Борис Крылов - Цвет невидимки Страница 3

— Очень ты умные слова говоришь. Мне наплевать, для кого предназначен этот ваш химикат — для змей, кенгуру, устриц или микробов. Мне вон туда ужас как хочется! — Он выразительно указал на окно, а затем не менее выразительно похлопал ладонью по сгибу левой руки, куда следовало сделать укол.

— Ладно, — вздохнула сестра. — Но давай для первого раза хотя бы не всю ампулу. Точную дозу мы не знаем. Да и не вводили его прежде. Мало ли какие аллергические…

— Я не грудной ребенок, и у меня не возникло аллергии даже во Вьетнаме на о-вэ.

— Ты мне зубы не заговаривай своим Вьетнамом. Небось болтался по борделям, вот и подцепил какую-то гадость…

Она часто повторяла это обвинение, но он никак не реагировал, лишь улыбался в ответ. Сегодня наконец-то спросил:

— А почему ты так решила?

— Ты из того типа мужчин, по которым женщины просто сохнут, — призналась она. — И не говори, будто сам об этом не знал!

— Не знал, да еще и забыл, — шутливо ответил он, вспоминая уютные вьетнамские бордели…

…Спорить и оправдываться было бесполезно, ведь в таком плачевном состоянии сам себе он укола в вену сделать не мог. Дозировку, если, тьфу-тьфу-тьфу, препарат стоящий, действительно придется подбирать экспериментальным путем.

— Ампула на сколько? — спросил он, поскольку про ампулы и таблетки знал достаточно много. Чего только не приходилось себе колоть в бедро прямо через одежду, чтобы не чувствовать боль или усталость, когда требовалось безостановочно идти по джунглям несколько дней подряд.

— На пять, — ответила Лиза.

— Тогда давай начинать с одного кубика, — предложил он, поскольку не рассчитывал, что любой другой вариант пройдет.

Сестра, как он и предполагал, согласилась без дальнейших споров.

Первое ощущение после укола было ужасным — по вене пустили не лекарство, а расплавленное железо. Он не закричал только потому, что умел сдерживать крик в любой ситуации. Неожиданную боль он тоже умел сдерживать, но о ее появлении следовало знать заранее, так легче с ней бороться. Когда боль уже обволокла тебя, ее значительно труднее отогнать.

Минут через пять после укола огонь наполнил все его тело — от пальцев ног и до мочек ушей. Вот тогда-то он решился открыть глаза и невольно застонал. Но на сей раз не от боли, а от восторга. Светлый мир ударил утраченной полнотой красок, а в носу неистово «зачесались» давно забытые запахи. С кухни потянуло домашними котлетами!..

Оказалось, он о многом забыл уже очень и очень давно. И вот теперь что-то новое и неведомое поднялось перед ним, и он вскочил на ноги, будто катапультировался с кровати. Сестра отшатнулась к стене, когда он инстинктивно выполнил несколько резких движений, выбив при этом дверь, но уже в следующий миг повалился обратно на кровать, поскольку сил и дыхалки хватило на несколько секунд.

…Он открыл глаза, когда стол был полон, официант стоял с бутылкой терпкого «Мукузани», а мимо во второй раз проходила дама, способная усилить ощущения от трапезы и провести с ним несколько часов на чистых простынях.

— Поставьте второй прибор, — попросил он, — и пусть она присоединится.

— Нет ничего проще, — с улыбкой ответил официант.

2

31 марта, 22:30

«Все было рассчитано до секунды…»

Вот только расчет делался наспех. В этот серо-грязный вечер Ализа и Сергей не могли бросить Игоря, пусть тот и ввязался не в свое дело. И хотя «вводную» они получили из рук полковника, разрешение на операцию было дано лишь в устной форме. Что означало — в случае прокола Игорю и сотоварищам, как иронично называл их группу полковник Гарлин, предстоит выпутываться самостоятельно.

Несколько следующих минут Сергей смотрел по сторонам, как будто надеялся, что погода неожиданно изменится. Бесполезно — лучше не крутить головой, чтобы не растрепать «есенинский» чубчик, а следить за дорогой: вечеру на их работу наплевать, он останется таким же серым и невероятно грязным. Стемнеет рано; снега уже нет, а небо затянуто тучами, поэтому до наступления сумерек стоит остановиться и надеть линзы ночного видения. А насчет «наспех», напомнил себе Сергей, — это все отговорки, ведь работать чаще всего приходится «с листа», импровизируя по ходу дела.

Ализа сидела рядом, закинув ноги на «торпеду», и делала вид, что спит. Хотя с нее станется, она может и в таком положении заснуть. Она была спокойна, зато нервничал Сергей. У них так всегда: если один спокоен, то другой дергается. И наоборот.

Сценарий предстоящего читался спокойно. Небольшая роль Сергея после пары-тройки грубых фраз закончится красочным падением с парой пуль в бронежилете; Ализу актером в этот вечер вообще не назовешь, скорее уж суфлером — она спровоцирует перестрелку, когда найдет точку, чтобы не было понятно — кто и откуда стреляет. Так что работа как работа — ерунда, сели — поехали.

Ализа повернулась и открыла глаза — как раз вовремя, ей тоже следует надеть линзы. Внешность можно не менять, оставаясь собой, — чуть раскосые глаза, тонкая ниточка бровей, чуть выпирающие скулы и черные как смоль, коротко подстриженные волосы. Сегодня ей, кроме черной шапочки, ничего и не надо — не на людях работает.

Ровно в половине одиннадцатого Сергей вкатил старый бежевый «опель-рекорд» на Тумкову горку, как прозвали ее «чуки», и прижал к обочине. Место это находилось в нескольких километрах от Питера и считалось стопроцентно надежным. Менты и омоновцы сюда не совались, поскольку информация, которую здесь получали те же «органы», стоила того, чтобы «гараж» оставался неприкосновенной зоной. Дорога, если ехать дальше, обрывалась в километре от горки — ржавые трубы, битый кирпич и прочая строительная чепуха. Десять лет прошло с начала строительства дороги; никто не помнил, кому она понадобилась, но именно в глупом появлении заключалась вся прелесть ее существования. Щербатый асфальт, ямы с водой, распиленные стволы берез, — чурбаки постоянно появлялись на дороге, и их приходилось раскатывать по обочинам…

В старом ангаре, который все называли «гаражом», проходили предварительные переговоры, а затем подписывались, кровью или водкой, окончательные договоренности. За полкилометра до горки дорога разветвлялась на асфальт и цивильный подъезд столетнюю, или еще старше, покрытую камнем мостовую. С обочины — от «опеля» и до гаража — тянулись доски почерневшей лестницы. Нормальные люди старались подъезжать по «мощенке».

Сергей и Ализа сидели и ждали, когда клиенты свернут. С места, где они припарковались, ничего не было видно. Зато все прекрасно слышно. Ализа откинулась на спинку сиденья, не глядя достала пакет и занялась планомерным уничтожением яблок. Сергей вытащил пачку сигарет и пока выкурил пару, она тоже прикончила пару — но не штук, а килограммов.