Роза Сергазиева - Лакуна Страница 29

Дядя Миша мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Обычно, карманы бомжей забиты пол завязку хламом так же, как и их сумки. Прежде чем окунуть в кастрюлю голову, Стальев аккуратно сложил в найденный на полке мешочек богатства из карманов: спички, окурки, слипшиеся мятные карамельки, таблетки аспирина, пластмассовые ложечки и прочую мелочь. Но вот упаковка пластыря в мешочек уже не влезала. Поэтому оставалась сиротливо скучать на видном месте, пока бомж отмокал. И отправилась прямиком в карман штанов: не бросать же вещь! И теперь Алик крутил упаковку пластыря, пытаясь сообразить, нужна ли она ему. Но странные полоски банкиру не показались и, оставив новичка в покое, он вернулся к "разделочному" столу.

Так за дядей Мишей укрепилась репутация молчаливого и запуганного человека.

В тот же вечер ему определили место жительства, выделив самое маленькое помещение — кладовку, куда он, оставшись один, сразу перенес мешочек с вещами из карманов. Унизить хотели, засунуть нежеланного соседа подальше от глаз. Но не догадывались местные снобы, что тем самым сделали старому бомжу царский подарок. Человек, который последний год спал и ел на трубе под открытым небом, почти забыв, для чего на свете нужны кровать, одеяло и стул, вдруг оказался единоличным владельцем не только четырех стен, где его особо никто не беспокоил, но и уймы вещей, которые, наверняка, кому-нибудь понадобятся. А значит, дядя Миша еще сможет вписаться в коллектив, и с ним будут считаться. Может быть… Когда-нибудь потом…

— А как вы пережили известие, что вернуться назад нельзя? — задал последний вопрос Денис, собираясь уходить.

— Сначала, как и ты, метался и искал выход, — пожал плечами Стальев. — Но вскоре смирился, обустроил свой угол и стал ждать следующего провалившегося — в надежде, что, вдруг у него, то есть, значит, теперь у тебя, получится то, что не удалось остальным. Только внимательнее присматривайся к окружающим. Они вовсе не такие простые, как может показаться на первый взгляд. Это я тебе как бывший ми… — дядя Миша вдруг поперхнулся на полуслове, Хромов принялся его хлопать по спине, а хитрый бомж посмотрел из-под прикрытых ресниц: не заметил ли парень оговорку. Да нет и, успокоившись, продолжил, — как бывший новенький говорю.

— Если вы имеете в виду странные картины Егора из снов, то их я видел.

— А про Травкина слыхал? — настаивал бомж, — он периодически объявляет, что у него депрессия и запирается на неделю. Что он там делает? А Ласков? Зачем мышцы постоянно качает? К чему готовится?

— Вы мне столько вопросов назадавали, — остановился у выхода Денис, — что работы надолго хватит. Но и к вам есть один.

Дядя Миша сжался: вдруг гость все же поинтересуется, кем работал раньше незлобивый с виду бомж.

— Неужели вам… ни разу больше выпить не хотелось?

Ну и вопрос! Стальев облегченно перевел дух.

— Ни разу, — твердо ответил дядя Миша и — скрестил пальцы за спиной. Не рассказывать же первому встречному о своих секретах.

Однажды, наводя очередной, в сто первый раз порядок в каморке, он нашел под банкеткой, на которой, если вы помните, в другой жизни коротал ночи детсадовский сторож, пластмассовую пробку от водки. Странное дело: она продолжала хранить запах содержимого бутылки, которую когда-то "запечатывала". И каждый вечер дядя Миша с наслажденьем вдыхал забытый аромат. Он мог бы подобное делать и утром. Но в лакуне запах растворялся очень-очень медленно. И Стальев боялся, что Лана, а только ее мнением дорожил седой бомж (больше ни с кем в коридоре он и не разговаривал), могла уловить остатки запаха на лице дяди Миши и обидеться на него. Зато вечером, когда все затихали, ему никто не мог помешать. Единственно: алкогольные пары, "застрявшие" в пробке, продолжали действовать на сознание — и дядя Миша, в отличие от всех обитателей лакуны, по этой причине плохо и тревожно спал.

Что впоследствии и стало причиной невероятных событий в скучающей лакуне.

Глава 14

Увы, разговор с Ласковым и дядей Мишей результатов не дал, никто из них так и не указал конкретную точку входа в лакуну. Не могли или не хотели? Ответить на этот вопрос Денис пока не мог и решил отложить его выяснение до лучших времен. А сейчас стоило уточнить подобную информацию в отношении себя и Джина. Кстати, веская причина, чтобы пригласить для участия в следственном эксперименте Лану, ведь именно ее он увидел первой, находясь в полубессознательном состоянии.

Джин тоже всем своим видом демонстрировал, что находится на кухне не случайно: пес самозабвенно обнюхивал помещение. Ведь его нос, в отличие от человеческого, способен учуять больше подозрительных запахов. Поэтому пес носился из угла в угол и иногда, чтобы не забывали, путался под ногами.

— Получается, мы жили с тобой в одном доме? — девушка подошла к заданию серьезно и внимательно осматривала кафельные плитки на полу, чтобы не ошибиться.

— У нас с бабушкой там была однокомнатная квартира.

— С бабушкой? — Лана на мгновение подняла глаза на Дениса. — А родители? Или это запретная тема?

— Вовсе нет, — Хромов молотком простукивал стены, пытаясь "услышать" в них любой намек на пустоту. — Папа с мамой разошлись, когда я был еще маленьким. Каждый из них захотел начать жизнь заново, и, скажем так, налегке, без обременений в виде ребенка. Что у них здорово получилось: с папой я потом ни разу не встречался, мама лишь изредка звонила.

Жизнь с бабушкой для Дениса с одной стороны имела множество плюсов. Пожилая женщина редко интересовалась, чем занят внук после уроков, главное, чтобы мальчик был накормлен. К тому же она часто болела, постоянно лечилась от какой-нибудь напасти и подолгу обсуждала болячки с подругами пенсионерками. Поэтому особого желания заглядывать в дневник школьника не испытывала. Одноклассники завидовали: о такой свободе никто и мечтать не мог. Но с другой стороны, отстраненность единственного родного человека угнетала. Особенно в дни рождения. Парню до зубовного скрежета хотелось получить в подарок джинсы, а позже и "комп" — такие презенты сыпались на головы друзей, но бабушка неизменно вручала внуку одно и то же — пакет цветных карамелек, 200 грамм. Которые они в тот же вечер съедали в прикуску с чаем вместо сахара.

И однажды мальчик решился на невероятный поступок. В перечень любимых, зачитанных до дыр книжек, вместе с Жюлем Верном и Свифтом входили и "педагогические" романы Макаренко. Позавидовав в очередной раз дружбе сирот в детской колонии, которым крупно повезло заполучить в лице директора еще и "отца", и воспитателя, Денис собрал в рюкзак ценные с его точки зрения вещи и зашел на кухню попрощаться с бабушкой.