Джейн Йолин - Карты печали Страница 29

Б'оремос встретил нас у подножия лестницы и приветствовал, наклонив голову. Лучницы, пришедшие с ним, тоже склонили головы. Но Линни, которую я сначала не заметил, потому что она стояла сбоку, не шевельнулась. В руках у нее была изящно выграненная каменная Чаша.

Приди, сладкая Смерть, подумал я пробежавшей у меня в мозгу строчкой из старой песни. Я подошел к ней, по дороге закинув гитару за спину.

- Собственная Чаша Королевы. - Она говорила так тихо, что я еле расслышал, что она сказала. Она протянула Чашу мне и я увидел, что у нее дрожат руки.

Я взял ее руки в свои, чтобы прекратить хоть на время дрожь, и она заглянула мне в глаза. Глаза у нее были золотые, но не цвета чистого янтаря, как у Б'оремоса или Королевы. Скорее в них были крапинки золота потемнее, а по краю радужной оболочки были кружки более темного цвета.

- Для вашей Королевы, - сказала она.

- У нас нет королев.

- И у вас нет плукенны или ладанны, а есть что-то другое. И вы не скорбите, - сказала она мне так тихо, что никто больше не слышал. Поэтому - я думаю, что ваша Королева не должна принимать эту Чашу. - Она быстро отвела глаза. То, что она произнесла, было величайшей ересью.

Я прикусил губу и поторопился убедить ее, остановить наплыв засорения, которое затопило ее.

- Не бойся, Линни. Поверь мне, все будет хорошо. Наша... Доктор З. охотно принимает эту Чашу.

- Тогда я скорблю по ней, по вашей не-Королеве, - сказала Линни, все еще глядя себе под ноги, - по Дот'дер'це. Я буду оплакивать ее, как свою собственную.

Я улыбнулся, глядя на ее опущенную головку, потом вовремя вспомнил о ритуале: "Пусть строчки твоих погребальных песен будут долгими".

- Пусть смерть ее будет быстрой.

Пока мы с Линни разговаривали, держась за руки, Доктор З. разыгрывала с Б'оремосом другой сценарий. Она взяла у него из рук свое платье с драконом на спине и королевским жестом передала его Пауле. Затем она сказала ему, что хоть она ценит люминовые орешки Королевы, в ее мире есть вещество получше для королевы - она показала жестом на свою фигуру - ее комплекции.

Б'оремос выслушал это, склонив голову набок, потом кивнул.

Доктор З. подала знак, и Эн-Джимнбо вынес большую стеклянную мензурку. Нанесенные на нее красные рисочки и цифры блестели на солнце, а поллитра яблочного сока с морфием пропускали, как призма, солнечные лучи и отбрасывали радугу на стенки корабля.

Доктор З. высоко подняла мензурку и звонко, отчетливо продекламировала замечательную смесь из старой поэзии Земли. Такая поэзия была в стиле джонга.

Если спросите - откуда

В Мордоре есть Властелин?

То не лепо будет бяшеть,

В глуще рымит исполин!

Я, как можно тише, пытался переводить стихи Лине-Лании. Но не все, происхождение и язык некоторых строчек не понимал я и сам.

Несу это гордое бремя!

Офелия, о помяни!

Увы, дождалась смерть поэта,

Убив мою Аннабель-Ли!

И завершила импровизацию Доктор З. мгновенным переводом на язык Эль-Лаллора.

Все царства мира - за стакан вина!

Пусть я умру - явись передо мною!

Чтоб столько королевских трупов

За ту же и оплакивали цену!

И большим глотком выпила мензурку до дна.

Я и раньше слышал, как она пользуется таким попурри. Они звучат замечательно, если их хорошо декламировать, а у нее был зычный, хорошо поставленный голос, который можно было услышать в любом конце любого зала.

- Кто такая Аннабель-Ли? - спросила Линни шепотом.

Увлеченный спектаклем, я чуть не ответил ей, но во-время спохватился.

- Я не имею права говорить об этом. Это тайная часть наших верований. - Так обычно ведут себя антропологи.

Она больше не задавала вопросов, а просто наблюдала, как Доктор З. опустилась в гамак, передав мензурку Эн-Джимнбо. Она улеглась на подушках. Мы разорили все постели на корабле, каждый отдал свои подушки и, кроме того, мы надули еще двадцать штук из запасов плавсредств. Выглядела постель странно и не очень уютно, но это недолго беспокоило Доктора З. Морфий действует быстро, дыхание сразу замедляется, вскоре появляются и другие важные признаки...

- Сынок, я развозил колонистов по звездным системам в большем количестве, чем у тебя волос на голове. Не учи меня тому, что я знаю. Расскажи о том, чего не знаю.

- Прошу прощения, сэр.

Когда Доктор З. начала терять сознание, она жестом подозвала меня и сказала по-английски:

- Устрой мне роскошные проводы, Аарон. И помни, не будь романтиком. Хороший антрополог наблюдает, изучает, познает. Он не превращается в туземца - без особых причин.

Потом добавила на языке эль-лаллорцев:

- Ты заставишь их помнить меня? - и закрыла глаза.

Я стал на колени около нее, мы именно так договорились раньше. Я даже пробормотал:

- Да, Доктор З.

Позади себя я услышал, как Линни тихо произнесла:

- Пусть смерть твоя будет скорой.

Б'оремос повторил эти слова.

Именно в этот момент Доктор З. "умерла".

Эн-Джимнбо нагнулся, взял ее запястье и попытался сосчитать слабый пульс, а затем объявил, что она умерла. Мы все начали рыдать, выть, по крайней мере, все антропологи. Хопфнер и его троица вели себя скованно и выглядели, по-моему, неубедительно. Они выли, падали на колени, по крайней мере, Кларк и двое стражей помоложе упали на колени. Хопфнер стоял по стойке смирно и конвульсивно двигал челюстью, как будто он испытывал большой эмоциональный стресс.

Но, конечно, ни один из нас не плакал.

Б'оремос положил руку на лоб Доктора З., и постарался как можно незаметнее скользнуть пальцами под ее носом, но он не почувствовал дыхания. Линни положила ладонь на широкую грудь Доктора З., но если там и продолжалось дыхание, оно было, конечно, неглубоким, его нельзя было заметить.

Я встал.

- Мы не раздеваем наших покойников и не выставляем их на столбах для хищных птиц, - сказал я сдавленным как бы от горя голосом. - Хотя мы, конечно, оставим тело Доктора З. здесь, чтобы ваши люди могли посмотреть на нее прежде, чем мы заберем ее на корабль и поместим для обозрения в прозрачный ящик. - Я сделал глубокий вдох. Эта часть беспокоила нас, потому что ее надо было поместить в отсек долгого сна не позднее, чем через семьдесят два часа. - Одного-двух дней вам хватит?

- Одного дня, - сказал Б'оремос. - Этого хватит, чтобы весь двор пришел посмотреть на нее.

Я вздохнул свободно.

- Как угодно. - И поклонился. Удивительно, что я ему поверил. Я был уверен, что он и все придворные хотели отдать дань уважения нашей умершей Королеве и никому из них не пришло в голову, что мы их обманули. Хотя принцы были склонны к интригам, такие штучки землян были за пределами их воображения, или, по крайней мере, я так думал. Что говорит Королева - то правда, а Доктор З. была - в глазах Б'оремоса - нашей Королевой. И все же, как сказал Хопфнер, мы не хотели излишне рисковать.