Роберт Шекли - «Если», 1992 № 04 Страница 28

Вокруг не было никаких признаков жизни.

Через поле к нему нерешительно тянулась цепочка обнаженных людей, щурившихся от яркого солнца.

— Он уже здесь! — Холл стал поспешно стягивать рубашку. — Пошли!

— Подождите меня!

— Тогда поторопитесь. — Холл кончил раздеваться. Мужчины, не мешкая, вышли в коридор. Раздетые донага охранники пробежали мимо них. Друзья бесшумно прошли по коридорам длинного здания к выходу. Сбежали по ступенькам к летному полю. Высоко в небе светило солнце, они чувствовали на теле тепло его лучей. Из всех зданий выходили нагие мужчины и женщины и в молчании направлялись к кораблю.

— Ну и зрелище! — сказал офицер. — Наша репутация безвозвратно погибла.

— Жизнь стоит репутации, — сказал другой.

— Лоренс!

Холл повернулся в пол-оборота.

— Пожалуйста, не оглядывайтесь, пожалуйста, идите. Я пойду за вами.

— Как вы себя чувствуете, Стелла?

— М-м… необычно.

— Но ведь игра стоит свеч?

— Кажется, да.

— Думаете, нам кто-нибудь поверит?

— Сомневаюсь, — сказала она. — Я и сама не верю.

Холл посмотрел на трап, который выпустил корабль. Первые члены экипажа уже начали взбираться по металлической дорожке к круглому люку, ведущему внутрь.

— Лоренс… — голос Стеллы как-то странно дрожал. — Лоренс, я…

— Что?

— Мне страшно.

— Страшно? — Он остановился. — Почему?

— Не знаю. — Она дрожала.

Их толкали, обходя слева и справа.

— Успокойтесь. Это детские страхи, — он поставил ногу на трап. — Пошли.

— Я хочу вернуться, — в ее голосе была паника. — Я…

Холл рассмеялся:

— Слишком поздно, Стелла.

Холл взбирался по трапу, держась за поручень. Их подхватил и понес вверх поток мужчин и женщин. Они приблизились к люку:

— Вот и пришли.

Человек, идущий перед ними, исчез в люке.

Холл шагнул за ним, в темную внутренность корабля, в безмолвную черноту. Командир — следом.

Точно в 15.00 капитан Дэниел Дэвис посадил свой корабль в центре летного поля. Автоматически открывшись, щелкнул входной люк. Дэвис и другие офицеры сидели в летной кабине у пульта управления.

— Ну, — сказал через некоторое время капитан Дэвис, — где же они?

Офицерам стало не по себе.

— Может быть, что-то случилось?

— А может, все это шутка, черт подери?

Они ждали очень долго.

Но никто не пришел.

Перевела с английского Лилия КОСОГОВА

Джон Браннер

Жестокий век

Глядя на изможденное лицо, в котором еще угадывалась былая красота, на темные волосы, разметавшиеся по подушке, Сесил Клиффорд никак не мог согласиться с жестокой истиной. Глаза защипало от слез, и он гневно смахнул их.

Наконец, он сделал медсестре знак накрыть простыней это когда-то восхищавшее его лицо. Медсестра покосилась на него с сочувствием и затаенным любопытством.

— Она… она была женой моего лучшего друга, — хрипло сказал он, и сестра кивнула. Он был благодарен ей, что в ответ не раздалось соболезнований.

Лейла Кент стала жертвой эпидемии.

Он последний раз взглянул на неподвижную фигуру под простыней и устало направился к живым. В этой палате лежало около шестидесяти человек, отделенных друг от друга складными ширмами, и каждый из них был заложником Чумы.

— Вы хотели осмотреть пациента под номером сорок семь, доктор, — сказала сестра.

Этот номер значился на койке Вьюэла, астронавта. Он был еще слаб, но начал поправляться, несмотря на то, что диагноз был установлен только на десятый день.

Как всегда: сначала все симптомы указывали на обыкновенную простуду и лишь потом…

Неужели антибиотики оказались эффективны, устало подумал Клиффорд. Видимо, так оно и есть, раз Бьюэл выздоравливает. Впрочем, он пробовал ту же комбинацию антибиотиков и на Лейле Кент…

Он решительно одернул себя. Факт оставался фактом: в одних случаях Чума убивала пациента — одного из десяти — что бы ни предпринимали врачи, в других пациент чудесным образом излечивался в считанные дни. Бред, чистейшей воды бред!

Пациент на 47-й койке улыбался ему, и Клиффорду пришлось выжать ответную улыбку.

— Ну что, — бодро спросил он. — Как дела?

Астронавт закрыл журнал, расстегнул пижаму и лег на спину.

— Вы можете избавиться от меня. Я чувствую себя прекрасно и готов отправиться в космос прямо с этой койки.

— Это мне решать, а не вам, — с напускной суровостью ответил Клиффорд, держа наготове бронхоскоп. Бьюэл покорно открыл рот. Ткани, которые всего лишь сутки назад были вспухшими и воспаленно-красными, приобрели здоровый розовый цвет. Дыхание, клокотавшее в легких Бьюэла, словно он умирал от пневмонии, теперь было почти бесшумным.

Повезло? Но почему именно ему? Почему не…

Впрочем, делать выводы рано: предстоит еще несколько тестов. До сих пор все, кто выздоравливал, судя по всему, приобретали прочный иммунитет, но эта инфекция так изменчива, непредсказуема…

— Руку, пожалуйста, — сказал он, приготовив гемометр. Бьюэл закатал рукав. Прибор сделал укол, щелкнул, и цифры на его шкале указали норму биохимических анализов крови. Бьюэл, наблюдавший за его лицом, ухмыльнулся.

— Не верите своим глазам, док?

Клиффорд отреагировал с неожиданной резкостью:

— Верно, вы идете на поправку! Но каждый десятый пациент умирает, как бы мы ни старались его спасти. И мы хотим выяснить, наконец, что спасло жизнь вам, а не ему!

Бьюэл мгновенно посерьезнел и кивнул.

— Да, я слышал об этом. Чертовски много людей заразилось Чумой, а? Ваша больница, должно быть, переполнена, судя по тому, что мужчин и женщин кладут в одну палату, вроде этой, — он указал на перегородки. — Значит, вы собрались взять пробу моей крови и взглянуть, нет ли там антител, которым я обязан своим выздоровлением?

Не ответив, Клиффорд распутал провода энцефалографа.

— Закройте глаза, — произнес он, глядя на энцефалограмму на зеленом экране. — Откройте… закройте… держите глаза закрытыми и думайте о чем-нибудь сложном.

— В этом журнале я читал статью одного парня из Принстона. Он утверждает, что космические корабли как средство передвижения в пространстве безнадежно устарели. Он вывел какую-то жуткую формулу…

— И что же он доказывает? — сказал Клиффорд, внимательно следя за графиком. Полминуты было достаточно, чтобы убедиться в том, что жизнедеятельность мозга тоже в норме.

— Можете расслабиться… — сказал он, снимая электроды. — Не думаю, что вы обрадуетесь, если космические корабли отправят на свалку.