Георгий Гуревич - Беседы о научной фантастике Страница 28

Все это имеет отношение к Томасу Мору и его "Утопии".

Несколько раньше, но тоже в последней трети XV в. произошли важные политические события. Почти одновременно в разных концах Европы из разрозненных феодальных владений сложились крупные национальные государства. В 1479 г. на Пиренейском полуострове два королевства — Кастилия и Арагон объединились в могучее Испанское государство. В 1477 г., поглотив Бургундское герцогство, сложилась единая Франция. В 1478 г. московский царь Иван III присоединил Новгород Великий, создал централизованное Русское государство, а два года спустя Русь освободилась от ига Золотой Орды. Для Англии же годом объединения можно считать 1485-й — год окончания разорительной междуусобной войны.

Итак, за несколько лет — в кратчайший исторический период — политическая карта Европы изменилась. Кончалась эпоха феодальной раздробленности, возникали крупные национальные государства. В разных странах почти одновременно создаются и издаются политические трактаты. Один из них — "Утопия" Томаса Мора. Мысль писателя перешагнула и через эпоху феодализма и через эпоху капитализма в будущее.

Томас Мор происходил не из знати. Один дед его был булочником, другой пивоваром. Сын булочника, Джон Мор стал, однако, юристом, затем и королевским судьей в Лондоне — очень высокая должность для Англии той эпохи, поскольку судья решал тяжбы купцов купеческого в основном города. Томаса — своего старшего сына — судья Мор отдал в Оксфордский университет. Там юноша получил образование на высшем для XVI в. уровне, изучил не только латынь общеевропейский культурный язык той эпохи, но и греческий — язык античной культуры. Поэтому естественно, что Мор читал и сочинения Платона, древнегреческого философа, автора рабовладельческой утопии.

По желанию отца Томас Мор занялся правом. Он стал адвокатом, прославился остроумием, красноречием и справедливостью, был даже избран в парламент. Но здесь он позволил себе выступить против короля, потребовавшего деньги, чтобы отметить посвящение в рыцари уже умершего своего сына. Члена парламента король не посмел тронуть, зато заключил в тюрьму его отца. К счастью, король и сам вскоре последовал за своим сыном-рыцарем. При наследнике же его — знаменитом Генрихе VIII — Томас Мор стал судьей, помощником шерифа. Потом по поручению купечества ездил во Фландрию (ныне это часть Бельгии) вести торговые переговоры. Фландрия была тогда промышленной страной, изготовляла тонкие сукна, а слаборазвитая Англия поставляла ей сырье — овечью шерсть.

В Бельгии и писалась "Утопия", в Бельгии и вышло первое издание.

В "Золотой книге, столь же полезной, как забавной…" рассказывается о том, что во время переговоров Томас Мор будто бы встретил в Антверпене, тоже в Бельгии, бывалого путешественника по имени Рафаил Гитлодей, спутника Америго Веспуччи. Расставшись с Веспуччи, Гитлодей странствовал самостоятельно, посетил множество государств и лет пять прожил в Утопии, самом замечательном из них.

Впрочем, рассказу об Утопии предшествует повествование об Англии XVI в. Справедливый судья Мор с горечью пишет о несправедливости законов. Воров, например, вешают, как будто жизнь человеческая дешевле украденных грошей. Но почему воруют бедняки? Им же хлеб нужен. На дорогах страны полным полно бродяг, которые ищут работу. Люди работы просят, а их вешают за бродяжничество. Откуда же они берутся? Чаще всего из крестьян, бывших арендаторов, согнанных с земли лордами. Землю выгоднее отвести для овечьих пастбищ, поскольку шерсть прибыльно продается во Фландрии. "Ваши овцы, рассказывает Гитлодей, — обычно такие кроткие, довольные очень немногим, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города".

Удивительную историю хищных овец, "пожирающих" людей, использовал Карл Маркс в первом томе "Капитала", в главе о первоначальном накоплении.

В чем же первопричина людских бедствий? В жадности богатеев — так считает Гитлодей (и Томас Мор), в непреодолимой жажде роскоши, золота, в деньгах, в частной собственности прежде всего.

А в идеальной стране Утопии нет частной собственности. Равны все, нет богатых и бедных, знатных и простых, нет роскоши, работают все до единого; всю продукцию сдают в общественный фонд, из которого каждый получает все, что требуется: пищу, одежду, жилье…

Денег там нет совсем. Зачем деньги, если каждому дают все, что требуется? Поэтому и золото не в цене. Золото презирают, из него делают ночные горшки, а также цепи и кандалы для преступников. Золото — символ позора. И когда в Утопию являются в золотых украшениях послы из других стран, дети смеются над ними.

Рабочий день в Утопии — шесть часов. В Англии в то время работали и до четырнадцати, но Томас Мор считал, что шести совершенно достаточно, если привлечь к труду всех бездельников-лордов с их верными отрядами, а также и монахов, если не тратить силы на производство роскошных одежд и драгоценностей. После же рабочего дня утопийцы свободны, могут заниматься по своему усмотрению наукой, искусством, играми, физическими упражнениями (мы сказали бы — спортом).

Труд в Утопии ручной, на машины во времена Мора не возлагали больших надежд. Поэтому волей-неволей при ограниченной производительности приходилось ограничивать и потребности. Утопийцы питались сытно, вдоволь имели хлеба, мяса, овощей и фруктов, но одевались скромно: на работе прикрывались шкурой, получали одно платье на два года и все одинакового цвета, чтобы зависть не вызывать, не соревноваться в самоукрашении. Но для бедноты Англии XVI в. и одно платье на два года было роскошью, не всем доступной.

Работа была организована в семейных артелях. Впрочем, семьи были не обязательно по родству. Малолюдные пополнялись за счет многолюдных; желающие переменить ремесло переходили из одной семьи в другую. Для проведения земледельческих работ жили в деревне, но временно: выезжали туда на два года, потом возвращались в город к привычному ремеслу. Предпочитающие же работу на свежем воздухе могли перейти в семью, приехавшую на смену.

Города в Утопии были обнесены стенами с частыми башнями, других городов Томас Мор не представлял себе. Улицы были чистые и широченные — целых двадцать футов, т. е. метров шесть, в два раза шире, чем в тогдашнем Лондоне.

Питались коллективно: деревенские семьи — в семейной артели, а городские в общественных столовых. Благодаря этому женщины были избавлены от домашней кухни и могли принимать участие в общем труде. Брак был пожизненный и очень прочный. Измена считалась преступлением, любовь до брака — тоже преступлением, за это наказывали не только молодежь, но и их родителей — воспитали плохо.