Александр Казанцев - Том (8). Мост дружбы Страница 28

Кандербль с уничтожающей серьезностью посмотрел на него.

Митинг у ворот автомобильного завода был назначен на одиннадцать часов утра.

Люди собирались заблаговременно, сбивались в кучки, о чем-то спорили, размахивая руками. Все новые группы стекались из прилегающих к площади улиц.

Полицейских почему-то не было. Это казалось странным. Ведь рабочие соберутся не для пения псалмов, а слушать будущего красного сенатора и говорить о своих профсоюзных делах.

Когда-то первый автомобильный король Генри Форд наводнил Америку дешевыми автомашинами, доступными рядовым американцам, выведя тем страну на путь Великой автомобильной державы. Беря с покупателей меньше своих конкурентов, он платил рабочим больше, чем они, но ставил условие не состоять в профсоюзе.

С тех пор много утекло и воды и бензина. Наследник Генри Форда-старшего, его внук Генри Форд-младший давно уже отказался от былых дедовских запретов. Заработки на его заводах не больше, чем, скажем, у «Дженерал моторс», цена его автомобилей не меньше, чем у других фирм, а рабочие состоят в профсоюзах, но и теряют работу, как члены профсоюзов в других местах. Теперь каждый работающий думал, как бы не лишиться работы, а владельцы заводов – как бы не обанкротиться. Страх стал движущей силой в городе автомобилестроителей. Впрочем, как и во всех других местах «процветающей» страны самых богатых и самых нищих американцев.

Вот перед такими американцами и должен был говорить на митинге Рыжий Майкл, коренастый, широкоплечий «свой парень» с веснушчатым лицом, носом-картофелиной и озорными глазами.

Многие считали, что у него нет никаких шансов пройти в сенат, и видели в его выдвижении в кандидаты партийную тактику, позволяющую выдвижением кандидатов в президенты и вице-президенты, а сейчас и в сенаторы укрепить влияние левой партии, ненавистной владельцам всех мастей, у которых денег на выборы было куда больше, чем у коммунистов, а следовательно, и шансов на успех.

Кривой Джим скучающе наблюдал, как заполнялась площадь народом, как расставили на ней репродукторы, установили на трибуне микрофоны, похожие на утиные головы на тонких змеиных шеях.

Это было удобно, можно заблаговременно прицелиться.

Подняв раму окна, он неторопливо и обстоятельно навел скрещивающиеся в оптическом прицеле нити на средний микрофон, мысленно воображая себе человека, который окажется перед ним, о ком он решительно ничего не знал, даже его имени. Должно быть, один из тех, кто лезет в болтуны, чтобы зашибать доллары.

Джим холодно прикидывал, где окажется сердце у оратора. Был он по природе своей «сердобольным», не обижал ни кошек, ни собак, не выносил ничьих страданий и стремился делать свой бизнес так, чтобы длительной боли клиенту не причинять и чтобы дело кончилось быстро и безболезненно для обеих сторон.

Пока на площади начнется кутерьма и паника. Джим спокойно выйдет из так удобно расположенной квартиры, предварительно опустив раму и присыпав старой пылью разъем и даже прикрыв его припасенной паутиной. Этих полицейских ищеек не так уж трудно сбить с толку, особенно если они не стремятся идти против синдиката.

И Кривой Джим после первого и единственного своего выстрела бистро смотается к своим трем любимым деткам, получит возможность побаловать детишек гостинцами.

Он всегда так отмечал получение гонорара от синдиката.

Его отец, оберштурмбанфюрер СС, тоже в своем кабинете, где при допросах не всегда царила мертвая тишина, держал на столе карточки своих чад, в том числе и маленького Отто, которого в Америке стали звать Джимми (ох уж эти американцы!).

Особый подарок нужен Марте, которая скоро наградит его еще одним младенцем. Если это будет, наконец, девочка, он начнет по старинке копить ей приданое.

Все было готово у Кривого Джима.

Майкл Никсон, вознамерившийся стать сенатором, взошел на трибуну.

Репродукторы разносили по площади его голос, и Кривой – Джим отлично слышал его слова. Он решил поиграть со своей жертвой, как кошка с мышкой, дать ему поболтать немного.

«О чем он там говорит? Конечно, о ядерных бомбах. Все только и болтают о них, словно ничего нет интереснее. Ну кто будет их применять в самом деле, чтобы лишиться всего, что имеешь? Постой, он не просто о бомбах вспоминает, а еще и о каких-то мостах. И верно, мосты нужны между народами, и папаше оберштурмбанфюреру Пфальке мост был нужен, чтобы попасть через океан. Воздушный. Мосты, когда надо, всегда к месту.

Ну ладно, пожалуй, хватит. Что он еще хочет? Строить мост через океан? Через Северный полюс? Да его не на тот свет надо отправить, а в психиатрическую лечебницу для проведения опытов, о которых мечтал отец. Жаль, нет таких отцовских лечебниц. Приходится таких буйнопомешанных успокаивать другими добросердечными средствами».

Кривой Джим, привычно щурясь, заглянул в оптический прицел, чуть отвел ствол винтовки в сторону, чтобы перекрест нитей пришелся на сердце Рыжего Майкла.

«Ну еще что? Ну давай, давай, залепляй уши. Обещаешь с помощью подводного моста через Ледовитый океан оживить американскую промышленность? Покончить с безработицей? Всех на тяжелую работу тянешь? Может быть, и Кривого Джима пригласишь какие-то там железки таскать? Сейчас мы тебе железку в сердце пошлем, вернее, свинчатку. Мгновенно и безболезненно. Благодарить надо! За квалификацию!»

Кривой Джим нажал спусковой крючок. Винтовка привычно чуть отдала в плечо. Майкл Никсон, Рыжий Майкл, имени которого Кривой Джим даже не знал, должен был упасть замертво на руки стоявших подле него политических боссов. Ведь Кривой Джим не промахивался, в особенности при стрельбе с комфортом. Кривой Джим поторапливался смотаться, пока там начнется кутерьма. Он уже набрал пылесосной пыли, чтобы засыпать разъем оконной рамы, и вдруг услышал продолжающуюся речь как будто живого Майкла. Или она записана была на ленту? Но, взглянув на трибуну. Кривой Джим на мгновение потерял власть над собой. Его профессиональное самолюбие оказалось задетым. Этот оратор продолжал говорить, словно пуля не угодила ему под третье ребро. Быть такого не может! Оптический прицел, штатив, упор, верный глаз Кривого Джима!

«Подожди! Вызываешь, как говорится, на „бис“! Получай!»

Кривой Джим прицелился еще раз, чего ему никогда не приходилось делать! Что скажут боссы из синдиката? Позор! Фигура перед микрофоном стала ненавистной. Второй хлопок, пуля никак не могла пройти мимо цели, не могла! Тут был точный расчет!

Но Майкл продолжал говорить.

А на площади все-таки началась кутерьма! Значит, пули все-таки долетели до чертовой трибуны! В толпе зашумели, в ней сам собой открылся живой коридор в направлении дома, откуда еще не сбежал Кривой Джим.