Марк Гордеев - Улыбка королевы Страница 3

Глеб понимал, что надо торопиться, пока образ неизвестной еще живет в Таниной памяти.

Иван встретил Глеба не очень приветливо. Он был явно чем- то расстроен и огорчен. С трудом Глебу удалось узнать, что накануне у Ивана не приняли картину на какую-то выставку и он поссорился с начальством.

Если бы Глеб пришел один, ему не удалось бы быстро улучшить настроение Ивана, но с Глебом была маленькая девочка, и Иван махнул рукой на свои неудачи, вновь, как обычно, начал шутить. Заметив, с каким интересом Таня рассматривает наброски, этюды, картины, висевшие на стенах, разложенные на столах и стульях, стоявшие на мольбертах, как долго она изучает картину "Озеро", ту самую, что вчера забраковали и не приняли на выставку, Иван спросил:

- Нравится?

- Страшная очень... Рыб жалко... И детей. Им купаться хочется, а нельзя...

- Что-нибудь надо или так пришли? - спросил Иван, с уважением посмотрев на Таню.

- Надо. Понимаешь, Таня видела женщину, которую мы ищем. С ее слов сделан композиционный портрет, но он очень схематичен. Его надо как-то оживить. Ты не возьмешься? Как в прошлый раз...

- Тогда я рисовал человека, которого видел сам. Эту девушку ведь я не видел. - Говоря, Иван скосил глаза на фото, выложенное Глебом на стол.

- Теперь тебе поможет Таня...

- Ладно, попробуем, - сдался Иван. - Давай рисовать, раз так, - сказал он, повернувшись к Тане. - Если настроение плохое, надо рисовать, рисовать, рисовать.

Иван достал пачку бумаги, карандаши и сел за стол.

- Что натворила девица? - спросил Иван.

- Подозреваю, что украла дорогую норковую шапку...

- У кого?

- У молодой учительницы.

Иван начал делать наброски, спрашивая у Тани, так ли выглядела девица, что не похоже, какие детали надо заменить или изменить.

Таня сидела рядом с художником, делая изредка какие-то замечания. Вдруг, когда Иван еще даже не закончил портрет, она вскочила:

- Вот так, теперь похоже, очень похоже!

Портрет, на котором девушка, чуть скосив глаза, злорадно улыбалась, был одновременно похож и не похож на фоторобот, лежавший на столе перед Иваном.

- Ваня, гениально. Сделай только пожирней, почернее, чтобы нам перефотографировать и размножить, - попросил Глеб.

Теперь, имея в руках портрет, надо было действовать. "И все же она вряд ли случайно оказалась в школе. Ведь в нашем районе давно таких краж не было. Шла ли она специально, чтобы совершить кражу? Или по делу, но, увидев прекрасную шапку, соблазнилась?.. Начать придется с проверки всех двадцати четырех школ района. Придется просить помощи участковых инспекторов".

Горин принадлежал к числу тех людей, из которых редко получаются хорошие начальники. Он был плохим руководителем и организатором, так как любил все делать сам. Ему казалось, что другие не смогут сделать дело так, как он. И потому, что только он знает все детали, и потому, что он более всех заинтересован в успехе... Но тут выхода не было. Глеб раздал всем инспекторам фотокопии портрета, сделанного Иваном, чтобы они показали его в школах района.

Надежды Глеба оправдались. Сперва позвонил участковый инспектор из Верани и сказал, что по портрету опознали учительницу пения, первый год работавшую в этой школе после училища. При проверке, правда, выяснилось, что учительница эта в день кражи была дома, из Верани не выезжала и кражу совершить не могла.

История повторилась, когда в школе в Нестеровке опознали пионервожатую Асю. Бедная Ася в тот злополучный день как раз была в Ямске, ездила в районный Дом пионеров на совещание. Но работники Дома пионеров уверили Глеба, что Ася всю первую половину дня сидела на совещании, в школе не была и кражу совершить не могла.

Глеб стремился сам обойти как можно больше школ, особенно в Ямске, где была совершена кража, и в ближайших деревнях и поселках.

Удача пришла тогда, когда ее совсем не ждешь. В совхозной школе-восьмилетке, расположенной в пяти километрах от Ямска, в поселке со странным названием Мушки. Глеб, как обычно, начал работу с разговора с секретарем школы. Полная добродушная женщина долго рассматривала портрет, то придвигая его к глазам, то отодвигая и прищуриваясь. Потом спокойно сказала:

- Приходила она к нам по осени, просилась в лаборантки...

- Вы уверены, что это была она? - спросил Глеб. Сердце его усиленно забилось. Сколько раз вот так возникает и рушится надежда, когда идет поиск.

- Похожа... Может, и не она, очень похожа, - повторила секретарь.

- А кто она такая, как ее фамилия?

- Фамилию не называла. Сказала, что ищет работу, так как переехала жить в Ямск. Раньше тоже работала в школе лаборанткой. Собиралась учиться, кажется...

- Откуда она переехала?

- Не помню. Вроде бы откуда-то из нашего района. Мне ведь ни к чему было запоминать. Говорили с ней недолго. Молодая, совсем девчонка, лет восемнадцать-девятнадцать...

Теперь было проще. Глеб обзванивал все школы и спрашивал, где увольнялась в связи с переездом лаборантка. Такую школу найти удалось довольно быстро. Это была школа в поселке кирпичников. Туда Глеб и помчался. И первое, что он выяснил, была поверхностная работа его коллеги, участкового инспектора. Впрочем, теперь главное было в другом. Да, это была она, их бывшая лаборантка Женя Шпонкина. Ее опознали по портрету и секретарь, и директор, и даже уборщица.

Директор школы так охарактеризовал Шпонкину: "Знаю ее с детства. Нашу школу и кончала. После школы два года поступала в институт. В торговый институт в Ленинграде. Недобирала баллы. Работала у нас лаборанткой. Неплохая девчонка, только какая-то несамостоятельная и очень... завистливая. Завидовала подруге, которая поступила в институт... Поссорилась с лучшей подругой, когда та удачно вышла замуж. Позавидовала чужому счастью..."

Женя Шпонкина, войдя в кабинет Горина, повела себя так, как и предполагал Глеб. Она все отрицала. В школе в Ямске не была вообще. Не понимает, зачем ее "таскают по милициям", возмущается нелепыми подозрениями и оскорблениями...

Однако спокойный тон, уверенное поведение, а главное, тщательное выяснение мелких деталей постепенно охлаждали пыл и уменьшали показное возмущение Шпонкиной. Рассказ о том, где она была и что делала в то время, когда в школе совершалась кража шапки, оказался противоречивым и сбивчивым. Четкие вопросы Горина, не допускавшие уклончивых ответов, ставили Женю в тупик. Но пожалуй, самый сильный удар нанес ей портрет. Она смотрела на него с каким-то суеверным ужасом.

- Портрет этот сделан по описанию свидетеля, видевшего в школе женщину. Не правда ли, получилось удачно? Человека можно узнать...

Шпонкина не была профессиональной преступницей. Она была обыкновенной неудачницей. Между прочим, искать таких случайных неудачниц подчас сложнее, чем известных милиции людей. Горин это знал и к разговору со Шпонкиной тщательно готовился. Теперь, когда он увидел, что Шпонкина уже не имеет сил лгать, но еще и не может заставить себя рассказать правду, Глеб спросил: