Айзек Азимов - Осколок Вселенной [Песчинка в небе] Страница 3

А если это совсем не окрестности Чикаго? Тогда в любой город, лишь бы там был телефон. У Шварца с собой было всего четыре доллара и тридцать семь центов, но ведь можно обратиться в полицию…

И Шварц все шел и шел по середине дороги, поглядывая то вперед, то назад и не замечая, что солнце садится, и появляются первые звезды.

Ни одной машины! И становится совсем темно.

Увидев слева на горизонте какое-то сияние, Шварц решил, что у него опять помутилось в голове. Небо в просветах между деревьями светилось холодным голубым огнем. Ничего похожего на дрожащий красный отсвет, который, по мнению Шварца, мог бы быть отражением лесного пожара – это было слабое, призрачное свечение. Щебень под ногами у Шварца тоже вспыхнул слабым светом. Шварц нагнулся и потрогал его – щебень на ощупь был как щебень, но все-таки чуть-чуть светился.

И Шварц, сам не зная зачем, вдруг бросился бежать, глухо и неровно топоча по дороге. Заметив, что все еще сжимает в руке порезанную куклу, он в бешенстве отшвырнул ее от себя. Злобная издевка, напоминающая о рухнувшей жизни…

Потом он в панике спохватился: все-таки кукла может доказать, что он не сумасшедший, зря он ее выбросил. И стал ползать по земле, пока не нашел ее – темное пятнышко на чуть мерцающей дороге. Из нее торчали нитки, и Шварц рассеянно затолкал их обратно.

И снова пошел вперед, сказав себе: нечего бегать, не; молоденький.

Жутко проголодался, а когда увидел в темноте огонек, поначалу испугался, но ненадолго.

Жилье, люди!

Шварц заорал, однако ему никто не ответил. И все же это был дом – светлая точка в кромешной жути последних часов. Шварц свернул с дороги и пошел напролом, прыгая через канавы, натыкаясь на деревья и продираясь через кусты. Потом перешел через ручей.

Странное дело – ручей тоже слабо светился, фосфоресцируя в темноте. Но Шварц отметил это лишь краем сознания.

Он подошел к дому и потрогал твердую белую стену. Это был не камень, не кирпич и не дерево, но Шварца это сейчас не волновало. Материал был похож на толстый фаянс. Впрочем, какая разница? Шварцу нужна была дверь, он нашел ее и, не видя звонка, стал бить в нее ногами и вопить, точно демон.

Он услышал какие-то шорохи внутри, услышал блаженную музыку человеческого голоса и снова завопил:

– Эй, люди!

Дверь, как видно, хорошо смазанная, со слабым шорохом открылась. На пороге появилась встревоженная женщина, высокая и жилистая. Позади нее маячила сухопарая фигура мрачного мужчины в рабочей одежде. Нет, не в рабочей. Шварц просто никогда не видел такой одежды, но она чем-то напомнила ему рабочую спецовку.

Анализировать было некогда. И эти люди, и их одежда казались ему прекрасными – лучшие друзья не могли быть ему милее в эту минуту.

Женщина произнесла что-то певучим, но строгим голосом, и Шварц ухватился за косяк, чтобы не упасть. Он беспомощно пошевелил губами, и липкий, глубоко запрятанный в нем страх ожил, прервал дыхание и стиснул сердце.

Женщина говорила на неизвестном ему языке.

Глава вторая

Что делать с незнакомцем?

В тот вечер Лоа Марен и ее флегматичный муж Арбин играли в карты. Старик в инвалидном кресле сердито зашуршал газетой из своего угла и позвал:

– Арбин!

Арбин ответил не сразу – он обдумывал свой ход, выравнивая веер карт. Приняв решение, он рассеянно откликнулся:

– Чего тебе, Грю?

Седоголовый Грю свирепо глянул на зятя поверх газеты и снова зашуршал. Шуршанием он облегчал себе душу. Если тебя переполняет энергия, а ты прикован к инвалидному креслу и вместо ног у тебя две сухих палки, то надо же как-то, черт возьми, выражать свои чувства? Грю выражал их с помощью газеты. Он ею шуршал, жестикулировал, а то и хлопал по чему попало.

Грю знал, что повсюду, кроме Земли, текущие новости снимаются на микропленку, которую можно потом заправить в обычный книжный проектор, и презрительно ухмылялся про себя, считая подобное новшество упадочным и дегенеративным.

– Читал – на Землю археологическую экспедицию посылают? – спросил он зятя.

– Нет, не читал, – спокойно ответил Арбин.

Это и так было ясно – газеты, кроме старика, никто еще не видел, а от видео семья в прошлом году отказалась. Вопрос Грю был своего рода гамбитом, начинающим партию.

– Посылают. Да еще за счет Империи. Как тебе это нравится? – И Грю начал читать, почему-то запинаясь на каждом слове, как большинство людей, читающих вслух: – «Бел Арвардан, старший научный сотрудник Имперского археологического института, заявил в интервью, данном «Галактик Пресс», что многого ожидает от археологических изысканий на планете Земля, расположенной на окраине сектора Сириуса (см. карту). “Земля, – сказал Арвардан, – с ее архаической культурой и уникальной экологией, представляет собой пример извращенной цивилизации, которой наши социологи слишком долго пренебрегали, рассматривая Землю лишь как трудный для управления объект. Я твердо уверен, что через год-другой в наших устоявшихся фундаментальных концепциях о социальной эволюции и истории человечества произойдут революционные изменения”». И так далее, и так далее, – закончил Грю.

Арбин, слушавший краем уха, пробормотал:

– Почему это у нас извращенная цивилизация?

Лоа, которая совсем не слушала, напомнила мужу:

– Твой ход, Арбин.

– Спросил бы лучше, с чего «Трибьюн» это напечатала? Ты же знаешь, они и за миллион имперских кредиток не стали бы печатать сообщение «Галактик. Пресс» без особой на то причины. – Не дождавшись ответа, Грю продолжал; – Так вот, они сделали на этом передовицу. На всю полосу размахнулись, все кости перемыли несчастному Арвардану, Человек собирается сюда в научных целях, а они из кожи лезут, чтобы ему помешать. Поглядите только, какую демагогию они там развел». – Он потряс газетой. – Читайте же! Что ж вы не читаете?

Лоа отложила карты, плотно сжав свои тонкие губы.

– Отец, у нас был тяжелый день, может быть, отдохнем от политики? Отложим ее на потом? Прошу тебя, отец.

– «Прошу тебя, отец! Прошу тебя, отец!» – нахмурясь, передразнил ее Грю. – Видно, вам здорово надоел старый отец, раз вам жалко перемолвиться с ним парой слов о событиях дня. Понятно, что я вам мешаю: сижу тут в углу, а вам приходится работать за троих, А кто виноват? Я сильный. Я хочу работать. И вы знаете, что мои ноги можно вылечить, как новые были бы. – Грю звонко, с размаху хлопнул себя ладонями по ногам: звук он слышал, но ничего не чувствовал. – А не могу я их вылечить только потому, что я слишком стар и меня уже не стоит лечить. Как же не извращенная цивилизация? Как иначе назвать мир, где человек хочет работать, а ему не дают? Господи, пора уж нам перестать бубнить о своих «особенностях». Не особенности это, а вывихи! – Грю махал руками, весь багровый от гнева.