Гарри Гаррисон - Домой, на Землю Страница 3

— Я тоже… Но там было кое-что знакомое. Скажи-ка, ты разглядел крылья? Ты видел?..

— Если ты говоришь о черных крестах на крыльях, то да, я их видел, но не собираюсь верить своим глазам! Вернее, не поверил бы, но он убедил меня, проделав в нашем корпусе новые внештатные воздухозаборники. А у тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

— Нет. Но мне кажется, что мы достаточно скоро все узнаем. Приготовься к приземлению — осталось всего две тысячи футов.

Самолет больше не появлялся. Они подтянули привязные ремни и застыли, ожидая встречи с землей. Она оказалась довольно жесткой: капсула резко стукнулась днищем, перекосилась и задергалась.

— Отстрел парашюта! — приказал Дэн Кой. — Нас несет.

Джино повернул рукоять прежде, чем Дэн успел договорить фразу. Рывки прекратились, и капсула медленно встала вертикально.

— Свежий воздух… — без выражения протянул Дэн и включил отстрел люка. Круглая крышка отскочила, на ребре покатилась по земле и, покрутившись, упала. Пока они отсоединяли от своих скафандров многочисленные провода и разъемы, горячий сухой воздух заполнил капсулу, принеся с собой пыльный запах пустыни.

Дэн поднял голову и фыркнул.

— Пахнет домом. Давай вылезем из этой коробки. Полковник Дэнтон Кой вышел первым, как приличествует командиру Первой американской экспедиции «Земля Луна». Майор Джино Ломбарди последовал за ним. Они молча стояли бок о бок, глядя на закатное солнце, ярко сверкавшее на их серебряных скафандрах. Вокруг них, на сколько хватал глаз, тянулись чахлые заросли сероватых пустынных кустарников, среди которых выделялись кактусы и мескитовые деревья. Ничто не нарушало тишину; нигде не было видно ни малейшего шевеления, лишь ветер уносил облачко пыли, поднятое капсулой при посадке.

— Хороший запах, прямо как у нас в Техасе, — заявил Дэн, шумно вдохнув носом.

— Кошмарный запах. У меня от него сразу разыгралась жажда. Но, Дэн, что же все-таки случилось? Сначала потеря связи, потом этот самолет…

— А вот и ответ на подходе, — внешне спокойно сказал полковник, указывая на быстро удлинявшуюся от горизонта в их сторону полосу пыли. — Незачем строить предположения; мы все выясним через пять минут.

На самом деле времени прошло еще меньше. К ним с ревом подлетел выкрашенный в песочный камуфляжный цвет большой полугусеничный вездеход-фургон, сопровождаемый двумя бронетранспортерами поменьше. Машины резко остановились невдалеке в облаке собственной пыли. Дверь вездехода распахнулась, и оттуда выпрыгнул человек в защитных очках. На ходу он брезгливо отряхивал пыль со своего ладно сидящего черного обмундирования.

— Hande hoch! — крикнул он, указывая на повернувшиеся в сторону астронавтов тяжелые пулеметы, установленные на турелях на кабинах бронетранспортеров. — Руки вверх, и не опускать. Вы мои пленники.

Они медленно подняли руки, словно загипнотизированные, пожирая глазами детали униформы: серебряные зигзаги молний на петлицах, высокая, да к тому же изогнутая вверх фуражка с кокардой — хищный орел, сжимающий в когтях свастику.

— Вы… вы немец! — задыхаясь, пробормотал Джино Ломбарди.

— Очень точно подмечено, — без тени юмора ответил офицер. — Я гауптман Лангеншайдт, а вы мои пленники, и будете повиноваться моим приказам. Садитесь в Kraftwagen.

— Подождите минуту, — возразил Дэн. — Я полковник Кой, ВВС США, и я хотел бы узнать, что здесь происходит:..

— В машину, — приказал офицер. Он не повысил голоса, зато вынул из кобуры длинный «люгер» и, держа пистолет в согнутой руке, направил его на астронавтов.

— Пойдем, — сказал Джино. Он положил руку на плечо Дэна и почувствовал, как его друг напряжен. — Ты старше его в звании, но, похоже, он здесь главный.

Они вскарабкались в открытую заднюю дверь фургона; капитан-немец забрался следом, указал, куда им сесть, а сам сел впереди лицом к пленникам. Двое молчаливых солдат с автоматами наперевес заняли места у них за спинами. Гусеницы лязгнули, и машина тронулась с места, вздымая густую тучу пыли.

Джино Ломбарди никак не мог воспринять происходившее как действительность. Полет на Луну, посадка, даже гибель Глейзера — все это были реальные и понятные события. Но дальше… Он посмотрел на часы; в окошечке календаря виднелось число «двенадцать».

— Только один вопрос, Лангеншайдт, — повысил он голос, стараясь перекричать рев двигателя. — Сегодня двенадцатое сентября?

Ответом послужил резкий кивок.

— А год… год, конечно, тысяча девятьсот семьдесят первый?

— Да, конечно. И хватит вопросов. Вы будете говорить с Oberst-..ом, а не со мной.

После этого астронавты сидели молча и лишь старательно щурились, пытаясь уберечь глаза от пыли. Спустя несколько минут машина свернула в сторону и остановилась; в противоположном направлении с тяжелым грохотом протащилось длинное тяжелое тело трейлера для перевозки танков. Очевидно, немцы жаждали заполучить капсулу ничуть не меньше, чем ее пилотов. Пропустив платформу с краном, вездеход двинулся дальше. Уже темнело, когда они увидели впереди контуры двух больших танков; их орудия сопровождали переваливавшуюся в неровных колеях бронемашину. Позади дозорных машин оказался целый парк различной техники, а также множество палаток. В вырытых в песке окопах ярко пылали паяльные лампы. Вездеход остановился перед самой большой палаткой, и двоих астронавтов под прицелом автоматов провели внутрь.

За складным столом спиной к вошедшим сидел офицер и что-то писал. Не обращая на них внимания, он закончил, сложил бумаги, убрал их в папку и лишь потом повернулся. Это был очень худой человек; он не сводил горящего взгляда с пленников, пока капитан быстро рапортовал по-немецки.

— Это чрезвычайно интересно, Лангеншайдт, но мы не должны заставлять наших гостей стоять. Прикажите ординарцу принести стулья. Господа, разрешите мне представиться. Я полковник Шнейдер, командир сто девятой бронетанковой дивизии, которой вы оказали честь своим визитом. Сигарету?

Уголки губ полковника чуть заметно приподнялись — вероятно, это должно было означать улыбку, — и тут же рот вновь вытянулся в тонкую прямую линию. Взяв со стола плоскую пачку сигарет «Плейере», он протянул ее Джино. Тот автоматически принял их. Вытряхивая сигарету из пачки, он заметил, что они были сделаны в Англии, но этикетка напечатана на немецком языке.

— Уверен, что вы с удовольствием выпьете виски, — заявил Шнейдер, снова продемонстрировав свою деланую улыбку. Он поставил на стол бутылку «Олд Хайлендер». Джино впился взглядом в этикетку. На ней красовался знакомый горец с волынкой и в шотландском килте, и он сообщал по-немецки: «Ich hatte gem etwas zu trinken WHISKEY!».[1]