразности такой работы, а затем соотносить их космическое время с раргиллианским. А теперь я со стыдом должен признаться, что не знаком с вашей методикой оценки космических величин, что необходимо для перевода наших мер.