Похититель снов (СИ) - Лоухед Стивен Рэй Страница 3

Вот так, озираясь, он и попытался выйти из парка, но врезался в человека, шедшего навстречу. Бедолага, не ожидавший столкновения, отлетел и растянулся на полу, а Спенс стоял, ошеломленный ударом.

— Ох, извините! — выпалил он наконец.

Человек, одетый в бело-зеленый комбинезон кадета, махнул рукой, пытаясь встать. Спенс сунулся вперед и помог ему подняться. Только теперь он заметил на лице встречного растерянное выражение. Человек смотрел на него с некоторым испугом.

— Я доктор Рестон. Биопсихолог. Вы не ушиблись?

— Нет, сэр. Я просто вас не заметил. Это моя вина.

— Правда, извините. Я думал… — он повернулся и снова посмотрел через плечо. — Мне показалось, что за мной следят.

Человек машинально поглядел через плечо Спенса в парк.

— Не вижу никого, — сказал кадет.

Спенс еще раз оглянулся. На дорожке никого не было. Зелень по сторонам стояла сплошной стеной, в траве тут и там выглядывали белые и желтые цветочки.

— Я Курт, — представился незнакомец. — Биопсихолог, первый курс. Я думал, что знаю большинство преподавателей на моем факультете.

— Я не преподаю. Я исследователь.

— О, вот как, — рассеянно произнес Курт. — Что ж, рад познакомиться с вами, доктор Рестон. Увидимся.

Здесь, на космической станции, курсанты всегда говорили: «Увидимся». Спенс не уловил в его голосе иронии.

Глава 2

Насколько мог видеть Спенс, его окружал все тот же горизонт с пологими холмами. Те же холмы, что и в предыдущих снах. Вдалеке среди холмов брели тяжело нагруженные люди. Приблизившись, он узнал крестьян в лохмотьях, собиравших тощими руками камни и складывавших их в грубые плетеные корзины. Спенс часто бывал в этом сне, все тут было до боли знакомо.

Он смотрел, как одни босые крестьяне взваливали тяжелые корзины на плечи и гуськом брели по дороге. Другие выкорчевывали из земли белые, как грибы, камни, издали напоминавшие большие круглые хлеба. Он знал, что помочь не сможет, как бы ни пытался. Они его не видели.

Спенс сел, размышляя о своей бесполезности. Потянуло сырой землей. Крестьяне ушли. Земля под ним задрожала и произвела на свет очередной белый камень. Он огляделся. Из земли вылезали все новые камни, напоминавшие игрушечные вулканчики.

Стоило ему встать, и он опять оказался на высоком речном берегу. Темная, мутная вода неслась мимо, закручиваясь водоворотами. Последний крестьянин опорожнил свою корзину в воду, и Спенс услышал, как кто-то зовет его по имени. Он обернулся и увидел дюжину огромных черных птиц, реявших в воздухе. Он последовал за ними и вскоре оказался на огромной равнине, уходящей в бесконечность. Прямо перед ним возвышался древний полуразрушенный дворец.

Как только он оторвал ногу от земли, намереваясь шагнуть, пейзаж поплыл и вот он уже стоит во дворе сооружения, перед мощной деревянной дверью. Он толкнул ее, дверь открылась, и он вошел внутрь дворца. Пустой мраморный коридор с редкими ступенями спиралью уходил вниз. Спенс спускался все глубже и наконец оказался перед входом в маленькую тускло освещенную комнату.

Спенс протер глаза и шагнул вперед. Свет в комнате, казалось, исходил из одного источника — огромного яйца, плавающего посредине комнаты. На глазах у Спенса яйцо, слегка покачиваясь, начало подниматься в воздух, медленно поворачиваясь при этом. Теперь он видел то, чего так боялся: яйцо оказалось спинкой кресла Хокинга. Только кресло висело в воздухе вверх ногами. А в кресле, как и ожидалось, безмятежно сидел Хокинг. Он жутковато улыбался. Кресло подлетело ближе, и Хокинг неожиданно скорчил злобную гримасу, превратившись в ухмыляющуюся мертвую голову.

Спенс повернулся и побежал; голова-яйцо-кресло-смерть преследовала его. Он бросился к двери в конце коридора и, ворвавшись внутрь, обнаружил, что попал в чернильно-черную ночь, усеянную тысячей звезд. Над его плечом поднималась Земля, безмятежный голубой шар, а он, шатаясь, брел по скалистой незнакомой местности…

Экспозиция сменилась. Теперь Спенс наблюдал за шаттлом, отходящим от огромного изгибающегося борта космической станции. Сам он стоял на небольшой смотровой площадке, глядя вслед шаттлу. Люди возвращались на Землю, наверное, в отпуск. Он очень хотел отправиться с ними.

Сильнейшее желание сдаться прямо сейчас посетило его. В последнее время его жизнь тупо пульсировала между депрессией и одиночеством. Он не знал, что хуже: темно-серая дымка, окутывавшая для него окружающую жизнь, или острые уколы, которые пронзали его всякий раз, когда он окунался в поток совершенно незнакомых людей, без видимой цели толпящихся вокруг. И ту, и другую неприятности связывало то, чего он боялся больше всего: сны.

С того дня в парке, почти две недели назад, он теперь каждую секунду ощущал на себе глаза невидимого наблюдателя. Даже во сне его не оставляло чувство, что рядом кто-то стоит. Рассудок медленно покидал его.

Он смотрел сквозь выгнутое броневое стекло в бархатно-черную пустоту космоса, горящую мириадами точек безымянных звезд. Перед ним простирался край Млечного Пути, но завораживающее зрелище совершенно не привлекало внимания.

— Что мне делать? — прошептал он.

Белый корпус шаттла исчез из виду. Раздалось жужжание — это убрали стыковочный узел, и слабое шипение, когда внутренние шлюзы выровняли давление. Спенс зевнул и снова, в который раз, подумал, как он устал. В последние три дня он позволял себе лишь короткие сны по нескольку минут — и всё.

Он всеми силами избегал сна, как мальчишка избегает дантиста даже тогда, когда зуб пульсирует от боли так, что немеет челюсть. Он надеялся, что каким-то чудом боль и сны просто уйдут. И в то же время он знал, насколько напрасна подобная надежда.

Скоро ему все равно придется хорошенько выспаться, иначе он свалится. Ему казалось, что он постепенно превращается в призрака, в этакого зомби, в одно из тех жалких выдуманных существ, которым суждено вечно бродить по сумеречным областям ни живым, ни мертвым. Ни мыслей, ни чувств. Просто неприкаянная душа, управляемая каким-то демоном.

Только вот мысли о сне вызывали отвращение. Превращение в зомби пугало и то меньше, чем мысль о кошмаре, который поджидал его там, за пределами бодрствования.

Спенс уже не спал. Наверное. Оглядевшись, он заметил, что оказался на Бродвее.

Повернув налево, он начал пробираться обратно в отдел биопсихологии и лабораторию сна, к своей каюте… И что? Опять ломать голову над вопросом «спать или не спать»? Но в этот момент что-то привлекло его внимание, и он остановился. Перед ним был ярко освещенный знак, один из многих, установленных на транспортных магистралях Готэма. Спенс несколько секунд стоял, таращась на знак, прежде чем понял, что привлекло его внимание. Слова «ПРИЕМНАЯ ДИРЕКТОРА» и красная стрелка, указывающая в противоположном направлении. То, что надо в его измотанном состоянии.

Еще не приняв никакого решения, он обнаружил, что ноги сами несут его к приемной директора. Он знал, зачем ему туда нужно. Возможно, он подсознательно давно собирался попросить отпуск по состоянию здоровья на какое-то время. Теперь, в бессонном состоянии, его тело само отправилось туда, куда он все время хотел пойти, но не решался по малодушию.

Спенс ничего не видел вокруг, он шел вслепую, каким-то образом избегая прохожих, снующих по тротуарам. Дважды он ловил на себе обеспокоенные взгляды, но не мог сосредоточиться на них. Реакция окружающих ничего не значила.

После нескольких поворотов и смены уровней — Спенс не обращал на это внимания — он прибыл в административный отсек. Постоял, созерцая перегородку, отделявшую его от администратора внутри, и немного пришел в себя.

— Я же не могу идти туда в таком виде, — пробормотал он. Он развернулся, заметил неподалеку дверь туалета и вошел внутрь. Вгляделся в зеркало, склонившись над дюралевой раковиной, и поразился увиденному. На бледном, невыразительном лице горели красные глаза; немытые волосы торчали дыбом на голове, словно от сильного испуга; глубокие морщины изогнули губы в хмурую гримасу.