Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 4 Страница 3

— Без меня не начинайте!

Когда Раманостр вернулся, он выключил свет (так было лучше смотреть) и вставил кассету, которую принес с собой. Экран ожил, задергался и на нем застыло изображение высокого холма, на вершине которого темнело пятно леса.

— Итак, — сказал Раманостр, — мы с капитаном обследовали северную часть холма. На этой стороне находится лес. Причем это характерно для всех холмов — я посмотрел сверху несколько холмов подряд, и на северном склоне каждого есть лес. Небольшой, километра два в длину и примерно столько же в ширину.

Раманостр умолк и посмотрел на экран. Картина холма сменилась изображением леса «изнутри». Большими хлопьями медленно падал снег. По краям широкой просеки росли кривые и необычайно толстые деревья, вокруг которых на снегу лежала хвоя. Толстые корявые корни, выбившиеся из-под сугроба, напоминали пальцы болотного рогача с системы Лардо. В основном было тихо, только в сумрачной лесной глубине трещали под тяжестью ветки и доносилось эхо, похожее на смазанные расстоянием хлопки выстрелов.

На экране мигнуло. Деревья вроде бы остались те же, тот же падающий снег, сугробы, но что-то изменилось.

— Это просека с другого конца, — пояснил Раманостр. Изображение вздрогнуло, медленно поползло влево, прочь с экрана, и повернулось другой стороной. Послышался слабый визг, усилился и замер, словно что-то воткнулось. Разлапистая нижняя ветка ближайшего великана отскочила от ствола, уронив вниз порядочный сугроб, и упала в мягкий ровный снег. Камера приблизилась к дереву, и они увидели, что свежий срез ровный, аккуратный, будто сделан острым палашом.

На экране снова появился холм, несколько увеличенный, следом за ним множество заснеженных бугров с зелеными пятнами на северной стороне и над всем этим низкое зимнее небо, переходящее над горизонтом в розовую полосу. Раманостр выключил экран.

— Это все.

— Все? — спросил Антон.

— Ну, могу добавить, что все леса однородны по составу пород деревьев, животных…

— Животных?

— Да. Я видел следы.

В кают-компании сразу стало тихо. Упоминание о следах породило неловкое смятение.

— Ну что ж, давайте посмотрим вашу работу, — после недолгого молчания предложил Нортон.

Антон занял место Раманостра и прокомментировал съемки.

— Мне кажется, — сказал он в конце, — что Павильон заслуживает большего внимания и нам в нашей работе следует сделать акцент именно на него.

— Почему? — спросил Раманостр.

— Потому что Павильон — дело рук разумных существ, а это немаловажное свидетельство…

— Мне почему-то не верится, что здесь есть разумные существа. Или были. Два года мы изучаем эту систему и нигде не обнаружили даже следов присутствия разума.

— Да, но согласись, раз существует Павильон, а мы знаем про него очень мало, — вероятность встретить цивилизацию существенно повышается. Взять хотя бы диаграмму Вандарова…

— Так, — сказал Нортон, Все замолчали. — работать будем так же, как работали до этого. Антон и Сергей — Павильон, я и Раманостр — лес. Но… Мы здесь всего вторые сутки. Мы ничего не знаем про здешних обитателей. Мы мало изучили растительность… В общем, вы меня понимаете. Пожалуйста, без самодеятельности. Это все.

«Все» — подумал Антон с непонятным раздражением. Сказал, как отрезал, как будто так и надо. Как поразительно здесь меняются люди. Особенно такие, как Нортон. Черствеют, становятся твердыми, как гранит. Теряется незащищенность к эмоциям, а без нее человек — не человек, а камень. Иногда появляется скептицизм. Как у Раманостра, например.

Антон вышел из кают-компании последним и направился в библиотеку. Хотелось немного расслабиться после нервного напряжения в Павильоне. Антон еще раз представил цех с путаницей труб и баков. Нет, ничего у него не получится. Он слишком мало знает, чтобы строить определенные выводы. Слишком мало.

В библиотеке уже сидел Раманостр и что-то читал. Рядом на столике лежали те книги, которые он приносил в кают-компанию. Антон сел в кресло и спросил, беря книгу.

— Что читаешь?

Он перегнул стопку страниц и быстро перелистал книгу. Замелькали диаграммы, графики, рисунки. Антон посмотрел на корешок Книга называлась «Жизнь в системах красных карликов».

Антон посмотрел на другие книги. Странные это были книги, весьма далекие от профессии Раманостра. Штурман никогда этим не занимался, да и не мог. Антон прочитал несколько названий. Тут был первый том «Общей биологии», огромный, как инкунабула, «Млекопитающие системы Лардо» и так далее.

Раманостр положил книгу на стол, и Антон увидел, что страницы нещадно исчерканы карандашом.

— Рам, с каких это пор ты стал увлекаться биологией? — спросил Антон и подбородком указал на карандашные записи.

— С сегодняшнего дня, — резко ответил Раманостр. Потом добавил, невесело усмехнувшись: — Не сердись. Понимаешь, я тут заинтересовался лесом… — Он странно на него посмотрел и вдруг стал серьезным. — Антон, ты можешь мне помочь?

«Что это с ним сегодня», — подумал Антон. Раманостр волновался. Пальцы обеспокоенно теребили переплет книги, крутили карандаш.

— Как? — спросил Антон.

— Нет, ты скажи: можешь или нет?

— М-могу, — неуверенно ответил Антон. Странно было видеть Раманостра, который разнервничался из-за пустяков. Это Раманостра, с его-то стальными нервами!

— Тогда пошли, — быстро сказал Раманостр и засуетился. — Где моя куртка? А, вот она. Идем прямо сейчас.

— Куда?

— Потом расскажу.

— Это связано с лесом?

— Я же сказал: потом.

Антон поднялся. Они вышли из библиотеки и пошли по коридору вдоль стен, усеянных несколькими рядами крошечных плафонов ламп, настенных информаторов внутренней связи, мимо толстых переборок. У выхода Антон вспомнил, что оставил куртку в кают-компании, сбегал за ней и по просьбе Раманостра захватил камеру.

Пурга исчезла. Вместо нее с низкого серого неба сыпались снежные хлопья и прикрывали лужу на голой черной земле, там, где находился край огромной ямы, выжженной фотонным пламенем под звездолетом. Он же прикрывал скрюченные тонкие листья каких-то растений, чудом оставшихся в живых.

Антон вышел из люка. Жужжа, свернулась диафрагма, и люк закрылся.

Раманостр торопился. На то, чтобы долететь до леса и обратно, уходило полчаса. Да еще плюс время, нужное ему для своих дел. По вполне понятным причинам он нервничал, слишком резко двигал рукоятку руля, и антиграв каждый раз встряхивало и валило набок.

На этой высоте дул сильный боковой ветер и стаскивал антиграв в сторону. Экраны заднего и нижнего вида показывали однообразную белесую муть. Наверно объективы забило снегом. Антон включил графический режим. Муть сменилась схематическим изображением кратеров, горных цепей, похожих на треснувшие рубцы, складок, которые медленно сползли вниз экрана и едва заметно подергивались.