Сэмюель Дилэни - Падение Башен Страница 3

Первый торговец засмеялся:

— Ты продаешь тем семьям острова, которые все еще настаивают на сомнительном превосходстве твоих привозных деликатесов. Ты же знаешь, мой друг, что я во всех отношениях выше тебя. Я кормлю больше народу и значит, моя продукция выше твоей. Я беру с них дешевле, так что с финансовой стороны я великодушнее тебя. Я зарабатываю больше, чем ты, следовательно, и в этом я превосхожу тебя. Сегодня моя дочь возвращается из Островного университета, и вечером я устраиваю прием, такой большой и такой пышный, что она будет любить меня больше, чем другие дочери любят своих отцов. Самодовольный торговец снова засмеялся и пошел к верфи взглянуть на груз тетроновой руды, пришедшей с материка.

Пока торговец, импортирующий рыбу, загибал другой инвентарный список, к нему подошел еще одна человек.

— Над чем это хохочет старый Кошер? — спросил он.

— Он хвастался своей удачей в этой дурацкой затее с аквариумами. И еще он пытался заставить меня завидовать его дочери. Он дает сегодня бал, на который я, без сомнения, буду приглашен, но приглашение придет вечером, так, чтобы у меня не было времени ответить достойно.

Собеседник покачал головой.

— Он гордый человек, но ты можешь поставить его на место. В следующий раз, когда он упомянет о дочери, спроси его о сыне, и увидишь стыд на его лице.

— Может, он и гордый, — ответил торговец, — но я не жесток. Зачем мне делать ему неприятное? Об этом позаботится время. Начнется война — увидим.

— Возможно, — сказал другой торговец.

Над островным городом Тороном — столицей Томорона, транзитная лента спустилась с обычного курса и пошла между башнями, среди высоких шоссе, и, наконец, пересекла почти голый бетон, окаймленный длинными блоками ангаров. Несколько воздушных кораблей только что прибыли. У пассажирских ворот люди ждали прибывших, столпившихся за изгородью.

Среди ожидавших был молодой человек в военной форме. Щетка рыжих волос, темные глаза, казавшиеся еще темнее от бледности лица, бычья сила в ногах, спине и плечах бросались в глаза с первого раза, а со второго — несоответствие между майорскими нашивками и его молодостью. Он жадно следил за пассажирами, идущими к воротам.

— Тумар! Я здесь.

Он ухмыльнулся, нахально пробился сквозь толпу, остановился, смущенный и счастливый, перед девушкой.

— Я рада, что ты пришел, — сказала она. — Пойдем, проводишь меня к отцу.

Ее черные волосы падали на широкие восточные скулы, странный рот улыбался.

Тумар покачал головой. Они пошли рука об руку, сквозь толпу.

— Нет? Почему нет? — спросила она.

— У меня нет времени. Я улизнул на часок, чтобы встретить тебя, и через сорок минут должен быть в Военном министерстве. У тебя есть чемоданы? — Кли подняла вверх счетную линейку и записную книжку.

— Я путешествую налегке.

— Что это? — он указал на рисунок, зажатый между линейкой и обложкой книжки.

Она протянула ему сложенный листок... Сверху был рисунок. Тумар нахмурился, пытаясь понять формы и их значения. Внутри было стихотворение, заставившее его нахмуриться еще сильнее.

— Я мало понимаю в таких вещах.

— Посмотри, — настаивала она. — Стихотворение написано школьником. Я его не знаю, но он написал несколько стихов вроде этого. Кто-то сказал мне, что рисунок сделала подружка мальчика, Ренна... какая-то.

Тумар медленно прочел стихотворение и пожал плечами:

— Совершенно не понимаю такого. Но оно... странное. Насчет глаза в языке мальчика... мне тоже от этого как-то не по себе.

Тумар снова поглядел на рисунок. Из-за зубов и искаженных криком губ проглядывал странный ландшафт.

— Я... не понимаю, — повторил он недовольно, быстро вернул рисунок и тут же осознал, что хотел бы еще раз взглянуть на него и перечитать снова. Но Кли вложила стихи в блокнот.

— Странно, — сказала она, — как раз перед отъездом из Островного университета я слышала, что мальчика исключили за мошенничество на экзамене. Вот теперь и не знаешь, что делать с двумя кусками информации о человеке.

— Какими двумя?

— Один кусок из его стихотворения, второй — его изгнание. Они упали в случайном порядке, и непонятно, как их соединить.

— Мы живем в смутное и беспорядочное время, — сказал Тумар. — Народ начинает мигрировать по всему Томорону. Да еще эта подготовка к войне. Ну, ладно, раз у тебя нет багажа, я, пожалуй, вернусь в Министерство. У меня куча работы.

— В следующий раз я буду с чемоданом. Я предполагаю вернуться в университет на летние занятия, поэтому ничего не везу домой, — она помолчала. — Ты не слишком занят? Придешь на вечер, который папа устраивает сегодня для меня? Тумар пожал плечами.

— Тумар?

— Да?

У него был низкий голос, и при печали спускался до тонов звериного рычания.

— Война и в самом деле будет?

Он снова пожал плечами.

— Все больше солдат, больше самолетов. Министерство работает все больше и больше. Я сегодня встал до рассвета, чтобы отправить целый флот разведывательных самолетов на материк через радиационный пояс. Если они вернутся днем, я просижу весь вечер за отчетами.

— Ох, Тумар!

— Да, Кли Кошер?

— Ох, ты иной раз говоришь так официально. Ты достаточно давно в городе, чтобы научиться расслабляться со мной. Тумар, если начнется война, как ты думаешь, заключенных из тетроновых рудников возьмут в армию?

— Поговаривают.

— Потому что мой брат...

— Я знаю.

— Д если заключенный с рудников отличится как солдат, его освободят, когда война закончится? Не пошлют обратно в рудники?

— Война еще не началась, и никто не знает, каков будет ее конец.

— Ты прав, как всегда, — они дошли до ворот. — Ладно, Тумар, я не буду тебя задерживать, раз у тебя дела. Но обещай мне прийти ко мне хотя бы на один вечер, пака я не уехала обратно на занятия.

— Если начнется война, ты не поедешь на занятия.

— Почему не поеду?

— У тебя уже есть степень по теоретической физике. Теперь тебе надо работать на войну. Мобилизуют не только заключенных с рудников, но и всех ученых, инженеров и математиков.

— Этого я и боялась. Ты думаешь, война действительно начнется?

— К ней готовятся день и ночь. Что может остановить ее? Когда я был мальчишкой, на отцовской ферме работы было много, а еды мало. Я был крепким парнем и с сильным желудком. Я приехал в город и поступил в армию. Теперь у меня есть работу, которая мне нравится, и я не голоден. Война даст работу куче народа. Твой отец будет богачом. Твой брат, может быть, вернется, и даже воры и нищие в Адском Котле получат шанс иметь честную работу.

— Возможно, — сказала Кли. — Ну, вот я сказала, что не хочу задерживать тебя, а сама... Когда у тебя будет немного времени?