Олдос Хаксли - Обезьяна и сущность Страница 3

- А, понимаю. Я думал, ты говоришь про набедренную повязку.

- Я говорю о святых в политике, - пояснил я. - С нею, конечно, не расправились, но лишь потому, что она рано умерла. Последствия ее политики просто не успели проявиться. У тебя было все это в сценарии?

Боб покачал головой:

- Слишком грустно. Публика любит, чтобы звездам сопутствовала удача. И потом, разве можно говорить о церковной политике? Получится нечто явно антикатолическое, что может легко превратиться в антиамериканское. Нет, мы не рискуем, а сосредоточиваемся на парне, которому она диктует свои письма. Он без памяти влюблен, но все это очень возвышенно и духовно, а когда она умирает, он уединяется и молится перед ее портретом. Там есть еще другой парень, который на самом деле за ней ухаживал. Она упомянет об этом в письмах. Играется это так, как того заслуживает. Они все еще надеются заполучить Хамфри... Громкий гудок заставил Боба подпрыгнуть.

- Осторожно!

Боб схватил меня за руку и дернул назад. Из двора позади сценарного отдела на дорогу вылетел двухтонный грузовик.

- Смотреть надо, куда прете! - проезжая мимо нас, заорал водитель.

- Идиот! - огрызнулся Боб и обратился ко мне: - Видел, что он везет? Сценарии. - Он покачал головой. - Их сожгут. Чего они и заслуживают. Литературы тут на миллион долларов.

Он рассмеялся с мелодраматической горечью.

Проехав ярдов двадцать, грузовик резко свернул вправо. Повидимому, скорость была слишком высока: под действием центробежной силы с полдюжины лежавших сверху сценариев высыпалось на дорогу. Словно пленники инквизиции, чудом спасшиеся от костра, подумал я.

- Парень не умеет водить, - проворчал Боб. - В один прекрасный день кого-нибудь задавит.

- Давай-ка посмотрим, кому удалось спастись. Я поднял ближайший том.

- "Девушка не уступит мужчине", сценарий Альбертины Кребс.

Боб припомнил сценарий. Гадость.

- А что ты скажешь об "Аманде"? - Я перелистал несколько страниц. Похоже, мюзикл. Стихи какие-то:

Амелия хочет есть,

Но Аманда хочет мужчину...

- Не надо! - не дал мне закончить Боб. - Он стоил четыре с половиной миллиона в период битвы за повышение курса доллара.

Я бросил "Аманду" и поднял еще один раскрывшийся том. Мне бросилось в глаза, что переплет у него зеленый, а не обычный для студии темно-красный.

- "Обезьяна и сущность", - прочел я вслух сделанную от руки надпись на обложке.

- "Обезьяна и сущность"? - несколько удивленно переспросил Боб.

Я перевернул форзац.

- "Новый киносценарий Уильяма Тэллиса, ранчо Коттонвуд, Мурсия, Калифорния". А здесь карандашная приписка: "Уведомление об отклонении послано двадцать шестого ноября сорок седьмого года. Конверт с обратным адресом отсутствует. Сжечь". Последнее слово подчеркнуто дважды.

- Такое добро они получают тысячами, - пояснил Боб.

Я принялся листать сценарий.

- Снова стихи.

- О Господи! - с отвращением воскликнул Боб.

Я начал читать:

Но это ж ясно.

Это знает каждый школьник.

Цель обезьяной выбрана, лишь средства - человеком.

Кормилец Papio {Павиан (лат.).} и бабуинский содержанец,

Несется к нам на все готовый разум.

Он здесь, воняя философией, тиранам славословит;

Здесь, Пруссии клеврет, с общедоступной "Историей"

Гегеля под мышкой,

Здесь, с медициной вместе, готов ввести гормоны

половые от Обезьяньего Царя.

Он здесь, с риторикою вместе: слагает вирши он,

она их следом пишет;

Здесь, с математикою вместе, готов направить все

свои ракеты

На дом сиротский, что за океаном;

Он здесь - уже нацелился, и фимиам курит благочестиво,

И ждет, что Богородица скомандует: "Огонь!"

Я умолк. Мы с Бобом вопросительно переглянулись.

- Что ты об этом думаешь? - поинтересовался он в конце концов.

Я пожал плечами. Я действительно не знал, что думать.

- Во всяком случае, не выбрасывай, - попросил Боб. - Хочу просмотреть остальное.

Мы двинулись в путь, еще раз завернули за угол и оказались у францисканского монастыря, окруженного пальмами; это и было здание, где размещались сценаристы.

- Тэллис, - пробормотал Боб, когда мы вошли. - Уильям Тэллис... - Он покачал головой. - Никогда о нем не слышал. Кстати, Мурсия - это где?

В следующее воскресенье мы уже знали ответ - не теоретически, из карты, а практически: мы отправились туда на "бьюике" Боба (точнее, Мириам) со скоростью восемьдесят миль в час. Мурсия, штат Калифорния, представляла собой две красные заправочные колонки и крошечную бакалейную лавчонку на югозападной оконечности пустыни Мохаве.

Долгая засуха кончилась два дня назад. Небо было все еще затянуто тучами, с запада устойчиво дул холодный ветер. Под шапкой сероватых облаков горы Сан-Габриэль казались призрачными и белели свежевыпавшим снегом. Однако далеко в пустыне, на севере, сверкала длинная узкая полоса золотого солнца. Вокруг преобладали темно-серые и серебряные, а также бледно-золотые и желтовато-коричневые цвета пустынной растительности - полыни, чертополоха и гречихи; кое-где виднелись раскорячившиеся юкки - у одних стволы были гладкими, у других покрыты высохшими колючками, а концы их изломанных ветвей украшали гроздья шипов зеленоватого металлического оттенка.

Глухой старик, которому нам пришлось кричать в ухо, в конце концов понял, о чем мы его спрашиваем. Ранчо Коттонвуд? Еще бы не знать! Нужно проехать примерно милю на юг по этой грязной дороге, потом повернуть на восток, проехать еще три четверти мили вдоль оросительной канавы - и все. Старик собрался было сообщить нам еще какие-то подробности, но Бобу стало невтерпеж. Он выжал сцепление, и мы уехали.

Вдоль канавы росли посаженные человеческой рукой ивы и тополя, пытавшиеся среди этой суровой пустынной растительности жить другой, более легкой и приятной жизнью. Сейчас они были безлисты - скелеты деревьев, белеющие на фоне неба, но мне ясно виделось, какой сочной будет через три месяца зелень их молодых листьев в лучах палящего солнца.

Слишком быстро ехавшую машину неожиданно тряхнуло на выбоине. Боб чертыхнулся.

- Не понимаю, как нормальный человек мог поселиться в конце такой дороги.

- Вероятно, он просто ездит медленнее, - осмелился предположить я.

Боб не удостоил меня даже взглядом. Машина продолжала грохотать на той же скорости. Я попытался сосредоточиться на пейзаже.

Тем временем пустыня бесшумно, но необычайно стремительно преобразилась. Тучи разогнало, и солнце освещало теперь ближайшие к нам обрывистые и иззубренные холмы, которые неизвестно почему вздымались среди бескрайней равнины, словно острова. Еще минуту назад они были черны и мертвы. Теперь - внезапно ожили; перед ними еще лежала тень, за ними клубилась тьма. Они словно светились сами по себе.