Людмила Козинец - Последняя сказка о Летучем Голландце Страница 3

- Ты кого ко мне привела, подруга? Ты где этого карася выудила? Ты это чего ж, хочешь чтоб Верка жизнь свою цветущую на нарах гробила? Не-етушки! Забирай рыжики и вали отсюда с гусем своим лапчатым! Ишь, что удумали! Да я милицию щас...

Дверь захлопнулась. Жалостливая Тома нырнула в ближайший переулок. И остались капитан с помощником посреди незнакомого ночного города. И загоралась уже предутренняя заря.

Белая пыль покрыла носки ботфортов. Капитан брел к морю, с ужасом думая о том, как вернется на корабль. Вернется... еще на сто лет.

За невысоким, просевшим от старости заборчиком блеснул свет. Капитан остановился. Единственный свет в ночи... И чей-то голос, хрипловатый мальчишеский альт, упрямо, сквозь зубы бормотал знакомые морские слова. Капитан заглянул во двор.

Под приземистым деревом грецкого ореха на обломке ракушечника сидел мальчишка. Плотно зажав уши руками, зажмурив глаза, монотонно раскачиваясь, он твердил наизусть текст о парусном вооружении брига. На коленях мальчишки лежала раскрытая книга, освещенная оранжевым светом фонаря, привязанного к ветке дерева. Мальчишка сбился, в досаде помотал головой, открыл глаза и уткнулся в книгу. Капитан улыбнулся, тронув пальцем усы.

- Эй, юнга!- позвал негромко.

Мальчишка вскинул голову и стремительно вскочил, уронив книгу. Перед ним в проломе хлипкого заборчика стоял капитан. Самый настоящий капитан - в этом не могло быть сомнений. Обветренное и сожженное солью режущей волны лицо, длинные волосы, голова небрежно повязана куском когда-то белого шелка, на котором виднеется засохшее кровяное пятно. Серый шитый серебром камзол словно осыпан невысохшей водяной пылью. Алого сукна пояс, высокие ботфорты... Только в маленьких приморских городках могут появляться по ночам такие капитаны.

Капитан шагнул ближе. Мальчишка выпрямился и запрокинул лицо Ван-Страатен был высок. И вдруг, охватив взглядом тонкую фигурку, капитан понял, что перед ним не мальчишка, а совсем юная девушка. Это было потрясение почище Верки. Всякое повидал на своем - слишком долгом! - веку голландский моряк, но девушку в тельняшке, в обрезанных по колено штанишках, девушку, заучивающую морскую премудрость, даже во сне не чаял увидеть. Он покачал головой, еще раз подивившись странностям времени, в котором оказался нынче, и спросил дорогу в порт.

- Да вы не найдете, тут у нас два тупика да восемь поворотов. Я провожу, - серьезно сдвинув выгоревшие бровки, сказала девушка.

Выскользнула в пролом и независимо зашагала рядом с капитаном, кося любопытным глазом. Шла, подняв плечи, заложив руки в карманы, двигалась с грацией дикой кошки.

Капитан и помощник обменялись улыбками.

Чтобы не молчать, капитан поинтересовался, зачем это девушке понадобилось парусное дело, да еще в четвертом часу ночи. Она сразу ощетинилась: видно, такие вопросы ей задавали часто. Ответила скупо собирается поступать в училище и стать капитаном. Помощник снова перекрестился и обреченно сказал:

- Конец света настает!

Капитан серьезно остановил его:

- Ну почему же, мне приходилось слышать о таких вещах. Слышал я и о женщинах-пиратах, а одна из них даже командовала флотом. Ну, флотом - это громко сказано, но кораблей пять ей подчинялось.

Восторг блеснул в глазах девчонки, она вся аж загорелась от любопытства. И капитан, снисходя к жажде приключений, которую вечно испытывает юность, рассказал ей красочную и кровавую легенду. Он подозревал, что девчонка нарочно плутает по кривым улочкам, растягивая путь, но все равно спешить было уже некуда.

Кончился рассказ, и кончилась улочка, впереди сверкнули цепочки огней на набережной. На фоне посветлевшего неба четко вырисовывался силуэт "Летучего Голландца". Капитан тоскливо посмотрел на свой корабль, где ждали его, затаив надежду, матросы. Что ж, опять не повезло...

- Ну.спасибо, юнга. Вот, держи на память, - капитан подал девушке дублон. Она несмело протянула руку. Капитан вдруг увидел, как сломался на груди рисунок полосок тельняшки, ложась двумя полукружиями, и задержал дыхание.

- Сколько тебе лет, юнга?

- Семнадцать, капитан.

- Семнадцать... А ты... ты любишь кого-нибудь?

Девчонка улыбнулась, неожиданно горько и мудро.

- Я море люблю, капитан.

И тогда последнее отчаяние заставило капитана спросить:

- А знаешь ли ты главный закон моря?

- Да, капитан. Получив сигнал бедствия, каждый моряк обязан спешить на помощь.

- Так, юнга. Ну вот,- заторопился Ван-Страатен, вдруг поверив блеснувшей безумной надежде. - Так вот! Терплю бедствие! Спасите наши души...

И капитан "Летучего Голландца" сбивчиво рассказал девушке, что привело его ночью на незнакомый берег. Она выслушала молча, опустила глаза. И вдруг вздрогнула всем телом - стоящий в круге света от фонаря, капитан Ван-Страатен не отбрасывал тени...

Девушка повернула строгое лицо к морю, долго глядела на темные мачты корабля. Затем, словно снимая с ресниц паутину, провела пальцами по лицу. И сказала тихо, но твердо:

- Я готова, капитан.

- Что ты сказала, девочка? Повтори...

- Я иду с вами...

И Ван-Страатен бросился к ногам маленькой стриженой девчонки. Обняв сбитые колени, обжигая их слезами, поцеловал запыленные ступни.

Уже не рассуждая, лишь страшно боясь опоздать, подхватил ее на руки и понес в шлюпку. Помощник сел на весла, кинув на дно шлюпки целый ворох ветвей глицинии, которые незвестно когда успел наломать. Капитан, прижимая к себе драгоценное существо, торопливо срывал с плеч камзол, чтобы закутать дрожащую фигурку.

Корабль приближался, словно вырастая из черной воды. Девушка ни разу не оглянулась в сторону берега.

И вот она стоит на ветхой палубе, в кругу матросов Ван-Страатена, бесстрашно выпрямившись. Изгнанники земли, пленники моря глядят на маленькую девушку, как язычники на жертвенного ягненка, чья кровь должна купить им милость богов. Но капитан... сжимает в руке ледяную ладошку, и сердце его, уставшее, измученное сердце бьется неровно.

А в небе, над ломаной линией гор, горят первые краски зари. Бледнея от ужаса и желания избавления, капитан Ван-Страатен произнес:

- Перед тобою, вечное небо, перед тобою, вечное море, перед вами, спутники мои, я, капитан Ван-Страатен, беру в жены эту девушку...

И твердый голосок продолжил:

- Перед тобою, вечное небо, перед тобою, вечное море, перед вами, спутники капитана, я, простая девушка Мария, беру в мужья этого человека...

Дрогнуло обветшалое, источенное червем тередо тело "Летучего Голландца". Посреди неподвижной бухты родилась огромная волна, медленно двинулась, скручиваясь в гигантский водяной столб. Обнажилось каменистое дно, на котором бились, задыхаясь, пучеглазые рыбы. Смерч, поднимая на гребне корабль, вырастал к небу. Окутанное клочьями пены судно замерло на мгновение. И распалось в прах...