Олег Дивов - Толкование сновидений Страница 29

Тренер с менеджером что-то обсуждали, в комнате почти неуловимо пахло спиртным. Что ж, начнем с дежурной фразы. «Извините, но мне нужна ваша помощь. Я только что попросил Дмитрия уступить мне завтрашний даун. Он согласился». Тренер с отчетливым хрустом уронил челюсть. «Поль, ты решил покончить с собой?» – осторожно спросил менеджер. «Нет, просто мне позарез нужно двести тысяч европейских рублей». – «А команде позарез не нужен труп». – «Погоди, – оборвал его тренер. – Ты не знаешь, почему этот мальчик ушел из скоростного спуска. А я знаю. К тому же, мы ничего хорошего не ждали от завтрашнего дауна, так? Вот ты и не спеши с решением. Паша, что случилось? Рассказывай». Я рассказал. Почти совсем честно, только суммы занизил.

Они упирались прочно и аргументированно. Особенно тренер. Он хотя и не нес чепуху про трупы, зато реально представлял, как я рискую. Но странное дело – уже минут через пятнадцать разговор свернул на аэродинамическую трубу. Видимо, мой расчет оказался верен – русским завтра ничего не светило в дауне, а меня уже списали со всех счетов. Почему бы и не выпустить на гору парня, фактически зачехлившего лыжи? Он достаточно сумасшедший, чтобы съехать хорошо. А если разобьется, команда не потеряет активную единицу. Вопрос о моем преемнике в хард-слаломе наверняка уже решен.

«Здесь нет поблизости трубы, и вообще продуваться я не буду все равно. Объявите замену, и я завтра привезу себе деньги, а команде медаль». – «Дурак ты, Пашка, – сказал тренер. – Ладно, иди, мы посовещаемся». – «Извините, мне нужно знать прямо сейчас». Тренер не выдержал и начал ругаться. Менеджер ему в тон подтявкивал. Я тоже не выдержал и двинул в бой резервы. «Димон все равно уже не поедет, – заметил я скромно. – Он уверен, что вы меня выпустите на гору, и у него теперь сбит психологический настрой. Парень расслабился. В отличие от некоторых, он в меня поверил».

Мама родная, что тут началось! Но зато быстро закончилось. «Хорошо, – сказал менеджер. – Черт с вами со всеми. Я иду переписывать заявку». – «Только не торопись отсылать, – посоветовал тренер. – Молчать!!! – это уже мне. – Утихни, мальчик, все нормально, ты завтра поедешь. Но твоим соперникам знать об этом сейчас не обязательно. Мы потянем с объявлением замены до одиннадцати вечера. И под самый дедлайн – бац! Все уже будут лежать по койкам, и их никто не рискнет поднять. А теперь – убирайся отсюда. Сам зайду потом».

Боян действительно заснул, и я пока не стал его будить, а склонился над крошечным монитором димкиного телефончика. И пошел-пошел-поехал по Сети. Моего абонента звали Данки, и чтобы пробиться к нему, пришлось трижды набирать длинный пароль. Не знаю, почему он выбрал себе такой странный ник – «Ослик», – не знаю даже, какого он пола, да мне и все равно. Главная прелесть Данки в том, что он букмекер-невидимка. Без лица, без имени, с одним только сетевым адресом, на который не выйдешь случайно. «Черный» букмекер, незарегистрированный, попросту говоря – нелегальный. Сосватал мне его, что интересно, мой собственный папочка.

Я очень редко обращаюсь к Данки, не чаще раза за сезон, и только когда знаю «верняк». Ставлю понемногу, выигрываю тоже, но сотня тысяч, которая в итоге осела в Швейцарии – это мой личный страховой фонд, на самый-самый черный день. Увы, сегодня он не спасет. Мне нужно действительно много денег. Потому что если я завтра выиграю даун – а я его выиграю, – то весьма недешево. Чтобы хватило и за отца расплатиться, и себе весьма надолго. Очень уж, понимаете, глупо рисковать жизнью всего лишь за официальные двести тысяч.

На Димона ставили один к десяти (внутренне я хихикнул). «Данки, как изменится коэффициент, если русские объявят замену?» Ответ пришел через минуту: «Никак. У русских нет хорошего скоростника». М-м, как боязно спросить, что будет, если на гору выйдет русский слаломист… Такой информацией не бросаются. А вдруг кто-нибудь из менеджеров наших конкурентов отслеживает «черный тотализатор»? Так и быть, подожду до одиннадцати часов. Но уже сейчас ясно – вступать в игру нужно хотя бы тысяч на сто. А в идеале на двести. Причем чужих. Проиграю – не отдам. Свой заветный швейцарский стольник для черного дня я лучше поберегу немного. Денек сегодня поганый, но, думаю, бывает еще чернее… Я растолкал Бояна. Фраза «Мне нужна твоя помощь» уже от зубов отскакивала. «Боян, ты очень любишь свою машину?» – «Это твоя машина. Документы я оформлю завтра. А в чем дело? Чем могу помочь? Извини, Павел, я не хотел ломать твой дубль. Но мне нужно было, понимаешь, нужно!» Взгляд честный, дальше некуда. Конечно, ему нужно было. С кем еще силой меряться, как не со мной? «Можешь оставить машину себе. А мне взамен дашь беспроцентную ссуду. Ненадолго, буквально на сутки. Но безо всяких расписок, под честное слово. И прямо сейчас». – «Конечно, Павел. Сколько?» – «Сколько заработал сегодня». Вот и еще одна челюсть отпала. Прямо вечер падающих челюстей. «Двести?!» – «Вот именно». Да, машину он любил очень. «А ты правда отдашь?» – «Куда я денусь, мы же с Крис к тебе в гости собираемся». Как ни странно, этот дурацкий аргумент подействовал. Боян вытащил свой телефон, и уже через десять минут трансфер пошел. Неплохо было бы попросить Бояна сделать за меня ставку, но он на такое не согласился бы ни за что. В случае провала мне грозили всего лишь вселенский позор и жуткое безденежье, а у него безвременно почила бы яркая карьера. «Спасибо, друг. А теперь уходи и забудь об этом разговоре». – «Павел, у тебя неприятности?» – «Ну… Скажем так, я хочу выручить одного человека, попавшего в беду». Надо же – не соврал. Какой я сегодня хороший. Вот, оставил другу его любимую машинку…

Ставку я оформил тут же, чтобы деньги лишней минуты не светились на счете, пусть и анонимном, но все равно моем. Вызвонил поверенного. Долго уговаривал его продать все ценные бумаги, какие у меня есть. Дал на это два часа максимум. Перевел в Москву триста двадцать пять тысяч. Лег и стал ждать развития событий. Часом позже отправил еще триста – нормально акции продались, – остался гол как сокол, но всем доволен. Мама какое-то время могла ни о чем не беспокоиться, а меня ожидало такое приключеньице, какое не всякому лыжнику выпадает. Я даже забыл, что именно завтра приезжает Крис. Стыдно, конечно, но мне было не до нее.

Потом состоялся долгий разговор с тренером. Потом явилась Мария. «Паш, ты ведь знаешь, сколько я выиграла. С твоей помощью. Я эти деньги не успела никуда вложить, бери хоть все, отдашь когда сможешь». – «Ни-ког-да! Никогда не смогу и никогда не возьму». Минут пять мы препирались, наконец Машка поняла, что я непоколебим, и завела другую песню, которой я совсем уж не ожидал. «Паш, дорогой, прости…» – «За что?!» – «Я не смогу завтра выйти на гору. Очень хочу, но не могу». – «Да что ты, Маша, какая глупость, зачем…» – «Понимаешь, мне страшно. Если бы нормальный скоростной, я бы поехала. А вот „Ди Челлендж“ не для меня. Извини. Пашка, ты не понимаешь. Я… Я так хотела пройти вместе с тобой круг почета!» Какие люди кругом – чистый восторг. Я от умиления чуть не прослезился. Наговорил Машке комплиментов, даже поцеловал, и выставил за дверь. Потом захлопнул ее перед носом у Генки, который пришел меня настраивать на победу. Илюха зачем-то ко мне лез, я и его послал. А в одиннадцать, прежде чем вернуть Димону телефон, опять связался с Данки. Информация о замене уже прошла. Что ж, господа букмекеры, вы можете твердить, будто у русских нет хорошего скоростника, но коэффициент изменился-таки. Семь к одному потянула моя фамилия. Спорю, утром будет шесть. Только бы не меньше. Тогда я заработаю миллион двести чистыми. Если выиграю, конечно.