Александр Шалимов - Тайна Тускароры Страница 3

Девушка-официантка подкатила столик-коляску. Стала убирать со стола.

Майор, насупившись, глядел на нее.

- Вам еще что-нибудь? - спросила девушка.

- Нет, - буркнул майор. - А хотя да... Вы случайно не знаете того высокого седоватого пассажира, который сидел со мной? Я заметил, вы все поглядывали на него.

Девушка улыбнулась:

- Знаю... Его многие знают... Я думала, вы тоже.

- Кто же он такой?

- Академик Волин - океанолог. Вот здесь о нем написано в газете. Его назначили председателем правительственной комиссии, которая будет вести спасательные работы на "Тускароре".

- Значит, Волин, - пробормотал майор. "

Ну конечно, Волин, - думал он раскуривая папиросу. - Когда наш генерал, вместе с этим морским чертом адмиралом Кодоровым, песочили меня за Онекотан, адмирал упомянул про академика Волина. Я еще удивился про себя - однофамилец или родственник того парня. А это, оказывается, он сам и есть... Дела... Кандидаты наук из моих парней получались. Это я точно знаю. Но чтобы академик! Выходит вы, товарищ майор Нестеренко, и будущих академиков воспитывали".

Майор многозначительно кашлянул и подмигнул было официантке, но, вспомнив о двадцати сутках строгача, влепленных им будущему академику, снова помрачнел и покачал головой.

Кошкин строит гипотезы

В Петропавловском аэропорту Волина встретил Кошкин.

Уже рассветало. Низкие облака скрывали снежный конус Коряка и дымящуюся вершину Авачи. Ветер резкими порывами задувал с океана, нес в лицо мелкую дождевую пыль.

- К утру разгонит, - уверял Кошкин, семеня рядом с широко шагающим Волиным и стараясь попасть в ногу. - Как долетели, Роберт Юрьевич?

- Превосходно. Вылетел вчера. Ночь показалась удивительно короткой. И вот я здесь.

- Без посадки?

- Да - прямой рейс. Шесть летных часов.

- Техника на грани фантастики, - восторженно объявил Кошкин, придерживая обеими руками шляпу, которую ветер так и рвал с головы.

- Есть что-нибудь новое? - поинтересовался Волин, когда сели в машину.

- Абсолютно ничего, - сказал Кошкин и с места взял такую скорость, что Волина втиснуло в эластичную спинку сиденья.

Фонари по сторонам широкого шоссе слились в светящийся пунктир.

- Заседание обкома в десять ноль-ноль, - сказал Кошкин, стремительным виражом огибая автобус. - У вас еще есть несколько часов. Самолет на Симушир заказан на четырнадцать ноль-ноль.

Волин бросил взгляд на спидометр. Стрелка подрагивала около ста пятидесяти. Кошкин был верен себе.

- Все члены комиссии приехали? - спросил Волин, помолчав.

- Все, кроме профессора Анкудинова. Старик, как всегда, опоздает.

- А там, на Симушире, не удалось принять по радио... никаких сигналов?

Кошкин так удивился, что даже сбавил скорость до ста километров.

- С "Тускароры", Роберт Юрьевич?.. Вы еще ждете сигналов?

- А почему бы нет!

Кошкин дал газ, и стрелка спидометра сразу рванулась к ста семидесяти.

- Послушайте, не злоупотребляйте, - посоветовал Волин. - Бетон мокрый. Скользко. Кроме того, тут, вероятно, попадаются регулировщики...

- Меня знают, - объяснил Кошкин, но все-таки убавил скорость до ста сорока. - Нет, Роберт Юрьевич, никаких сигналов больше не было. В тот вечер передача оборвалась сразу, как ножом обрезали. И больше ни звука. Это все получилось мгновенно. Взрыв или...

- Передача оборвалась именно в тот момент, когда Савченко сообщил о фиолетовом свечении?

- Мы все дали в газеты абсолютно точно, - сказал Кошкин. - В Совет Министров, вам в институт и в центральное информбюро дан абсолютно идентичный текст. Так приказал Лухтанцев. А текст передавал я лично.

- Кто принимал последнюю передачу с "Тускароры"?

- Марина Богданова - биолог наземной базы "Тускароры" на Симушире. Может, знаете?

- Нет.

- Она недавно работает. Совсем девчонка. Прислали после окончания института. Все просила, чтобы ее взяли вниз на станцию.

- Где она сейчас?

- Здесь, в Петропавловске. Ее тоже вызвали на заседание в обком.

- Это хорошо.

- А как вы думаете, Роберт Юрьевич, что могло произойти там, внизу?

- Не знаю.

- Ну, а все-таки, что вы предполагаете?

- Пока ничего...

- Э-э, - разочарованно протянул Кошкин. - У нас тут уже у всех свои гипотезы. Лухтанцев, например, считает, что станцию сразу раздавило давлением воды.

- Вздор, - резко бросил Волин.

- Как вы сказали? - удивился Кошкин, оторопело глядя на Волина.

- Смотрите вперед, - посоветовал океанолог. - Я сказал - вздор.

- Ага, - согласился Кошкин. - Между прочим, я с ним тоже не согласен. Геннадий Розанов, аспирант Лухтанцева, думает, что на станции произошел взрыв. Могли взорваться баллоны с резервным кислородом или еще что.

- Маловероятно.

- Вода, заполнившая входную шахту, некоторое время газировала. Марина говорит, что это было похоже на кипение. Розанов поэтому считает, что само здание станции уцелело. Взрыв произошел внутри и не разрушил ее.

- Откуда же взялась вода в шахте?

- Какая-нибудь трещина могла получиться. Через нее?

- Это тоже вздор, - заметил Волин.

По сторонам шоссе уже мелькали многоэтажные дома, зеленые газоны, яркие пятна цветочных клумб среди мокрого асфальта. Круто свернув в боковую улицу, Кошкин резко затормозил возле большого серого дома.

- Лухтанцев приказал привезти вас сначала сюда, - сказал Кошкин. - А уж потом в гостиницу. Он ждет вас...

Сопровождаемый Кошкиным, Волин неторопливо прошел в подъезд, у дверей которого висела черная табличка с белой надписью: "Петропавловский филиал Всесоюзного института океанологии".

Однако директора филиала профессора Лухтанцева в этот ранний час в институте не оказалось.

- Работал всю ночь, а недавно поехал домой, побриться и позавтракать, объяснила заспанная секретарша. - Просил позвонить, как вы приедете. Я сейчас сообщу ему. Проходите в кабинет.

Волин кивком головы пригласил Кошкина следовать за ним. Они сели на широкий кожаный диван, закурили.

- Значит, давление воды, взрыв, что еще? - спросил Волин, испытующе поглядывая на Кошкина.

Кошкин поправил съехавший на бок галстук, старательно пригладил взлохмаченные волосы.

- Еще подводное извержение; оползень подводного склона, помните, там в одном месте подводный склон был очень крутой. В обкоме считают, что авария произошла в шахте. Вода через шахту проникла на станцию.

- Интересно, а что вы думаете? Убежден, что у вас есть своя гипотеза.

- Может быть, - скромно ответил Кошкин.

- Тогда выкладывайте.

- У меня их три, Роберт Юрьевич.

- Это уже плохо. Одна гипотеза - хорошо, две - терпимо, но три - никуда не годится.

- Я ведь последний, кто возвратился со станции...

- Не знал. Впрочем, даже это не дает права на три гипотезы сразу. Когда вы последний раз были на станции?