Коллектив авторов - Млечный Путь №1 (1) 2012 Страница 29

Слова закончились.

Машина мчалась через Камерский разъезд, мимо окон пролетали купы постриженных деревьев, будто гвозди с широкими шляпками.

Ремень безопасности врезался Эмме в грудь, но она не смела пошевелиться, чтобы ослабить натяжение. Каждое ее движение могло разметать по салону машины произнесенные ею слова, они метались в воздухе, не услышанные, не понятые, Эмме казалось, что слова оседают пылью на сиденья, и когда они осядут все, говорить будет больше не о чем. И жизнь закончится.

– Лог может очнуться сегодня, – ровным голосом произнесла Клара. – Или завтра. Или через год. Если вы правы, он может не очнуться никогда, потому что того, что произошло, не случалось раньше и теоретически случиться не могло.

«Так было», – молча сказала Эмма.

– Да, – Клара согласно кивнула. – Знаете… Эмма… – имя далось Кларе с трудом, но она заставила себя произнести, перевела дыхание и продолжила: – Я всегда была религиозной, в детстве ходила в церковь с родителями, но это было как-то… по-детски, вера, когда не чувствуешь присутствие Бога, но молишься и веришь, что тебе все равно помогут. Вы понимаете, что я хочу сказать? Потом мы с Логом полюбили, и я… он физик, он не верил ни во что, кроме законов природы, а я молилась, когда он прошел тесты и выяснил, что может стать Свидетелем, для меня это было все равно, как если бы сказали, что мой муж становится Пророком, сродни тем, великим. Пророки – тоже квантовые компьютеры, только более сложные, так говорил Лог… Я молилась, но разве можно переубедить физика, сделавшего открытие, это невозможно, я не смогла, он поступил по-своему, и вот уже почти тридцать лет я каждый раз молюсь, чтобы он вернулся после перезагрузки. Я все время молюсь – утром, днем, вечером, ночью, я знаю, что молюсь и во сне. Поэтому для меня закон тридцати дней – это так естественно… И закон семи часов. Божий дар. Или Божье наказание.

Машина подъехала к стоянке, но Клара не притронулась к управлению, автоводитель сам нашел место и поставил машину между двумя «хондами» с поднятыми крыльями.

– Что же делать? – сказала Клара растерянно, обращаясь к белой стене перед капотом.

Эмма молчала.

– Вы хотите его видеть?

«Да, очень», – подумала Эмма.

– Пойдемте, – сказала Клара.

Эмме пришлось надеть халат и бахилы, Клара переоделась у себя в комнате медсестер. В коридоре пятого этажа им встретился доктор Шеффилд, поздоровавшийся с Кларой и искоса посмотревший на Эмму. Он хотел что-то сказать, но только покачал головой, и Эмма поняла: в состоянии Лога ничего не изменилось. Впрочем, это и так было ясно: если бы изменилось хоть что-нибудь, Кларе сразу сообщили бы.

В палате было сумрачно, жалюзи спущены, лицо Лога на подушке показалось Эмме неживой маской. Эмма вздохнула – слишком громко, в тишине палаты что-то нарушилось, что-то изменилось, Эмма не знала – что именно, но у нее возникла уверенность: теперь, когда они здесь вдвоем, непременно произойдет нечто хорошее, светлое, Лог проснется, прямо сейчас, откроет глаза, увидит их обеих, улыбнется и скажет: «Я вас люблю».

– Здесь записывается каждое слово, – тихо произнесла Клара. – Пожалуйста…

Эмма кивнула. Клара поднесла стул, Эмма села у изголовья Лога, смотрела в его закрытые глаза, и ей казалось, что он все видит сквозь веки, и все слышит, и, конечно, все понимает. Если говорить с человеком, лежащим в коме…

– Нет. – Клара поняла, о чем думала Эмма. Она села по другую сторону кровати, положила ладонь на лоб мужа, и у Эммы сжалось сердце.

– Нет, – повторила Клара чуть громче, чтобы Эмма расслышала и поняла. Мозг Лога не в коме, он отключен от реальности, он перезагружается, сейчас его просто не существует.

И все равно Эмма слышала голос Лога, сначала очень тихий, будто отдаленный шепот, потом громче, чтобы она смогла распознать слова, Лог говорил с ней, она чувствовала, знала. «Я люблю тебя», – сказал Лог, обратив к ней закрытые глаза и пожав ее пальцы ладонью, лежавшей неподвижно поверх светло-зеленого одеяла, выглядевшего выгоревшим на солнце травяным ковром.

«Зачем ты это сделал?» – спросила Эмма, и Клара, сидевшая напротив, кашлянула, призывая ее не давать воли чувствам. Клара не могла слышать эти слова, их слышал только Лог, но и не почувствовать их Клара не могла тоже.

«Я не мог иначе, – сказал Лог. – Кайсер ославил бы тебя, а твой муж пальцем о палец не ударил бы, чтобы защитить если не твое, то хотя бы свое имя».

«Да. Он тряпка. Но…»

«Я не мог иначе. Так получилось… само. Я не хотел».

«Никто не узнает правды, никто, кроме тебя».

«Знаешь ты. Знает Клара».

«Мы будем молчать».

Лог дышал ровно, ладони, лежавшие поверх одеяла, были неподвижны, на лице застыло выражение непроницаемого равнодушия.

«Молчать не смогу я, – сказал Лог. – Первые слова, которые я скажу после перезагрузки, будут словами признания. Я не смогу иначе».

Эмма прерывисто вздохнула.

«Контрольная аппаратура наверняка показала, что, прежде чем отключиться, я получил ответ на заданный мне вопрос, но не успел озвучить. Меня спросят, и я отвечу».

«Свидетель не может лгать».

«Да».

«Но… сделав это… ты перестал быть Свидетелем».

«Да. Я стал Участником. Мое признание важно не только для суда над твоим мужем, но и для науки. Это открытие. Оно должно быть исследовано. Если человек способен не только наблюдать ненаблюдаемые события, но и участвовать в них физически, это изменит науку. Это изменит жизнь. Всех. Мир не останется прежним».

«Это станет кошмаром. Если каждый…»

«Каждый… – повторил Лог. – Надеюсь, что нет. Но только эксперимент может…»

Эмма хотела сказать, что тогда не будет Свидетелей, потому что… Да как же, если Свидетель сможет менять реальность? Если… Почему-то она хотела произнести эти слова вслух, ей показалось, что должна услышать и Клара, но говорить было нельзя, слова растеклись, мысль прервалась, Лог лежал молча, Эмма тихо плакала, и что-то происходило в воздухе палаты, будто чья-то мысль билась о стекло окна, там, за закрытыми жалюзи, и стекло вдруг тихо зазвенело.

Эмма огляделась. Кроме нее и Клары в палате никого не было, но в соседней комнате, у пульта, сидела дежурная медсестра или техник, работавший с аппаратурой. Или оба.

Эмма прислушалась к себе, попыталась уловить исчезнувшую мысль, но Лог молчал. Может, она говорила сама с собой?

«Я люблю тебя».

Кто это подумал? Она? Лог? Клара?

– Я все слышала, – сказала Клара удивленно. – Мне показалось?

Спрашивать, что могла услышать Клара, Эмма не стала. Ей не было стыдно за свои слова. Возможно, она, не задумываясь, произносила их вслух? Кто все-таки сказал «Я люблю тебя»? Если она, то Клара могла услышать. Если Лог…