Алишер Таксанов - Возвращение на Землю Страница 3

— Центр, все в порядке! — прокричал по радиотелефону кто-то, сообщая на станцию о техническом состоянии шаттла. По голосу и по цвету скафандра я узнал бортинженера Тода Алленса, техасца. Он был известен как шутник, лихач, остряк и сорвиголова. Его гонки по Ржавой пустыне на пескоходе, словно он объезжал дикого мустанга, приводила в трепет женщин станций, а автомехаников скрипеть зубами от злости. Ведь после таких гонок машина выглядела, будто проехала тысячу миль. Но выступать против Тода никто никогда не решался — американец умел быстро заткнуть, а если и надо продемонстрировать умение кулачного боя.

Но больше всего Алленс прославился как писатель-юморист. Его литературные «шедевры», посвященные скучной и однообразной марсианской жизни, совсем иначе освещали трудодни. Они были полны юмора, смеха и интриговали колонистов своими продолжениями. Плодовитость бортинженера поражала многих, и у руководства станции даже была идея на основе коротких рассказов создать собственный телесериал, который затем стоило отправить на Землю. Все были уверены, что эта "мыльная опера" придется по вкусу многих землянам. Но идею пришлось отложить из-за проблем потери связи с родиной.

Нужно отметить, что Тод никогда не писал во время рабочего дня. Он садился за клавиатуру компьютера только в свободное время, когда его жена освобождала от домашней рутины, и начинал строчить очередные юморески. Его творение появлялось фактически каждое утро по сводке теленовостей Марса. Неизвестно, чего было больше в банке данных станции — научной информации или творений Тода. Правда, техасец иногда перебарщивал, например, было время, когда он запрограммировал все терминалы так, что вначале человек должен был прочитать "свежую новость" из-под пера Алленса, прежде чем компьютер давал необходимую информацию. А один раз дело дошло до скандала — Тагасима случайно вместо годового отчета отправил на Землю полное собрание сочинений Алленса. И в ответ, естественно, получил не менее объемный файл замечаний и наставлений по использованию дорогостоящей аппаратуры не по назначению.

Правда, Тагасиме удалось замять скандал. Тод был вызван "на ковер", но от директора вышел на удивление спокойным и невозмутимым. Оказывается, Юнаки был поклонником таланта американца и поэтому не стал делать разнос бортинженеру, а только попросил больше не путать дискеты и файлы, и не перегружать информационную систему станции. Между этим он высказал несколько критических оценок по произведениям Алленса. Тот в свою очередь на литературную критику не обиделся, а еще с большим упоением принялся штамповать "книги".

— Внешняя проверка закончилась! — прокричал Тод уже техникам, которые копошились внизу словно жуки, дозаправляя баки горючим, проверяя состояние бортовых систем.

Когда электроника протестировала все основные схемы шаттла и ракетоносителей и просигналила «норма», то по команде компьютера космодрома гибкие шланги с механизмами контроля вышли из информационных розеток, установленных по корпусу корабля, и спрятались в специальных защитных гнездах стартовой площадки. В этот момент на площадке появился командир экипажа Андрей Колько.

В какой-то степени он походил на Тагасиму. Колько был также как и японец, всегда сосредоточенным, спокойным и уравновешенным, никогда не спешил с выводами и — самое главное качество пилота — не терял бодрое присутствие духа, даже в самые критические моменты жизни. Это не раз выручало его. Среди летчиков-космонавтов он прославился как профессионал высочайшего класса. Не будет нескромностью сказать, что Колько лично установил около двадцати мировых рекордов в пилотировании космопланами в экстремальных ситуациях.

Что интересно, Колько очутился на Марсе чисто случайно. Будучи пилотом грузовозов, он осуществлял только космические чартерные рейсы, доставляя платформы на Марс, но редко посещал станцию «Arslan». Просто в последний раз Андрей доставил новых колонистов, среди которых была и его жена Светлана, геофизик. Желая удостовериться, что она хорошо разместилась и приспособилась, он остался на короткий срок. По графику, очередной транспортный корабль должен был достичь красной планеты через пятнадцать дней. На нем Колько и собирался вернуться на Землю. Но следующий так и не прибыл…

— Экипаж в сборе, это хорошо! — сказал он, увидев нас, когда вышел из лифта. Он чувствовал себя увереннее только среди космических аппаратов, которые хорошо знал и на которые мог положиться. Но и команда, которую ему дали, способна была поддержать его и готова была следовать беспрекословно любым его приказам. Я это говорю, нисколько не хвастаясь.

След за Колько на площадке появились два сотрудника охраны. Именно у последних хранился ключ, который открывал вход на корабль и позволял загружать взлетную систему.

Один из них достал дискету и засунул в миниатюрную щель на корпусе корабля. Электронный замок проглотил информацию и раскрыл люк тамбура. Внутри сразу зажглось освещение.

— Можете входить, — пригласил охранник, рукой указывая путь. Он достал дискету и передал ее командиру экипажа. — Желаю счастливого полета.

— Спасибо, Ли, — поблагодарил Колько. Охранники, махая нам руками, зашли обратно в лифт и стали спускаться вниз.

А тем временем в наших ушах раздалась грозная команда:

— Экипажу — на корабль!

И мы, а именно — Андрей Колько, подполковник ВВС России, командир экипажа и первый пилот; Тод Алленс — лейтенант ВМФ США, бортинженер и второй пилот, и я — Тимур Каримов, лейтенант медицинской службы ВС Узбекистана и пилот-навигатор, ваш покорный слуга, от имени которого и ведется данная повесть, — вступили на борт четырехсот тонного корабля. Мои товарищи быстро прошли в пилотскую кабину, где сразу уткнулись в свои приборы, а я задержался возле внешнего люка.

Мне еще раз захотелось запечатлеть в памяти свой "островок Робинзона Крузо", где провел столько лет жизни. Ведь было неизвестно, вернусь ли я обратно на Марс.

С большой высоты марсианское плато казалась унылой и в тоже время величественной. Такое противоречие было трудно понять, но на Марсе все можно было считать противоречиво. Над красной равниной, по которому гулял пока легкий песчаный ветер, мерцали подобно ночным светлячкам полупрозрачные купола — это были верхние ярусы станции. Именно здесь располагались приборы и датчики за слежением окружающего пространства. Главные этажи станции уходили под землю, и это было сделано с целью безопасности — ведь фантастические по силе и масштабам пылевые бури могли вырвать с корнем любые здания, а переносимые природной стихией многотонные камни пробивали бетонные покрытия лучше дальнобойной гаубицы — от такого удара ничего не могло спасти. Кроме того, слабая атмосферная пленка часто пропускала метеориты: они огненными трассами прошивали воздух и, не сгорев до конца, падали на марсианскую почву. Такая бомбардировка иногда оказывалась похлещи ракетно-пушечного залпа. Поэтому конструкторы, учитывая капризы местной природы, проектировали станцию с максимальной безопасностью и живучестью. А именно — на поверхности оставляли минимум построек, а что вынуждены были строители выносить — пытались защитить. Даже основной локатор, связывающий марсианскую колонию с Землей, был облачен в защитный бронепластик.