Наталья Ручей - Миндаль для Белки Страница 3

Который норовил испортить ее любимые платья серого цвета.

– Я был так поглощен жаждой знаний, что практически не покидал стен библиотеки…

И слугам приходилось подолгу расставлять разбросанные книги по полкам.

– Даже в Итоне не смогли удовлетворить мое любопытство ко многим наукам…

Отцу несколько раз приходилось улаживать вопрос об отчислении из-за прогулов.

– И вот теперь я – степенный джентльмен, и все такое.

Который вынуждает аристократов прятаться под столом той самой библиотеки.

– Я говорю то, что думаю. Веду себя так, как считаю нужным. Мне абсолютно безразлично мнение высшего света.

Потому что ты титулован и достаточно богат, чтобы заботиться об этом. Потому что ты – часть высшего света.

– Я могу себе позволить быть таким, потому что…

Гейдж посматривала на часы, надеясь, что не уснет до окончания исповеди.

– … Потому что ем миндаль…

Зевок застрял в горле.

– Прости? Я, кажется, отвлеклась. Мне послышалось…

Артур продолжил, не отрывая взгляда от пляшущих рыжих языков.

– Я купил их у торговца с востока. Миндаль, всего несколько штук в день, и постепенно ты поймешь: он позволяет стать собой. Настоящим. Риск. Ведь все мы привыкли скрываться под масками. Я – беспечности, ты – старой девы. – Он улыбнулся зардевшейся сестре. – Это мой подарок тебе. В честь Рождества. Я думаю, он принесет удачу. Нужна смелость, чтобы решиться. Но ты не должна пожалеть. Я уверен.

Артур поднялся, чмокнул сестру в щеку и уже у двери обернулся. Гейдж смотрела на миндаль, боясь прикоснуться, но вот рука ее медленно потянулась к корзинке.

Глава N 2

Нельзя сказать, что ее мучили кошмары – язык не поворачивался назвать лорда Сейвуджа ужасным или отвратительным. И, тем не менее, сон напугал так, что Гейдж до сих пор дрожала.

Виной всему обнаженная грудь его светлости. Тысячу раз за ночь Гейдж крутилась на кровати и столько же мысленно тянулась к графу.

Наивность. Старая дева и граф? Здесь волшебство бессильно.

Миндальные орешки, которые раскроют истинное "Я", но что раскрывать, если и без того ясно? Она – тень, пустота, обуза.

Если не считать ситуацию с лордом Сейвуджем и другими джентльменами, которых обыграл брат, единственное предложение было получено два года назад от престарелого барона, друга отца.

Поместье лорда Невилла соседствовало с ДримКарлейн. Этот факт и наличие обширной библиотеки у барона соблазняли, и Гейдж почти дала согласие, когда поняла, что человеку, который обеспечил себя наследниками мужского пола, ни к чему невзрачная жена. Будь она красивой – могла выгодно оттенять супруга на званых вечерах соседей, а так… Еще один атрибут мебели? Антиквариат? С этими обязанностями она прекрасно справляется в родном поместье.

Гейдж долго стояла у зеркала, разглаживая несуществующие складки на платье, и вместо себя вдруг представила юную девушку в розовом кимоно. Во взгляде ее пока нет обреченной уверенности в своей бесполезности. Ее можно даже назвать хорошенькой.

– Все капиталовложения должны приносить прибыль, – память с точностью скопировала л6ед в голосе лорда Карлейн. – Однако к дочерям это не относится.

– Дорогая, не волнуйся, – небрежный голос леди Карлейн, – все, что от тебя требуется – выйти замуж.

– И как можно скорее, – снова лорд Карлейн.

– Уверена, ты нас не разочаруешь, – леди Карлейн.

Образ молодой особы растаял, уступив место женщине, взрослой, слишком взрослой, чтобы верить в чудеса. Артур – мошенник, забывший купить подарок – вот и все, но она все равно его сильно любит, чтобы в том уличить.

Спускаясь к завтраку, Гейдж захватила несколько орехов. А вдруг, мелькнуло в голове. Она надеялась, что гости, которые приехали развлечься, на одной из увеселительных прогулок, и расстроилась, заметив, что многие посчитали лучшим развлечением сон и, соответственно, поздний завтрак.

Итак, в час дня за столом собрались восемь человек, семь из которых не сильно хотелось видеть, с восьмым пришлось смириться – это она сама.

Гейдж была уверена, что если бы не находилась в доме родителей, ее появление осталось незамеченным, но вежливость не позволяла гостям игнорировать хозяев, равно как и хозяевам избегать встреч с гостями.

Мисс Армоуз и мистер Викстер кивнув в знак приветствия, снова переключили внимание друг на друга. Виконт Хэнскрафт, проигравший Артуру два месяца назад и сделавший четвертое предложение, безучастно смотрел в окно. Лорд Стерлинг, чье предложение было первым, улыбнулся и отодвинул для нее стул.

Слава Богу, в свое время удалось достойно выйти из щекотливой ситуации и завоевать его признательность. Позже они даже обменялись любезными письмами.

Интересно, сколь велико было облегчение лорда Сейвуджа, когда она закончила игру в сватовство? Рассмеялся, едва закрылась дверь или ограничился улыбкой? Его улыбку трудно забыть, хотя Гейдж и видела ее всего раз.

В том сезоне, впрочем, как обычно, в моде были белокурые худенькие мисс. Гейдж отдала бы состояние отца, чтобы изменить цвет волос или родиться без нескольких ребер. Но отец вряд ли пошел бы на такие расходы, да и кудесника, готового исполнить прихоть мечтательной мисс, не нашлось и к сожалению, единственное, что удалось – максимально затянуть волосы в узел, не позволяя темным прядям оттенить и без того смуглое лицо. А тело подверглось пытке старомодным корсетом.

Это был максимум, на который можно было рассчитывать, и Гейдж чувствовала себя вполне уверенно, пока не переступила порог Олмака и не заметила высокого темноволосого джентльмена, кружившего в танце одну из блондинок.

Недосягаем – так она подумала и с ненавистью увидела подтверждение в зеркалах. На нее смотрела безликая пухлая девица с непозволительно искрящимися глазами – собственное отражение. Безликое и необъятное. Белое платье, которое полагалось носить дебютанткам, невыгодно подчеркивало широкие бедра и большую грудь, а талия, – тогда еще была талия, – была безнадежно похоронена под ворохом ткани.

Гейдж попыталась спрятаться за спину леди Карлейн, но была возвращена на прежнее место, напротив насмешливого зеркала и темноволосого джентльмена с блондинкой.

Музыка стихла, джентльмен проводил леди к дивану, обернулся и, к удивлению Гейдж, посмотрел на нее. Взгляд был невероятно долгим, испытующим, но она не отвела глаз. Когда прозвучали первые звуки вальса, Гейдж предстояло пройти еще через более длительное испытание, так как этот джентльмен пересек зал и пригласил ее танцевать.

Как во сне, Гейдж вложила свою руку в его и как во сне не могла вымолвить ни слова – переминалась с ноги на ногу и смотрела в его глаза, чувствуя, что отчаянно краснеет.