Андрей Ливадный - Форма жизни Страница 3

Мари продолжала смотреть на неровно наложенный шов.

Сопровождающий подождал несколько секунд, потом опять взял её за руку и повторил свой вопрос.

Она кивнула, действуя словно в полусне, едва ли понимая, чего от неё хотят на самом деле.

— Как это случилось? — наконец выдохнули её ледяные, дрожащие губы.

— Я не знаю, — служащий морга развёл руками. — Вы же понимаете, в связи с последними событиями в колонии сюда попадает масса тел, но далеко не все могут быть вывезены на Землю. Большинство родственников хотели бы, но не имеют возможности получить останки своих близких, а вы…

— Я хочу знать, что случилось с отцом. — Она продолжала смотреть обезумевшим взглядом на шов, а её дрожащие пальцы вдруг соскользнули с хромированного поручня выдвижных носилок и коснулись мёртвой кожи его руки.

Ощущение было острым, словно удар электрического тока.

Боже…

Под пальцами ощущалось нечто ледяное, обладающее твёрдостью дерева и одновременно какой-то упругостью…

Мари отдёрнула руку, резко повернулась к человеку в белом, и тот невольно сделал шаг назад. Должно быть, выражение её лица и устремлённый на него взгляд испугали видавшего виды сотрудника морга…

— Ну?.. — Её голос снова предательски дрогнул, и эта интонация дрожащей беспомощности немного разрядила обстановку.

— Я не могу дать вам разумных, исчерпывающих объяснений, — торопливо заговорил он, желая поскорее закончить формальности. — Вам следует подписать акт опознания, а все остальные бумаги, в том числе и официальные объяснения, вы получите в офисе компании вместе с личными вещами вашего отца и деньгами, причитающимися ему по контракту…

Он всё что-то говорил, говорил, но Мари уже не слышала его.

Это случилось. Она увидела отца и позволила внушить себе, что он мёртв, хотя глаза не узнавали этих изуродованных черт… Лист компьютерной распечатки с данными сравнительного анализа ДНК дрожал в её руках, но Мари даже не заглянула в предложенный текст заключения экспертов. Грубая реальность подломила её разум, разрушив все зыбкие перегородки надежд, которые она строила и лелеяла в душе с самого утра, после того, как ей позвонили и с вежливым участием сообщили о трагедии и предстоящей процедуре опознания.

Ей было жутко думать о том, что отец был уже мёртв целых полтора месяца, которые требовались космическому кораблю на перелёт от Марса до Земли. А она ждала его…

Мир вокруг неё внезапно схлопнулся, словно Мари окутал чёрный кокон безвременья.

Она выполняла какие-то действия, действительно подписала предложенную бумагу, силясь, но не сумев прочитать её, потом ей опять стало плохо, и из-за этого разум пропустил момент прощания с отцом. Когда её взгляду вернулась резкость восприятия, носилки уже были задвинуты на место и ячейка закрыта, а просить, чтобы их выдвинули повторно, у Мари не хватило духа.

Её тело продолжало жить, а разум, казалось, оледенел, перестал адекватно реагировать на реальность.

Губы шевелились, с них слетали односложные слова, функционировали руки и ноги, билось сердце, но это уже нельзя было назвать жизнью…

В коридоре морга её ждал незнакомый мужчина, одетый в тёмный деловой костюм.

Он взял её под руку, словно давний знакомый.

— Нас ждёт машина, — лаконично сообщил он, поймав вопросительный взгляд её покрасневших глаз.

Мари была раздавлена, дезориентирована, она потеряла всякое ощущение пространства и времени… По сути, в эту минуту ей было всё равно, куда и с кем идти. Ледяной холод, комом застывший в груди, продолжал расти.

Погрузившись в своё безысходное состояние, она почти не реагировала на окружающие события. Салон автомобиля, мелькание уличных огней за тонированным окном — всё это скользило по периферии сознания, не проникая в разум, и очередной раз она очнулась лишь в момент, когда её вежливо пригласили выйти.

Выбравшись из уютного сумрака пропахшего искусственной кожей автомобильного салона, Мари подняла взгляд и поняла, что стоит на площади перед претенциозным зданием ультрасовременного небоскрёба, по фасаду которого в сгущающихся сумерках то и дело пробегала ослепительная надпись: «Корпорация «Дитрих фон Браун». Межпланетные перевозки, колониальные проекты, разработка внеземельных рудных месторождений.»

— Нам сюда, — её провожатый ненавязчиво взял Мари под руку и повёл к входу в здание.

Помещение, куда привели Мари, напоминало стандартный офис, только очень больших размеров. Посередине стоял Т-образный стол, вдоль него выстроились вращающиеся кресла со встроенными в подлокотники мини-компьютерами. Два более внушительных терминала занимали всё пространство от пола до потолка, располагаясь с таким учётом, чтобы с председательского места можно было свободно дотянуться рукой до их рабочих панелей.

Сейчас тут находились четверо.

Один из них нервно мерил шагами толстое, поглощающее звук покрытие пола, второй курил, стоя у приоткрытого окна, третий просматривал электронные документы, поступающие на монитор компьютерного терминала, а четвёртый просто сидел, сцепив руки в замок, и с мрачным видом глядел перед собой, погрузившись в тяжёлые раздумья.

Мари мгновенно узнала его. Это был Майлер фон Браун — нынешний глава корпорации.

Дверь тихо клацнула, затворяясь за провожатым, и все присутствующие невольно повернули головы на звук.

Фон Браун встал. Они когда-то встречались, мельком, на одном из приёмов, куда брал её отец.

— Мария… — его голос прозвучал глухо в ватной тиши кабинета, — я попросил привезти тебя сюда, чтобы лично выразить свои соболезнования. Твой отец значил для нас очень много, и мы…

Терминал, расположенный справа от кресла главы корпорации, вдруг издал серию тонких тревожных сигналов. Дейвид Мошер, вице-президент корпорации, которого Мари также знала в лицо, молча покосился на экран. Протянув руку, он отключил зуммер, но плавное течение скорбной речи Майлера уже было безнадёжно скомкано.

Мари вдруг ощутила смертную тоску. Всё происходящее казалось фарсом на фоне обрушившейся на неё утраты. Они не могут так говорить об отце, не могут соболезновать ей, потому что сами не испытывают и сотой доли той потрясённой скорби, которая ледяным комом застыла в её груди.

— Как это произошло?.. — Она нашла в себе силы задать этот вопрос, хотя каждое слово давалось с трудом, а пересохшее горло казалось шершавым, как кусок наждачной бумаги.

— Это был несчастный случай, — ответил Майлер, взяв со стола тонкую прозрачную папку.

— У него отрезана голова… — тихо произнесла Мари.