Клиффорд Саймак - Зачем их звать обратно с небес? Страница 3

Пробираясь сквозь толпу, он, наконец, достиг киоска.

Чарли, его владелец, завидев приближающегося Фроста, извлек из-под прилавка кляссер с марками.

— Доброе утро, мистер Фрост, — приветствовал он. — Есть кое-что специально для вас.

— Снова Швейцария, как я вижу, — хмыкнул Фрост.

— Чудесные марки, — убежденно сказал Чарли. — Рад, что их купите именно вы. Через сто лет не пожалеете.

Фрост взглянул на правый нижний угол кляссера. 1.30 — было написано там карандашом.

— Сегодня, — прикинул Чарли, — они стоят доллар восемьдесят пять.

3

Ночью ветер снова повалил крест. Беда в том, размышлял поутру Огден Рассел, протирая глаза от гноя, что песок ненадежен. Если бы найти подходящие валуны и навалить их у основания, тогда речной ветер ничего не сможет сделать.

Надо что-то предпринять, ведь не подобает кресту столь жалко крениться при всяком порыве ветра. Не соответствует это ни святости символа, ни набожности воздвигшего крест.

Сидя на песке, слушая веселое утреннее журчание реки, Рассел думал о том, мудро ли он поступил, избрав этот островок для своего одиночества. Одиночество ему удалось, но все же явно чего-то недоставало. Комфорта, вот чего. Но ведь, напомнил он себе, я искал здесь не комфорт. Комфорт остался там, в мире, от которого он отвернулся. Но он отринул и это, и многое другое — в поисках чего-то более возвышенного и значительного, в поисках того, чье существование ощущал, но все никак не мог обрести.

— Но, Господи, я ведь старался! — простонал он. — Боже мой, я ведь так старался!

Он встал и очень осторожно потянулся, все тело ломило от речной сырости, от ветра, от ночевок под ветхим одеялом. Да и как согреться, вся его одежда — лишь старые, отрезанные выше колен брюки.

Он потянулся и стал размышлять, следует ли заняться крестом до молитвы или молитва будет услышана и так. Наконец он решил, что крест есть крест, и не важно — установлен он или лежит на песке.

Стоя над рекой, он боролся с навязчивыми мыслями, пытаясь заглянуть себе в душу, проникнуть в вечную тайну мира, скрытого еще глубже души — вечно неуловимого и непостижимого. Но озарение не возникало, ответ не приходил, не приходил никогда. А сегодня — хуже прежнего; единственное, о чем он мог думать в это утро — обожженная, шелушащаяся кожа, ссадины от долгого стояния на коленях, голодные спазмы в желудке, и самое главное — попалась ли рыба на крючки расставленных с вечера снастей.

И если теперь, после месяца ожидания, думал он, ответа все еще нет, то его, наверное, просто не существует, и я ошибся в выборе пути, взывая к несуществующему, и к несуществовавшему никогда Богу. А может, я звал не тем именем…

Хотя имя не может иметь никакого значения. Имя — это только имя, не более. Символ. Ведь, напомнил он себе, то, что я ищу, это просто — понимание и вера, глубина веры и мощь понимания, присущие людям и прежде. Для веры, несомненно, должно быть основание, и это основание можно отыскать. Не могло же ошибаться все человечество. Любая религия всегда нечто большее, чем просто вымысел человека, желающего заполнить мертвую пустоту своего сердца. Даже неандертальцы хоронили умерших лицом к восходу, кидали в могилу горсть красной охры — символ второй жизни, клали рядом с мертвецами их оружие и украшения — то, что понадобится им в будущем существовании.

Он должен узнать! Он заставит себя узнать! И он узнает, проникнув в тайны естества.

Жизнь, размышлял он, нечто большее, чем пребывание на этой земле, пусть даже сколь угодно долгое. Кроме пробужденной, обновленной и бессмертной плоти должна существовать и какая-то другая вечность.

Сегодня, сейчас он заново посвятит себя поиску. Он будет дольше стоять на коленях, искать будет глубже и, кроме поисков, не допустит в свою жизнь более ничего — и его день настанет! Где-то там, в будущем, есть час и мгновение, когда он обретет ясность и веру, но никому не ведомо, когда этот час настанет — может быть, он уже близок.

Для этого ему понадобятся все силы, поэтому надо подкрепить плоть — немедленно, еще до молитвы. И тогда подкрепленный, с новыми силами он отправится на поиски истины.

Обогнув песчаный карьер, он дошел до ив, к которым были привязаны лески и потянул за них. Они легко вышли из воды и оказались пустыми. Мощный приступ голода скрутил его тело. Что ж, опять придется довольствоваться моллюсками. От этой мысли он ощутил тошноту.

4

Б.Д. резко постучал карандашом по столу, подавая сигнал к началу совещания. Благожелательно оглядев присутствующих, он обратился к Эплтону:

— Рад видеть вас, Маркус. Вы у нас гость не частый, видимо, что-то серьезное?

— Да, Б.Д. — хмуро ответил Эплтон радушному Б.Д. — Проблема есть, и она не только моя.

— А как у нас дела с кампанией по бережливости, Дэн? — Б.Д. кинул взгляд на Фроста.

— Продвигаются, — ответил тот.

— Рассчитываем на вас. — Б.Д. стал серьезен. — Кампания должна быть эффективной. Я слышал, что капиталовложения в монеты и марки продолжают расти…

— Беда в том, — начал оправдываться Фрост, — что марки и монеты очень удобны для долговременных вложений…

Питер Лэйн, казначей, нервно заерзал на стуле:

— Чем скорее вы добьетесь хоть чего-то, тем лучше. Падает спрос на наши акции. — Лэйн недовольно оглядел собравшихся и произнес таким тоном, словно это было ругательство: — Марки и монеты…

— Мы могли бы положить этому конец, — заметил Маркус Эплтон. — Одно слово и никаких там памятных, юбилейных, благотворительных и прочих коллекционных выпусков.

— Но вы забываете, — повернулся к нему Фрост, — что дело не только в марках и монетах. Ведь есть еще и живопись, и фарфор, и многое другое. Да что угодно может возрасти в цене за короткое время! Торговлю не остановишь.

— Ничего мы не будем останавливать. — резко вмешался Б.Д. — И так уже полно́ разговоров о том, что мы хотим завладеть миром.

— Думаю, что именно эти разговоры активизируют Святых. Какие-то они неприятные, хоть ничего особенного и не вытворяют, — заметил вице-президент Карсон Льюис, руководитель технологического отдела.

— Сегодня появилась новая надпись, — заявил Лэйн. — Весьма удачная, кстати.

— Уже нет, — процедил сквозь зубы Эплтон.

— Я понимаю, что уже нет, — съехидничал Лэйн. — Но бегать за этими людишками с ведром и тряпкой — как-то несерьезно.

— Не думаю, — скептически отозвался Льюис, — что возможны какие-либо другие меры. Идеально было бы покончить с ними раз и навсегда, но вряд ли это возможно. Впрочем, надеюсь, что Маркус со мной согласится, может быть, мы сумели бы отчасти управлять ими?