Святослав Логинов - Аналитик Страница 3

Едва Либавиус увлёкся чтением, как ему помешали. К флигелю подошёл старик, одетый в столь невообразимые лохмотья, что всякий, не колеблясь, определил бы его профессию. Нищий тащил на верёвке худую облезлую собаку.

– Господин доктор, купите пса! – обратился он к Либавиусу.

– Зачем? – Либавиус с трудом оторвался от книги.

– Это уж вам лучше знать, зачем вы их покупаете, – ответил нищий. – Но у меня товар самый лучший. Посмотрите, какой он злой, – старик несколько раз дёрнул верёвку, пытаясь заставить собаку зарычать. – К тому же, кобель чёрный. Ежели это и не сам дьявол, то, во всяком случае, в близком с ним родстве. Из такого выйдет какое угодно сильное зелье, поверьте старому человеку…

– Я ничего не покупаю и не занимаюсь чёрной магией, – сказал Либавиус, – так что, если не хочешь познакомиться с духовным судом, убирайся отсюда вместе с твоим бесом.

– Как не занимаетесь?! – возмутился нищий. – Да у вас и сейчас на заднем дворе сидит не меньше десятка кобелей!

– Стра-ажа!.. – вполголоса позвал Либавиус, и бродяга, испустив замысловатое ругательство, исчез.

На заднем дворе флигеля действительно сидело на цепи несколько собак. Либавиус, несомтря на полемику с давно умершим Парацельсом, разделял его главное убеждение, что всякое тело, любой яд, может и должен быть целебным лекарством. Тайной оставалось лишь, как применять это тело. В парацельсовы сигнатуры Либавиус решительно не верил, а испытывать как иные, всякое новое вещество на больных, не позволяла совесть врача. И без того слишком многие не видят разницы между химиком и отравителем.

И тогда, словно опровергая собственные слова о трёх баранах, Андреас Либавиус первым начал испытывать новые земли, кислоты и соли на собаках. Такие данные не могли быть окончательными, но строгий медик считал их необходимыми.

Когда перегонкой сулемы с истёртым оловом ему удалось получить предмет своей тайной гордости – дымящий спирт Либавия, то он долго не мог найти применения этой замечательной эссенции. И если бы не собаки, то признал бы дымящий спирт бесполезным. Но опыты на животных показали, что любая, сколь угодно застарелая язва, если вычжечь её этим спиртом, начинает быстро и легко рубцеваться. Значит, и баран может пригодиться медику.

Жаль, что свора во дворе ещё больше убеждает горожан, что директор гимназии знается с нечистым.

Либавиус вздохнул, пожал плечами и снова углубился в книгу.

Ждать пришлось долго. Либавиус успел прочитать книгу, проголодался и замёрз. Наконец, появился Глязер.

– Возьми понемногу жидкости из каждого сосуда, – сказал ему Либавиус, – и разбавляй чистой дождевой водой, пока не исчезнет присущая им окраска, так, чтобы раствороы нельзя было отличить по внешнему виду.

Через несколько минут Либавиус вошёл в помещение. На столе его ждали поставленные в ряд семь одинаковых чаш с прозрачными растворами.

– Теперь, смотри! – сказал Либавиус.

Он отсоединил от аламбика колбу с дистиллатом и долил из неё во все семь чаш. Густое облако белого дыма поднялось над столом. Химики закашлялись. Когда клубы нашатыря рассеялись, стало видно, что в одной из чаш жидкость стала подобна молоку, в другой выпали бурые хлопья, три не изменили своего цвета, а в двух последних жидкость стала васильково-синей.

– Истиный кобальт! – воскликнул Глязер, осторжно поднимая чашу с синим раствором. – Цвет яркий и чистый, как эмали Палисси!

– Здесь была медь! – уверенно сказал Либавиус. – Там, где выпала тёмная земля, находилось железо, белая известь указывает свинец. А вот это, – Либавиус коснулся второго посиневшего образца, – вероятно, было золото. Как я и думал, мошенник книготорговец подсунул мне фальшивую монету. Синий цвет тому доказательство. Но ты видишь, он не слишком ярок, значит, меди в золоте было не так много.

– Всё правильно, – признал ученик.

– И что же из этого следует? – спросил Либавиус.

– Может быть, новая краска?

– Ты ничего не понял! – закричал Либавиус. – Слушай, я тебе объясню. Аристотель говорит, что существет два способа познания сути вещей: синтезис и анализис. Он же оставил нам «аналитику» – учение о доказательстве. К сожалению, это учение, как и все прочие мысли философа, неприменимо к практике. Вспомни, что сказал мудрейший из арабов – Гебер: «Надо признать, как незыблемый принцип, что предположение, не подтверждённое опытом, есть ни что иное, как простое утверждение, которе может быть верным или ложным». Ты видишь, требуется доказательство, анализ! Алхимия же, столь долго бывшая в плену у магии, до сих пор пользовалась одним лишь синтезом, даже когда пыталась разложить свои тела. Приведу пример, бывший у тебя на глазах. Некогда мне удалось доказать, что сера в скрытом виде живёт в купоросах. Для этого я, сжегши серу в селитре, получил серный олеум и, сравнив его с купоросным маслом Гебера, увидел, что это одно и то же вещество, только купоросное масло менее чисто и крепко. Эту работу можно было бы назвать аналитической, но и она проводилась методом синтеза, ведь я получал вещества, а не прямые знаки природы. Лишь сегодня мы можем твёрдо заявить, что аналитическая химия существует. Возьми перо, Пётр и пиши.

Либавиус встал и, расхаживая по комнате, начал диктовать:

– Если ты хочешь, сын мой, узнать, заключена ли в каком-либо теле скрытая медь, то возьми этого тела сколько сочтёшь нужным и раствори приличным случаю образом. К раствору добавляй той чудесной воды, что получена Арнольдом из Виллановы путём многократной перегонки человеческой мочи. Добавляй до тех пор, пока сильное зловоние не укажет тебе конца работы. Если твоя жидкость стала мутна, процеди её через шёлковый чулок. Ты увидишь небесное сияние, тем более яркое, чем больше меди заключало тело. Конец, во славу господа.

Либавиус просмотрел написанное. Лицо его побагровело.

– Что ты написал, болван? – раздражённо спросил он. – Ты всюду ставишь знак «Венера», а я говорил «медь», и значит, ты должен был писать «купрум». Знаком «Венера» одни обозначают медь, другие олово, а некоторые – аурипигмент. Запомни, если ты хочешь, чтобы твои работы послужили потомкам, в них не должно быть разночтений. Одно неверно понятое слово в рецепте может стоить жизни больному.

– Учитель, – робко спросил Глязер, – сегодня вы показали мне способ увидеть скрытую медь. Но ведь такой же анализ можно найти и для золота!..

– Несомненно, – подтвердил Либавиус.

– И тогда, – подхватил школяр, – добавив этот драгоценный реактив в аламбик или на решётку керотакиса, мы можем заметить момент рождения совершенного металла, а по усилению окраски заключать: правильно ли мы ведём нагрев, и приводят ли наши операции к умножению золота…