Наталия Шитова - Кира Вайори (СИ) Страница 29

За его спиной Альдон резко развернулся.

— Миша!

Но похоже, что Миша и без моего крика был готов. Один удар на развороте. Всего один. Я даже не поняла, куда метил Мишка, в ухо Альдону или в челюсть. Но Альдон мешком свалился на пол.

Терракотовые мальчики в зале были сплошь подчинёнными Марека, и вряд ли они всерьёз сочувствовали Альдону, валяющемуся на полу. Но честь мундира есть честь мундира. И если неизвестный гражданский бьёт прилюдно старшего офицера, честь мундира велит вступиться. Со всех сторон к нам рванули парни в терракотовом.

Мишка не шевельнулся. Стоял со сжатыми кулаками и напряжённо смотрел по сторонам.

— А ну-ка… Прошу прощения! — Шокер пролез через плотный круг терракотовых. — Господа, не придавайте значения… Чего не бывает сгоряча…

Он бросил на нас с Мишкой озабоченный взгляд и склонился над Альдоном:

— Файр, ты как? Тебе помочь?

Альдон что-то пробурчал и сел на полу. Из уголка его рта текла струйка крови.

— Всё нормально, — проскрипел он, тяжело поднимаясь. — Бывает, да… Всякое бывает…

Терракотовые мальчики с явным облегчением разошлись, музыка заиграла снова, на этот раз весёлая-весёлая.

Шокер повернулся к нам.

— Это было обязательно? — сурово спросил он. — Я же просил тебя увести её отсюда!

— Я не мог вызвать машину сам! Языка не знаю! — буркнул Мишка.

— Вы что тут натворили? — Марек возник откуда-то. — Машина пришла, уезжайте, пока стенка на стенку не пошли… Михаил, блин… Не ожидал от тебя таких фокусов.

— Каких фокусов?! — заорала я. — Он собирался Мишку в спину ударить! Не знаете, в чём дело, так нечего нотации читать!

— Оставь, Кира! — Миша настойчиво потянул меня к выходу. — Пойдём. Пойдём отсюда!

Марек подхватил меня с другой стороны, и они почти понесли меня.

— Да пустите, я сама пойду! И не смей Мишку отчитывать, ты слышишь, Марек!

— Систер, успокойся… Не переживай, в самом деле, какая свадьба без мордобоя? Хотя, конечно, лучше бы ты, Миша, кому-нибудь другому в морду дал…

— Понадобится другому — дам и другому, — фыркнул Мишка. — Постойте, я сейчас пальто принесу.

Мы остановились в холле у самого выхода, и Мишка ушёл.

— Что он вдруг развоевался? Такой вроде миролюбивый парень… Что ему Альдон сказал?

— Не ему, а мне. Он собирался тащить меня в гостевую для приватного отдыха! — разозлилась я.

— Ах вот как… — глаза Марата гневно блеснули. — Ну что ж…

Вернулся Мишка с нелепым длинным пальто, которое прилагалось к моему платью, и со своим пуховиком.

Марат повернулся к Мише и протянул ему руку:

— Спасибо тебе! Правильно всё. Хорошо, что я этого всего не слышал… Могло кончится хуже.

Миша пожал его руку, набросил на меня пальто, сунул руки в рукава пуховика и повёл меня в машину.

Машин у парадной лестницы стояло две. Такси и внедорожник в терракотовой расцветке.

Мы спускались по лестнице одновременно: я, Мишка, прилагающий все усилия, чтобы я не свалилась со ступеней, и офицер Альдон, красный от перенесённого унижения и ярости.

Каждый пошёл к своей машине.

Альдон уже взялся за ручку дверцы, но вдруг шагнул в нашу сторону и заявил на вполне чистом и разборчивом русском:

— Вы оба ещё пожалеете, что на свет родились!

Я послала его. Хоть и не слишком далеко, но матерно.

— Что ж ты Йана Клайара позоришь, шлюха? — фыркнул он.

Я вспомнила уроки местной изящной словесности, преподанные мне за годы службы — и не в последнюю очередь братьями Клайар, и ответила ему по-гатрийски так, что он даже рот разинул, а потом метнулся было ко мне, но Мишка молча задвинул меня себе за спину и шагнул ему навстречу. Альдон скрипнул зубами и полез в машину.

В такси я орала, рвалась выйти на полном ходу и продолжить разборку. Миша молча боролся со мной, и у него это получалось на удивление хорошо.

Дома он ещё в холле стряхнул с меня пальто, а потом затащил наверх и прямо в платье положил меня в ванную и включил воду.

— Ну что, теперь-то ты понимаешь свою жестокую ошибку? — пробулькала я из-под струй душа.

— Какую именно? — уточнил Миша.

— Забери обратно своё предложение. Нафиг я такая тебе сдалась?

Миша только молча вздохнул и ушёл за полотенцем.

На следующее утро я готовила завтрак сама: у Ятиса был очередной законный выходной. Мишку это только обрадовало. Он с трудом мирился с присутствием в доме непонятного чужого мужчины, который повсюду хозяйничал.

— У тебя вкуснее получается, — заметил Мишка, поглощая яичницу.

— Да хватит тебе врать! — разозлилась я. Настроение у меня с утра было даже не на нуле, а значительно ниже.

— Я никогда не вру, — возразил он. — Ятис в прошлый раз яичницу пережарил. И супы у тебя вкуснее, однозначно. А вот рецепт мяса с фасолью ты у него возьми, мне понравилось. Но это и всё, что он делает лучше тебя.

— Ладно, зачёт тебе. Подлизался, — усмехнулась я.

— Мы когда домой вернёмся?

— Что, не нравится в зазеркалье?

Миша пожал плечами:

— Не знаю. Странное тут место. Чтобы разобраться, двух недель мало.

— Так кто тебе мешает остаться дольше и разобраться?

— Да куда уж дольше? Я же не думал, что так задержусь. Не предупредил никого. Родители, наверняка, волнуются, что я им не звоню. А с работы и вообще, скорее всего, уволили за прогулы.

— Жаль, если так.

— Жаль, но не очень. Работу я найду, без проблем. Хорошие фармацевты в дефиците.

— Слушай, а вот как это ты, скромный фармацевт без вредных привычек, махнул разок — и офицер службы безопасности с катушек долой? Ты что, бывший собровец какой-нибудь?

Миша покачал головой:

— Нет.

— Тогда откуда такая реакция? Да и не боялся ты совсем.

Он опять помотал головой:

— Почему не боялся? Страшно стало, когда вокруг толпа собралась. Просто я знаю, что показывать страх нельзя, это развращает противника. А реакция… Так привычка. Многолетняя необходимость защищаться.

— От чего?

— Дразнили. Много дрался.

— Так что, обязательно было драться? Всегда же можно как-то доказать сопернику, что он не прав…

Мишка рассмеялся:

— Это не мой случай. Можно доказать, что не дурак, не трус, не жадина, не ябеда. Но я не знаю способа доказать, что я не рыжий и не конопатый. Может, ты знаешь?

— Слушай, я даже не подумала… — растерялась я. — По мне так ты такой симпатичный… В общем, спасибо тебе, Мишенька. Ты вчера меня спас от очень многих неприятностей.

Он смущённо улыбнулся:

— Я бы спас тебя от неприятностей куда проще, если бы с самого начала знал, что от мартини тебя надо держать подальше.