Анатолий Константинов - Светозарный мост (О жизни, творчестве и идейном наследии Ивана Ефремова) Страница 3

В романе "Лезвие бритвы" высказывается такая мысль: "Церковь к концу средневековья разрослась в мощную организацию с широкой и неограниченной властью, и по законам диалектического развития зёрна ошибок, посеянных при её основании, разрослись до неизбежного противоречия с самим существом христианской религии - до чудовищного по кровожадности и жестокости преследования ведьм, а заодно и всякого свободомыслия". Возможно, это мои домыслы, но я не мог избавиться от впечатления, что данная цитата относится не только к Католической церкви, но и к большевистскому эксперименту в Российской революции. Во всяком случае, мысль, высказанная здесь Ефремовым, вполне описывает эту ситуацию.

В произведениях Ивана Антоновича немало доброжелательных слов о Советской России - "первой стране социализма". Hапример, главная героиня романа "Час Быка", начальница земной экспедиции и историк Фай Родис говорит: "Опять Россия первая страна социализма. Именно она пошла великим путём по лезвию бритвы между гангстеризующимся капитализмом, лжесоциализмом и всеми их разновидностями. Русские решили, что лучше быть беднее, но подготовить общество с большей заботой о людях и с большей справедливостью, искоренить условия и самое понятие капиталистического успеха, искоренить всяческих владык, больших и малых, в политике, науке, искусстве" (курсив мой). Приведённую цитату, равно как и другие подобные высказывания в книгах Ефремова, нельзя рассматривать как апологетику советского строя 60-х годов, ведь путь "по лезвию бритвы", о котором здесь говорится, отрицает хрущёвско-брежневские представления о коммунизме как о потребительском рае, засилье "идеологии", культ "генсека" и другие реалии того времени, вполне очевидные для такого самостоятельно мыслящего человека, как Ефремов. Здесь писатель, глубоко любивший Россию, высказывает надежду на будущее, для которого он трудился, не покладая рук. Hадежду, которая с тех пор так и не оправдалась, а события конца 80-х -начала 90-х годов привели лишь к замене псевдосоциализма "гангстеризующимся капитализмом".

Говоря о "социалистических странах" (по-хорошему, это словосочетание следует брать в кавычки), будет целесообразно сопоставить высказывания Ефремова и ещё одного выдающегося учёного, философа-системщика, писателя-фантаста и "еретика" от социализма. Речь идёт об Александре Александровиче Богданове, творчество которого Иван Антонович, конечно, знал. В своём романе-утопии "Красная звезда" (1908 год) Богданов предсказывает: "...Даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажён многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины с неизбежным последствием варварским патриотизмом. Это будет далеко не наш социализм". Так и произошло - в 1917-м году была предпринята первая серьёзная попытка прорыва к социалистическому обществу, которая по ряду как субъективных, так и объективных причин завела "не туда", В "Часе Быка" говорится, что "на первых порах на Земле социализм уподоблялся капитализму в его гонке за материальной (в том числе военной - А. К.) мощью и массовой дешёвой продукцией", при этом в жертву приносились воспитание, искусство, невосполнимые природные ресурсы и сами люди. Крайние, тоталитарные проявления этой тенденции - сталинский, маоистский, северокорейский и им подобные режимы - в романе получили название "муравьиного лжесоциализма". А террор 30-50-х годов в СССР Иван Антонович в одном письме охарактеризовал как "мясорубку".

В романе "Час Быка" подробно обсуждается актуальная и сегодня тема антиолигархической гуманистической революции. "Устранение верхушки ничего не решает: на месте убранных сейчас же возникнет новая вершина из нижележащего слоя. У пирамиды надо развалить основание, а для этого необходимо дать нужную информацию именно "кжи" (т.е. рабочим, находящимся внизу пирамиды - А.К.)", -размышляет главная героиня романа. Её друг подтверждает, что "это давняя методика всех подлинных революций. Приспеет время, и пирамида рухнет, но только когда внизу накопятся силы, способные на организацию иного общества, ...для этого нужен союз "джи" (интеллигенции - А.К.) с "кжи"". А ведь во многом именно на негласном противопоставлении интеллигенции и рабочих держалась сталинско-брежневская бюрократия. Вообще, на нём держатся все олигархии. А при фашистских и им подобных диктатурах это противопоставление доходит до "профилактического" натравливания "низов" на интеллигенцию - и в страхе держать кого надо, и позволить "толпе" разрядить недовольство.

Перечисленного достаточно, чтобы понять, почему Иван Антонович был опасен режиму. Вскоре после его ухода на любое упоминание имени Ефремова, даже в научных трудах по палеонтологии, был наложен глухой запрет, К чести писателя-фантаста Александра Петровича Казанцева, он в этих условиях не побоялся открыто высказаться в защиту памяти Ефремова (обратившись непосредственно в ЦК). А вот Стругацкие, назьвавшие Ивана Антоновича своим Учителем и просто многим ему обязанные - за пробивание всевозможных заслонов, "спасение" публикаций и т.п., не сделали ничего. "Высшие идеологи" государства отступили только благодаря развёрнутой подлинными друзьями Ефремова кампании, к которой были подключены известные учёные, деятели культуры, летчики и космонавты. Самоотверженно боролась Таисия Иосифовна (которую регулярно дёргали вызовами в КГБ), очень много сделал М.С. Листов. В 1975 году запрет на упоминание имени учёного и писателя и на издание его книг (кроме "Часа Быка") был снят.

Тенденцию всякого плохо устроенного общества бить по самому хорошему Ефремов назвал Стрелой Аримана (или законом "направленного зла"). В течение жизни неоднократно испытывавший её удары, Иван Антонович черпал мужество в примерах героизма русских моряков во время войны 1904-1905 годов, о котором впервые прочитал в детстве. Вот как это отражено в "Лезвии бритвы": "Сражение повреждённого, старого, заполненного спасёнными с броненосца "Ослябя" крейсера "Димитрий Донской" с пятью японскими крейсерами навсегда поразило воображение Гирина". А вот ещё об одном герое Цусимы, о миноносце "Безупречный": "...Сима мысленно видела одинокий миноносец под огнём врага и опершегося на поручни мостка молодого лейтенанта. Её мама - дочь этого лейтенанта - была красавицей, значит, и дед - тоже. Миноносец упорно шёл вперёд сквозь огонь, пока не затонул...". И в последние годы жизни, с повреждённым сердцем, Иван Антонович сравнивал себя с броненосцем: могучий корабль получил смертельную пробоину, он продолжает вести бой, но, несмотря на все героические усилия капитана (Таисии Иосифовны) и команды (друзей), с торжественной обречённостью всё глубже и глубже уходит под воду... О броненосце "Ретвизан" он хотел написать повесть. А ещё была задумана популярная книга по палеонтологии: "Та философская "жила", что пронизывает мои романы, берёт начало здесь, и я обязан популярно изложить читателю основы моей науки..." [11]. А еще - роман-предупреждение (второй после "Часа Быка") "Чаша отравы". Также был задуман исторический роман "Дети росы" - о нашествии на Русь полчищ хана Батыя, перевернувшем историю нашей страны и, по-видимому, всей Евразии. В этой книге Ефремов намеревался "разглядеть корни деспотизма, исследовать эту - тоже переломную - эпоху беспощадно и беспристрастно..." [11]. Hо и того, что он успел, хватило бы на несколько жизней.