Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1) Страница 29

  Словоохотливый стражник загремел ключами. Замок долго не поддавался: стражник пыхтел, крякал и приглушенно ругался, поминая Николуса и всех святых. Наконец, дверь заскрипела ржавыми петлями и впустила людей внутрь. Воздух в камере был настолько зловонный, что мастер Годар прикрыл нос рукавом.

  -Эй, Лотти, Мыш, выходьте! - крикнул стражник.

  В темноте заворочались.

  -Чего орешь? Дай поспать. - пророкотал знакомый голос.

  -Вот же чудак-человек: его на волю, а он - спать!

  -На волю? Это я на раз!

  Элиот уже достаточно хорошо освоился с темнотой и теперь видел в глубине камеры косматую фигуру грузчика.

   -Постой, кум Лотти, не видишь, кто к нам пожаловал? Сам добрый господин лекарь!

  Мыш сидел на нарах, свесив вниз тощие ножки и болтал ими в воздухе.

  -Вы свободны, - сказал лекарь приглушенно и кашлянул.

  Лотти замер посреди камеры с открытым ртом. Видимо, до него никак не могло дойти, что этот человек лично пришел к нему, чтобы его освободить.

  -Чего стал, как пень? Выходь, говорю! - уже несколько раздраженно произнес стражник.

  Мыш осклабился и забулькал горлом:

  -Ну, давай, давай, ступай Лотти. Добрый господин пришел погладить своего песика по шерстке после того, как надавал ему по заду! Ступай, Лотти, ступай!

  -Вот окаянная душа! - сплюнул стражник, - К нему по-хорошему, а он, сукин сын, еще и лается!

  -Я пойду, Мыш, что ль? - неуверенно обернулся Лотти к сокамернику.

  -Ну и пошел к чертовой матери! - взвизгнул тот.

  Лотти бочком протиснулся в дверь, опустив глаза.

  -А ты чего сидишь? - грозно спросил стражник.

  -С места не сойду!

  -Что? В святые метишь, с-сукин сын? - свирепея на глазах засопел стражник, - Да что тут с тобой нянчиться!

  Недолго думая, он сгробастал брыкающегося Мыша поперек туловища и поволок его к двери. Мастер Годар и Элиот пошли следом.

  -Добреньким хочешь быть! - задыхался от злобы юродивый, болтая головой под мышкой дюжего стражника, - Добренький господин для всех! А мне срать на твою доброту, слышишь? И на ученость твой срать! Хочешь песенку спою? Ай ду-ду-ду-ду-ду-ду! Сидит баба на дубу! Ножки кру-тень-ки! Уста са-хар-ны! Подходи народ - задирай подол! Ах-ха-ха!

  Элиоту снился сон. Он шел по лесной поляне, а рядом шел еще кто-то. У этого неизвестного был теплый бок, и от того, что бок был такой теплый, у Элиота всё замирало в груди. Они шли по лугу, Элиот срывал васильки, а когда он захотел посмотреть, кто это идет рядом с ним, то никого не оказалось. И до того вдруг одиноко и холодно стало на лугу, что Элиот заплакал. Он плакал, глотая слезы, и потому не сразу заметил, что его плечо стиснули чьи-то пальцы. Это был учитель.

  VII

  Пятый час кряду Элиот торчал в лаборатории: хороших аптекарей в Кравене не было, и потому лекарства, и даже реактивы приходилось готовить самим. Работа была несложная, но нудная: надо было поддерживать ровный огонь и помешивать варево в кастрюльке. Рецепт лежал рядом, на маленьком столике.

  -Только через упорство и тяжкий труд лежит путь к вершинам познания, сказал учитель, уезжая, - Не гнушайся черной работы - и тогда тебе откроются все тайны мироздания!

  Элиот и не гнушался. Фартук его был прожжен во многих местах, в кожу рук въелся черный поташ, а глаза слезились от дыма и едких испарений. Правой рукой он помешивал в кастрюльке, а в левой держал книгу.

  "Мой друг! Лекарственная сила растения заключается в его духе; но в естественном состоянии деятельность духа сокрыта, и его светоч затемнен материальной сферой. Потому следует разрушить эти сферы, или, по крайней мере, преобразовать их в нечто чистое и неизменное. Это преобразование совершается путем кипячения, во время коего следует прибавить вещество, способное поглотить нечистоты. При выборе такого вещества нужно руководствоваться тем соображением, что вкус растения выражает "мучающий его голод", то есть тот идеальный тип, к которому растение стремится. Мы сжигаем растение в калильной печи, полученную известь мы превращаем в воду, дистиллируем ее и коагулируем дистиллат. В результате получаем камень, обладающий более или менее замечательными свойствами, в зависимости от употребления растения.".

  Элиот оторвался от книги и уставился в потолок. Лоб его страдальчески наморщился. Чистота микстуры определяет ее лечебный эффект. Но как добиться этой чистоты? Мерк Капишка говорит о камне, который вытягивает из микстуры все нечистоты. Учитель называет его по другому: фильтр. Вон он лежит на столе, в круглой черной коробке. Но фильтр - это не камень, а угольный прах. Прах!

  Скрипнула входная дверь. Вошел Аршан: блеснул недобрыми глазами на Элиота и с грохотом свалил в углу груду поленьев.

  -Такое дело... дров больше нет, - сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

  -То есть как нет? - опешил Элиот, - Третьего дня покупали воз дров!

  На это Аршан что-то буркнул невразумительное под нос.

  -Что? Не слышу, говори громче!

  -Полвоза... Дорожает всё в городе...

  -Это полкоронера - за полвоза? Не ври!

  -Точно говорю. Дорожает же...

  Элиот лихорадочно соображал. Дров хватит еще на час, много - на полтора. А выпаривание должно длиться еще часов шесть, и процесс прерывать никак нельзя, так как при остывании выпадает осадок, а тогда - пиши пропало. Нужны дрова. Срочно. У Элиота были полкоронера, которые он приберег на крайний случай: дела у мастера Годара шли неважно и он давно перестал выдавать ученику жалованье. А ведь говорили ему, чтобы не сорил деньгами! И Аршан наверняка сжулил: он ведь без пива с чесноком не может, этот мужик, а жалованье ему тоже задерживают. Что делать? Элиот сжал в кулаке серебряную монетку.

  -Вот полкоронера. Купишь воз дров, Аршан, воз, а не полвоза, слышишь? А не то всё мастеру Годару расскажу. Брехни он не любит, сам знаешь. За час обернешься?

  Аршан утвердительно мотнул косматой головой и торопливо вышел.

  -Вот урод, - пробормотал Элиот, улыбаясь.

  Он был доволен собой. Ай да молодец я! - думал он. Мог ведь и утаить, и ничего бы мне не было. А вот же - последнюю рубашку снял, бескорыстная моя душа. К чувству самодовольства примешивалась горечь от потерянных денег. Ладно, деньги - дело наживное, была бы голова на плечах.

  Он вспомнил все события последних дней, и радужное его настроение сразу улетучилось. Дела шли - хуже некуда. Купец выполнил все требования лекаря: повыгонял шепнуний-старушек, перевез дочку за город, на солнце, на свежий воздух, поил парным молоком и настойкой на пантах, но ничего это не помогало: Альгеда таяла на глазах, день за днем. Мастер Годар ходил мрачнее тучи: в уголках губ залегли горькие складки, а глаза у него сделались совсем больными. Стал он рассеянным, по вечерам запирался в своей комнате, а чуть свет - мчался в купеческое имение. Элиот видел: не смолы с перьями он боится, а чего-то другого. Чего? Знать бы... Иными делами он вовсе перестал интересоваться. Все хозяйственные заботы целиком легли на плечи Элиота: завтраки, обеды и ужины, обустройство лаборатории, добыча необходимых лекарств и компонентов, дров, уход за лошадьми... Аршан, почувствовав, кто теперь настоящий хозяин в доме, безропотно признал главенство Элиота, как когда-то признавал главенство Орозии. Впрочем, от хозяйства скоро, видимо, останутся одни осколки. Вчера Элиот продал пару меринов из упряжи - с молчаливого согласия мастера Годара.