Чарльз Мартин - Дороги, которым нет конца Страница 3

Заблудившись в обрывках воспоминаний о чем-то знакомом, но неопределенном, и пытаясь удержать в голове последние исчезающие ноты, я внезапно вернулся к реальности: бензин лился из бака на мою обувь. На такой высоте воздух разрежен, и внимание бывает трудно сконцентрировать.

Кроме того, я всегда испытывал слабость к женщинам, которые умеют петь.

Я выехал на дорогу, и передо мной открылся один из наиболее великолепных видов, которые можно наблюдать через ветровое стекло в Колорадо: дороги на запад и юг из Лидвилля к Буэна Виста. Солнце заходило над заснеженными вершинами Ла-Платы, горы Элберт и горы Массиве. Между ними пролегал живописный исторический перевал Индепенденс, ведущий к модным курортам Аспена и Сноумасса, где жизнь отличалась неторопливостью и расслабленностью.

Колорадо похож на девушку, которую я знал когда-то. Он прекрасен при любом освещении. Каждый раз, когда меняется угол падения лучей, появляется что-то новое. Иногда обнаруживается что-то скрытое от глаз. В конце сентября и начале октября палитра Колорадо начинает меняться. Снег ложится на горные пики. Буйство красок достигает кульминации и начинает тускнеть. Увидеть Колорадо осенью – все равно что заглянуть в тронный зал. Колорадо зимой представляет собой воплощенное величие. Можете считать это признанием в любви.

Когда Бог создавал это место по своему слову, Он явно здесь задержался.

Я въехал в Буэна Висту сорок пять минут спустя и увидел женщину в голубом пуховике, сидевшую на краю тротуара. Голова ее была опущена на руки, ноги – в водосточном желобе. Она привалилась плечом к столбику парковочного счетчика. Ее куртка была порвана и с одного бока запачкана тормозным следом. Перышки выбились из дырки на плече, порхали вокруг и путались в ее волосах. Ее джинсы тоже были порваны на колене. Футляр для гитары исчез, а вокруг нее валялись куски того, что когда-то называлось гитарой. Зеленого «Форда» нигде не было видно.

Я стоял перед красным светофором с работающим двигателем и смотрел на нее. Зажегся зеленый свет, но движение в это время суток практически отсутствовало. Я переждал еще один цикл светофора, наблюдая за тем, как она встает и пытается надеть рюкзак. Ее правая рука была в крови и явно сильно ушиблена, а может, даже сломана. Она откинула с глаз волосы, но лыжная шапочка сбилась набок, и волосы еще больше стали ей мешать. Рядом с ней растеклась лужица крови. Шатаясь, она оперлась на паркометр и попыталась восстановить равновесие.

Я дернул ручной тормоз и выскочил из джипа как раз вовремя, чтобы увидеть, как закатываются ее глаза, а голова клонится вперед. Ее руки разжались, и она рухнула.

Прямо в мои руки.

Я стоял на тротуаре и держал незнакомую раненую женщину. Я подхватил ее рюкзак и подвел ее к джипу, где меня окутал исходивший от нее пьянящий запах. Вот оно. Тот самый аромат, который я чувствовал, когда заливал бензин. Я усадил ее и снял с ее головы шапочку, потому что она закрывала ей рот, а девушка явно нуждалась в свежем воздухе. Лишь тогда я увидел ее лицо.

Я резко выпрямился. Ни за что. Этого не может быть.

Я наклонился в салон и посмотрел на женщину еще раз. Должно быть, меня смутил цвет волос, и она стала старше, – впрочем, как и я. Но аромат остался, и это, без сомнения, был аромат «Коко Шанель». Особенно когда она пользовалась этими духами.

– Должно быть, ты шутишь надо мной, – сказал я вслух.

Я проехал три квартала до больницы и остановился на временной парковке, а ее кровь капала на ремень безопасности. Я не думал, что у нее тяжелые травмы, но шишка, вспухшая на ее лбу, кое о чем говорила. Подхватив девушку с пассажирского сиденья, я понес ее ко входу в приемное отделение.

Там дежурила приветливая толстушка, которой нравилась текила и апельсиновые коктейли. Завсегдатаи местных баров могут многое рассказать о питейных привычках разных посетителей.

– Поможешь, Дорис? – осведомился я.

Она увидела, что женщина без сознания, ее кровь капала на белоснежный кафель, и нажала кнопку, автоматически открывавшую двойную дверь справа от меня. Я отнес женщину в кабинет экстренной помощи, а Дорис направилась следом, засыпая меня вопросами:

– Что случилось, Купер?

– Не знаю.

– Как она оказалась у тебя на руках в таком состоянии?

– Увидел ее на светофоре.

Дорис откинула волосы с лица женщины и сквозь зубы втянула воздух.

– Ты ударил ее?

– Нет, я вообще к ней не прикасался.

– Что ты делал на светофоре?

– Дорис, я могу ее куда-нибудь положить?

Она показала место, и я уложил женщину на стол.

– Купер, – Дорис смерила меня взглядом поверх очков для чтения, – ты что-то скрываешь? Тебе нужно позвонить адвокату?

– Дорис, ты смотришь слишком много уголовных сериалов. Почему бы просто не вызвать врача?

Дорис недолюбливала меня, поскольку за эти годы я неоднократно отвергал ее заигрывания, что неизбежно ускоряло ее переход к третьей и четвертой порциям апельсинового коктейля. Она нахмурилась и постучала карандашом по планшету. Ее глаза блуждали по мне с выражением, которое на две трети было желанием, а на одну треть – неодобрением. Она почесала макушку кончиком карандаша.

– Ты, случайно, не знаешь, как ее зовут? Все будет лучше, чем Джейн Доу[4].

– Вообще-то, знаю.

Она ждала.

– Дорис, познакомься с Делией Кросс.

Дорис подалась вперед, нахмурив брови.

– «Когда я попаду туда, куда иду?» Та самая Делия Кросс?

– Та самая, – кивнул я.

Я осторожно положил голову Делии на подушку и попрощался с Дорис. Я даже вернулся к джипу…

Но двадцать минут спустя врач обнаружил меня сидящим в приемной с чашкой плохого кофе из автомата.

– Купер.

– Привет, Билл. – Я пожал его руку.

– Дорис сказала, что ты знаешь пациентку.

– Когда-то мы были знакомы. Давным-давно.

– Ну, она здорово ударилась головой. Легкое сотрясение. Голова поболит еще день-другой. Сильная контузия правой руки, которую кто-то защемил дверью автомобиля. Вряд ли перелом, скорее всего трещина, но довольно тонкая, даже на рентгене можно не разглядеть. Так или иначе, в ближайшие несколько дней она будет чувствовать себя неважно. – Он немного помедлил. – Какое ты имеешь отношение к этому?

– Я остановился у светофора. Она рухнула на мостовую. Теперь она здесь.

– Ты видел, что произошло?

– Нет. Я видел, как она голосовала на обочине в Лидвилле и села в автомобиль, но тогда я не узнал ее. Или автомобиль.

Он посмотрел в окно.

– Какого цвета он был?

– Бледно-зеленый, с желтым снегоочистителем. «Форд» с длинным кузовом. Ржавые колесные дуги.

Он указал на дальний угол автостоянки:

– Примерно такой?

Я посмотрел:

– Тот самый.

– Я только что наложил пятнадцать швов на скальп длинноволосому парню в комбинезоне. Он сказал, что упал.

– У нее была гитара, – заметил я.

Врач уперся взглядом в длинный коридор, потом повернулся ко мне:

– Я позабочусь о ней.

– Она останется здесь на ночь?

– Сейчас я не могу отослать ее домой. Она спит. Будем наблюдать за ней; возможно, отпустим завтра утром.

Я повернулся к двойной двери и показал мобильный телефон:

– Сообщи, если что-то изменится.

Он глянул через плечо:

– Ты действительно знаешь Делию Кросс?

Я покачал головой:

– Это было двадцать лет назад, в другой жизни.

– Ничего себе. Как там назывался ее главный хит? – Он порылся в памяти. – «Долгий путь домой»?

Я не стал исправлять его.

– Что-то вроде того.

– Ну и дела. Чудо одного хита из Буэна Висты. Я всегда гадал, что происходит с такими людьми.

– Вообще-то, у нее было четыре чудесных хита.

– Судя по тому, как обстоят дела, удача от нее отвернулась. – Врач неуверенно покачал головой, прежде чем продолжить: – Судя по грязи, она провела последние несколько дней где-то на обочине. Кроме того, она сильно обезвожена, поэтому я поставил ей капельницу. Пусть полежит до утра.

– Спасибо. У тебя есть мой телефон.

Я вышел на стоянку, сел в джип, включил зажигание и постарался не смотреть в зеркало заднего вида.

Это было непросто.

Глава 3

Кофейня – главное место утренних встреч в Буэна Висте, эпицентр городской деятельности почти что до полудня. Оттуда народ лениво переходит через улицу в «Трейлхэд», – здешний хозяйственный магазин с кафе, где подают фермерский ланч, – а уж там люди меняют кофе на местное светлое пиво. Здесь же многие из «временно незанятых», то есть безработных, проводят целые дни, сидя за столиками с видом на улицу, глядя в свои телефоны и пытаясь изобразить, будто они занимаются чем-то важным. По большей части они раскладывают пасьянс «косынка».

Обеденные варианты включают и «Эддилайн» – титулованную мини-пивоварню, где готовят приличную пиццу. В «Азиан Пэлэс» подают удивительно хорошую темпуру и суши, что выглядит несколько странно, учитывая расстояние до побережья. В стратегически верно расположенном продуктовом фургоне продают посредственные кукурузные лепешки с рыбой, а за соседней дверью человеческая страсть к самогонке может получить вполне достойное удовлетворение на винокурне «Дирхаммер». Местный любимый напиток называется «Черный бизон». Судя по всему, несколько лет назад в город приехал какой-то литератор, который внес тонкие изменения в рецепт «Буффало негра»[5], и в наши дни «Черный бизон» стал популярной визитной карточкой Буэна Висты. Он появился в меню Стимбота, Вэйла и Аспена, и люди приезжают сюда даже из Флориды, чтобы попробовать его.