Павел Шумилов - Последний Повелитель Страница 3

— Амадей, плешивый шакал, ты же всё знал! В этом досье на каждой странице твоя подпись! Не мог шепнуть на ушко?

— Знал. Не мог.

— Молодец! Хвалю за службу. Тем, кто не понял, поясняю: все Повелители, кроме одного, ушли с нашей планеты около тысячи лет назад. Зато последний умер всего четыре года назад глубоким маразматиком. Я с ним сталкивалась дважды, а брат Амадей курировал это дело и виделся с ним каждый день в течении пятнадцати лет. Выходи сюда, собачий сын, рассказывай. Даст мне кто-нибудь бутерброд, или я с голоду подохну?

Уголёк возбуждённо вертела головкой, сверкая искорками глаз. Никогда ещё она не видела столько людей сразу.

Он начал робко с ноты «до».

Он не допел её, не до…

Не дозвучал его аккорд.

И никого не вдохновил.

Собака лаяла, а кот

Мышей ловил.

Джафар растерянно смотрел на две цифры и никак не мог их сопоставить. 845 — 1897. Это же больше тысячи лет. 845 плюс 100 должно быть 945. Всё правильно, 945, или меньше, если придут спасатели. Но 1897! Что-то сломалось. К лицу пододвинулся шланг. Он взял наконечник в рот, но пластик рассыпался на губах, в лицо ударила струйка воды. Выплюнув крошки пластика, он сделал несколько глотков. Струйка иссякла. Джафар ещё раз посмотрел на пульт. Этот красный сигнал что-то обозначает. Что-то плохое, раз красный. И этот тоже. Надо что-то сделать. Но после пробуждения двигаться нельзя, пока… Какие процедуры идут после пробуждения? Думай, вспоминай, ты же биолог. Стимуляторы. Точно, должны быть стимуляторы. И бодрящая музыка. На пульте должны быть надписи. Свет. Где-то должен включаться свет. Спать хочется. Это сейчас можно. Нужно.

Джафар проснулся от того, что манипулятор принялся растирать его тело, втирая в кожу какую-то мазь. Один из красных огоньков на пульте погас, видимо блок авторемонта устранил неисправность. Осторожно подняв руку, он поймал конец шланга и высосал ещё несколько глотков жидкости. Потом нажал на широкую клавишу на пульте. Анабиозная камера осветилась бледным зелёным светом. Сориентировавшись, ткнул пальцем в клавишу «Текущее состояние». На дисплее загорелся текст: «Аварийное пробуждение. Причина — исчерпание ресурса систем жизнеобеспечения».

«Вот как, — подумал Джафар, — у анабиозной камеры тоже может исчерпаться ресурс. Четырёхкратное резервирование, блок авторемонта, и вдруг исчерпался ресурс. Выходит, я на самом деле проспал тысячу лет. Что теперь в анкетах указывать — возраст двадцать лет, или тысяча двадцать? Рекорд для книги Гиннеса. Никто ещё не спал больше ста лет за раз. После ста пятидесяти начинаются необратимые изменения, вызывающие скоротечную старость. Разрушаются аксоны. У меня будет скоротечная старость. Все друзья умерли, и мне пора. Сколько осталось? Пять лет? Десять? Ну, это мы ещё посмотрим, поборемся. Это по моей специальности. А стоит бороться? Если меня за тысячу лет не нашли, значит с этим континуумом так и не удалось восстановить контакт. Миры случайно встретились, случайно разошлись. Да, но ведь местные меня тоже не нашли. Если бы наша миссия удалась, меня давно бы отыскали. Если не по нуль-маяку, то обычным магнитометром».

Джафар осторожно перевернулся на живот и дал манипулятору растереть спину.

«Доигрался в космонавтов — думал он. — Вот тебе стаж к диплому, по нормам дальнего космоса, вот тебе синекура. Щенок! Решил, что если эта Земля — аналог твоей, то можно все уставы по боку. Даже коммуникатор не взял. Ещё автоответчик оставил, который докладывал: „У меня всё хорошо“. В робинзона играл. Вот тебе двухнедельный отпуск для подготовки к сессии. Сдохнешь теперь через пять лет. Как собака под забором. Герой дальнего космоса! Но всё же говорили, что здесь безопасно, что это санаторий, ближе, чем до Луны. Санаторий… Для них — санаторий, для профи, дальнобойщиков, волков дальнего космоса. Не для салаг. Бицепсы, трицепсы. Головой надо было работать. Если планета — санаторий, то почему все нормативы — по дальнему космосу. Профессионала одно это бы насторожило. Хватит скулить. Что сейчас делать? Что стал бы делать на моём месте профессионал? Допустим, я Камилл. Нет, до Камилла мне далеко, допустим, я Гром. Гром сначала выяснил бы, есть время подумать, или нет. Как у него: „Думать надо, однако, или пальму трясти“. Время есть. Тогда — сначала разбор ошибок, потом анализ текущего положения, и, наконец, что делать дальше. С ошибками всё ясно. Зазнался. После того, как ребёнка из огня вытащил. Нет, после того, как они меня в свой круг взяли. Прилетели на пожарище, осмотрелись, встали в кружок, нашли ещё четыре варианта, менее опасных. А потом похлопали по плечу и сказали: „Пацана спас, сам жив, значит действовал правильно. А на выговор не обижайся. Не первый, не последний. Ах, первый… Тогда, с боевым крещением тебя! Сам знаешь, за одного битого двух небитых дают“. Вот тогда я и зазнался.

Теперь, что я имею на сегодня. Я проспал 1052 года. Ставил таймер на сто лет, а проспал тысячу. Почему? Потому что таймер сломался, и ёжику ясно. Потому что я поленился разобраться с внутренним пультом анабиозной камеры, и подключил дистанционное управление, через компьютер. А компьютер за сто лет сдох. Дурак! У компьютера же нет блока авторемонта. Киберов-ремонтников я законсервировал. Вдвойне дурак. Надо было оба таймера включить, и внутренний и внешний. И ремонтникам поручить вахты нести. Куда торопился? Детство в заднице играло. Всё, кончилось детство. Я теперь единственный представитель нашего Человечества на этой Земле. Если не налажу нуль-т с нашей Землёй, так единственным и останусь. В записке, которую нулевики оставили, говорится, что разрыв связи произошёл из-за размягчения связности параллельных континуумов. Знать бы, что такое — размягчение связности. Но, может, за тысячу лет ситуация стабилизировалась. Не стояла же у них техника на месте. Мне же много не надо — только SOS послать. Теперь — проблема местного населения. Если меня не нашли, то или — или. Или не доросли до середины двадцатого века, или развитие цивилизации пошло по другому, нетехническому пути. Все мои местные друзья давно умерли. Контактор из меня, как из вороны певчая птица. Поэтому вступать в контакты с населением, по возможности, не буду. Кажется, всё обдумал. Иду на главную базу оживлять нуль-т. Детали — по ходу дела. Главное — сначала думать, потом делать».

Джафар нажал на рычаг, крышка саркофага с потрескиванием отошла в сторону. Застоявшийся воздух с запахом плесени. Несколько раз согнув и разогнув ноги, он осторожно слез на пол. Колени задрожали, голова закружилась. Но вскоре неприятные ощущения исчезли, только сердце частило как после стометровки. Сел в кресло кибердиагноста, включил экран. Так, ничего не есть, только пить. Часто, но понемногу. Медленно, вдоль стенки вышел в коридор. На полу пыль, везде пыль. На складе — то же самое. Включил киберов. Двое вовсе не откликнулись, в третьем что-то застрекотало, потом запахло дымом. Четвёртый непонятно захрипел динамиком. Оставил его включённым, может блок авторемонта справится. Остальных выключил.