Журнал «Если» - «Если», 2007 № 05 Страница 29

— Разумеется, сэр. — Она кивнула, затем помедлила, словно бы собираясь что-то добавить, но, видимо, передумала и распахнула передо мной дверь. — Доброй ночи, сэр.

Вечер я провел в клубе «Опасный прыжок», противостоя опасностям, весьма отличным от тех, с которыми мне предстояло столкнуться на следующий день. Я и сам прекрасно сознавал, как это глупо и безрассудно (до такой степени, что могло привлечь внимание моих жутких тетушек — чопорных и черствых интеллектуалок), однако был так подавлен уходом Лоры в сочетании с появлением нового дворецкого и жуткого зверя, что ни за что на свете не смог бы заняться чем-нибудь более продуктивным, чем дальнейшее разрушение клеток собственного мозга.

Борис Обломов, разумеется, тоже не преминул появиться в клубе и вполголоса хвастливо сообщал всем желающим, как именно он собирается выиграть состязания. Для этого он щедро угощал выпивкой нужных людей — других участников. Впрочем, его право — ибо, как говорили древние, в игре все средства хороши: не он первый пытался толкнуть соперников на самоубийство через потакание собственным слабостям.

— Завтра мы летим, ребята, и кто знает, суждено ли вернуться? — пламенно вещал он. — Так давайте же вскроем подвалы и отведаем самые лучшие вина. А то так никогда и не попробуем…

Перед прыжком Борис всегда отличается болезненной сентиментальностью с оттенком злорадства. К тому же это отличный предлог, чтобы осушить винные погреба, а его кошелек это позволяет. Обломов — не настоящая его фамилия, это псевдоним, которым он пользуется, когда хочет выглядеть этаким толстосумом и плейбоем, но без хлопот и забот, связанных с титулом. В тот вечер он был в каком-то жутком одеянии — должно быть, что-то подобное надевал царь Путин в далекую варварскую эпоху, еще до Неопросвещения. Наверное, этот костюмчик он откопал в шкафу старшего брата.

— Знаем-знаем! Ты просто хочешь споить нас, чтобы получить преимущество, — подтрунивал над ним Толли Форсайт, поднимая свой бокал «Шато Кунга». — Но у меня родился тост! Долой трусость! Выпьем до дна!

— Клог-клог, — сказал Тоудсворт, поднимая кубок своей раздвижной телескопической конечностью. По крайней мере, мне показалось, что он произнес именно это. Дело в том, что его английский оставляет желать лучшего, а одно из Правил гласит: никаких нейронных имплантов в стенах клуба. В связи с этим иногда приходится чертовски трудно, особенно когда имеешь дело с личностями, которые двух слов связать не могут — с такими вот высокопроводимыми наследниками-клэнки. Вот вам, как говорится, и результат недостатка приличного классического образования, знания немертвых языков и всё в таком духе…

Присутствующие церемонно осушили кубки — и один за другим понеслись тосты и возлияния.

— А меня можно спаивать спокойно, — сказал Мармадьюк Ботт, поблескивая моноклем, который мигал рубиновым огоньком, словно старинный биржевой телеграф. — Я все равно не выиграю, и знаете почему? В этот раз я сижу на трибуне!

— Бухло отменное, — поддержал его Эджстар Вулфблэк, втыкая в один из шести коленных суставов полный шприц какой-то омерзительной фторкарбонатной смазки.

Большинство членов Клуба составляют сквиши, но Тоудсворт и Эджстар — исключение, оба они клэнки. Однако если под шишковатым коническим корпусом Тоудсворта скрывается то, что осталось от его прежнего сквишского тела, то Эджстар пошел до конца и полностью преобразовал себя в керамический экзоскелет с восемью или девятью узкоспециализированными конечностями. Выглядел он теперь как незаконнорожденный отпрыск Шивы и пылесоса.

— Карбонат свежий, фторный… — заметил он, и его массивные бронированные брови неуверенно сдвинулись. — Или фтор карбонатный… чистый…

Он отличный парень, этот Эджстар, и учился в престижной школе, но в тот день, когда все проходили мозговой апгрейд, он явно прогулял занятия.

— Плесни мне еще каплю, — велел я, протягивая свой бокал пролетавшему мимо пчелоиду, и тот отрыгнул туда нектар. — А я сегодня обзавелся новой прислугой, — сообщил я. — И чуть было сразу ее не лишился. Сестричка снова подбросила мне этого гребаного мамонта, и девице пришлось сражаться с ним раньше, чем я успел заставить ее принести клятву верности.

— Ах, какой кошмар! — воскликнул Абдул таким издевательским тоном, что я вынужден был сурово на него взглянуть. Он в ответ лишь ухмыльнулся. — Ну, и какие у Фионы планы на эту неделю? Она уже сто лет не заглядывала к нам в гости.

— Кажется, она говорила что-то насчет лыжного сезона в Олимпии. А потом у нее запуск нескольких судов. Так, ничего особенного, обычное салонное развлечение après ski{1}.

Я зевнул, изо всех сил стараясь придать себе скучающий вид. Абдул, пожалуй, единственный из членов Клуба, кто по-настоящему стоит выше Бориса. Борис вынужден скрываться под псевдонимом из-за своего положения наследника престола Всея Руси (по крайней мере, той Руси, что лежит между Марсом и Юпитером), в то время как Абдул даже не пытается скрывать свою личность. Он младший брат Его Величества Импозантнейшего и Наиважнейшего Эмира Марса. Когда обладаешь родословной, можно позволить себе заниматься чем угодно. Особенно если речь идет о совершенно невинном спорте, а не о попытках умертвить старших братьев — традиционном развлечении королевских особ. Абдул, конечно, самый настоящий псих: прежде чем заняться орбитальным фри-серфингом, он прошел путь от технического дайвинга на Европе до натуристского покорения ледников на Плутонии — а ведь у него, в отличие от меня, нет в качестве оправдания даже мало-мальского нейроэндокринного расстройства… Впрочем, в остальном он совершенно здравомыслящий малый.

— Ха! — усмехнулся он. — Но мы просто обязаны пригласить ее на праздник после прыжка, верно?

— Праз-зник? — пискнул Тоудсворт.

— Ну, разумеется. Это ведь мой сотый прыжок, и мы должны это отметить. — Абдул снова ухмыльнулся (он просто специалист по части ухмылок) и сделал глоток «бурдо» восьмидесятилетней выдержки. — Приглашаются все выжившие! Ну что, друзья, выпьем?

— Выпьем! — эхом отозвался я, поднимая свой бокал. — Гип-гип, ура!

День состязаний выдался холодным и ясным — по крайней мере, когда рано утром я вышел на балкон, чтобы взбодриться перед дорогой, было холодно и ясно.

К некоторому моему удивлению, мисс Фенг уже была на ногах и ждала меня — с термосом горячего кофе, профилактической дозой антипохмелина и традиционной предстартовой сигарой «на удачу».