Говард Лавкрафт - Ночной пришелец Страница 3

Эдвард познакомился с Асенат на сборище местной "интеллигенции" у одного из студентов и, придя ко мне на следующий день, не мог говорить ни о чем другом. Он нашел её необычайно эрудированной девушкой, с разносторонними интересами, и это его пленило. Вдобавок он был покорен её красотой. Я же тогда ещё не видел этой молодой особы, и не мог в точности припомнить отрывочные отзывы о ней, хотя прекрасно знал, кто она такая. Можно было лишь пожалеть, что Дерби так воспылал к ней страстью, но я ни слова не сказал, дабы охладить его пыл, ибо ведь любые доводы против лишь раздувают пламя влюбленности. Дерби, по его словам, не намеревался рассказывать отцу о своей новой знакомой.

В последующие несколько недель все беседы молодого Дерби со мной касались исключительно Асенат. Окружающие подметили в Эдварде пробуждение запоздалой галантности, хотя все соглашались, что выглядит он много моложе своих лет и вовсе не кажется недостойным спутником своей диковинной богини. Несмотря на привычную склонность к праздному и почти неподвижному образу жизни, он был не более чем слегка полноват и без единой морщины на лице. У Асенат же, напротив, в уголках глаз появились преждевременные морщинки обычные признаки частых актов напряжения воли.

Как-то Эдвард пришел ко мне со своею девушкой и я тотчас заметил, что его влюбленность отнюдь не безответна. Она буквально пожирала его глазами, в которых застыло хищное выражение, и я понял, что их близость не была лишь духовной. Вскоре после того меня посетил старый мистер Дерби, которого я всегда любил и уважал. До него дошли слухи о новом увлечении сына, и он сумел выпытать у "мальчика" правду. Эдвард намеревался жениться на Асенат, и уже присматривал себе дом на окраине. Зная о моем огромном влиянии на сына, отец спросил, не мог бы я каким-то образом расстроить эту пагубную связь. Но я лишь с грустью выразил свои сомнения. На сей раз дело было не в слабоволии Эдварда, но в силе воли юной женщины. Вечный ребенок перенес свою зависимость с отцовского образа на новый, более сильный образ, и тут уж ничего нельзя было поделать.

Свадьба состоялась через месяц - по желанию невесты их сочетал браком мировой судья. Мистер Дерби, следуя моему совету, не препятствовал браку и вместе со мной, моей женой и сыном, почтил своим присутствием краткую церемонию - среди прочих приглашенных были и представители бесшабашной студенческой богемы. Асенат купила старый загородный дом Крауниншилдов, в самом конце Хай-стрит, где молодые решили поселиться после короткой поездки в Инсмут, откуда надлежало перевезти на новое место трех домашних слуг, кое-какие книги да скарб. Решение Асенат поселиться в Аркхеме, вместо того, чтобы вернуться в отчий дом, было продиктовано не столько, возможно, интересами Эдварда и его отца, сколько её желанием быть поближе к университету, его библиотеке и "богеме".

Когда Эдвард навестил меня после медового месяца, мне показалось, что он несколько переменился. Асенат заставила его избавиться от жалких усиков, но дело было не только в этом. Он казался более спокойным и задумчивым, и его обычная по-детски капризная насупленность сменилась выражением едва ли не подлинной печали. И я сразу не мог ответить себе, нравится ли мне произошедшая в нем перемена. И уж конечно, он более, чем прежде, производил впечатление нормально развитого взрослого мужчины. Возможно, женитьба сослужила ему добрую службу - ведь могла же простая смена опекуна дать толчок к полноому избавлению от опеки, и в конечном итоге привести его к самостоятельности и независимости? Он пришел один, ибо Асенат была занята. Она привезла огромное количество книг и приборов из Инсмута (Дерби содрогнулся, упомянув это название) и заканчивала наводить порядок в Крауниншилдском имении.

Ее дом - в том городе - оказался, по его словам, довольно-таки мерзким местом, но с помощью некоторых тамошних приборов он сделал для себя немало удивительных открытий. Пользуясь теперь наставлениями Асенат, он быстро овладевал премудростями эзотерики. Совместно с нею он проделал ряд опытов дерзкого, если не запретного свойства - правда, он не чувствовал себя вправе рассказывать мне о них, - полностью доверившись её дару и намерениям. Трое слуг были весьма странными субъектами: старая-престарая супружеская пара - они всю жизнь прожили со стариком Эфраимом и рассказывали о нем и о покойной матери Асенат какие-то туманные вещи, и здоровая девка с явными признаками уродства на лице, от которой, казалось, постоянно воняло рыбой.

III

В следующие два года я виделся с Дерби все реже и реже. Порой проходило две недели, в течение которых я вечерами не слышал знакомого тройного-двойного звонка в дверь, когда же он приходил - или когда, что случалось все менее регулярно - я сам к нему наведывался, он был мало расположен к разговору о простых житейских вещах. Дерби старался не касаться тех оккультных изысканий, о коих он некогда рассказывал мне так подробно, и предпочитал не упоминать вовсе о своей жене. Со времени их женитьбы она сильно постарела и теперь, что было весьма странным - казалась много старше его. На её лице всегда лежала печать сосредоточенной решительности, какую я до тех пор ни у кого не замечал, и вся она, как мне показалось, была преисполнена некой неявной и необъяснимой враждебности. Не только я, но также мои жена и сын заметили это, и мы постепенно перестали звать её к себе - за что она, как заметил однажды Эдвард со свойственной ему мальчишеской бестактностью, была нам безмерно благодарна. Иногда чета Дерби отправлялась в долгие путешествия - преимущественно в Европу, хотя Эдвард порой намекал и на иные, менее известные, маршруты.

Уже после первого года их совместной жизни люди заговорили о происшедших в Эдварде Дерби переменах. Поговаривали об этом как бы между прочим, ибо перемена носила чисто психологический характер, хотя ей сопутствовали некоторые прелюбопытные вещи. Время от времени Эдварда замечали с таким выражением лица и за такими занятиями, которые никак не отвечали его природе. К примеру, теперь его частенько видели за рулем принадлежавшего Асенат "паккарда", мчащегося на полной скорости по пыльной дороге к старому Крауниншилдскому особняку или обратно, причем - хотя раньше он не умел водить автомобиль - Дерби справлялся с ним как заправский шофер, объезжая помехи на дороге со сноровкой и решительностью, совершенно чуждыми его обычному темпераменту. В таких случаях создавалось впечатление, что он только что вернулся из очередной поездки или напротив собирается уезжать - причем что это за поездка, оставалось только гадать, хотя большею частью он выбирал дорогу на Инсмут.