Владимир Михановский - Гостиница Сигма Страница 3

Любава прислонилась лбом к изогнутой прозрачной поверхности, за которой проносилось степное пространство.

- Пластик стал горячим, - сказала она.

Брок, перегнувшись, потрогал стенку:

- От солнца.

- Солнце так быстро не нагреет пластик, - заметил Брага. - Виновато сопротивление воздуха. Обратите внимание на скорость, с которой мы движемся.

Степные пространства уплывали назад. Вдали, чуть ли не у самой линии горизонта, возникали и таяли диковинные химеры. Мираж? Или постройки людей XXXII века? Но где же они сами, где люди?..

Потрясения последнего часа вкупе с нелегкими испытаниями при посадке шлюпки вызвали неожиданную для капитана реакцию: под ровный бег машины многие орионцы задремали. Резкое торможение аппарата заставило их встрепенуться.

Пейзаж за стенами машины изменился. По обе стороны дороги Появилась зелень - кусты и деревья. Главное же - справа появилась стена. Никто не заметил, когда это произошло. Высокая, светло-зеленая, она тянулась параллельно дороге, над которой скользил аппарат.

Капля с орионцами подкатила к зеленым воротам и замерла у кромки шоссе. Открылась дверца, и люди, неуверенно ступая, сошли на обочину. Полдневное солнце сияло, и к дороге подступала зелень.

Дверца закрылась, и машина умчалась.

Люди остались одни.

С минуту длилось молчание, нарушаемое лишь пронзительным стрекотом кузнечиков.

- Веселенькая история! - заметил Григо.

- Пока мы не встретили ни одного землянина, - сказала Любава. - Может быть, они видоизменились? Стали пигмеями с большими головами?

- Они встретили нас, как врагов, - сказал Григо.

- Ты в этом уверен, штурман? - посмотрел на него капитан.

- Друзей так не встречают, - упрямо мотнул головой Григо.

В этот миг ворота раздвинулись, как бы приглашая пришельцев войти.

Арго сделал шаг в сторону ворот, остальные двинулись вслед за капитаном.

- Стойте! - закричал Брок, и столько тревоги было в его голосе, что все остановились, обернувшись к юноше. - Это ловушка, - срывающимся голосом сказал Брок. - Может, на Земле и людей-то нет и мы попали в лапы захватчиков? Может, Земля теперь - это царство роботов? Бежим отсюда...

Брок метнулся в сторону, но, отброшенный невидимым препятствием, снова отлетел к обочине дороги, едва удержавшись на ногах.

- Ты совсем еще ребенок, Брок, - покачал головой капитан, снова трогаясь в путь.

- Но ты же не станешь отрицать, капитан, что нас теперь окружает невидимый барьер? - более спокойно произнес Брок.

- Силовое поле - обычная штука, - сказал Арго. - Какой же карантин без изоляции?

Когда прошел последний орионец, ворота затворились, слившись со стеной.

Люди снова остановились, оглядываясь.

- Какая огромная территория! - сказал Брага.

Вдали, насколько хватал глаз, тянулись рощицы и перелески, среди которых возвышались разнокалиберные купола строений.

От ворот лучами разбегалось несколько гравиевых дорожек. Рядом с одной из них возвышалась мачта, увенчанная прибором не известного орионцам назначения. Штурман подошел к ней и похлопал ладонью по серебристой поверхности.

- Это лишнее, Григо, - сказал капитан.

И штурман, оставив мачту, присоединился к остальным.

Экипажу казалось, что капитану известно нечто, скрытое от остальных. Джой Арго знал не больше, чем прочие. Мучительные сомнения одолевали его, но лицо оставалось спокойным. Он знал слишком хорошо, что любой шаг, опрометчивый или просто необдуманный, в незнакомой ситуации может привести к необратимым последствиям. Разве не по этой причине погибли четверо орионцев там, в окрестности Проксимы Центавра?

Экипаж должен видеть в капитане вожака, верить в него. Во всяком случае, так говорилось в Космическом уставе в те времена, когда "Орион" стартовал. Разве с тех пор устав изменился?..

Пока в действиях машин или систем, черт его знает, как их назвать, словом, во всем том, что аппараты землян проделывали с гостями, как будто бы не было ничего угрожающего жизни орионцев. Более того, действия систем казались капитану разумными: необходимость карантина при возвращении из глубокого космоса также была оговорена уставом. Капитана, как и остальных, смущало только одно: до сих пор ни вблизи, ни издали, ни на экране, ни каким-либо иным способом они не видели ни одного землянина. В этом предстояло разобраться.

Куда идти? Над этим долго раздумывать не пришлось: снова включилось направляющее поле. Под его воздействием группка из двенадцати орионцев двинулась в сторону ближайшего корпуса.

Платаны сменились высокими растениями, резная листва которых отливала синевой. Любава замедлила шаг, рассматривая листья. Из всего экипажа, кажется, лишь она одна сохраняла настроение безмятежной доверчивости, смешанной с наивным удивлением всем окружающим.

- У нас на "Орионе" таких кустов с синими листьями не было. Что это за растение, Григо? - спросила она у штурмана, оказавшегося рядом.

- Кажется, венерианский папоротник, - буркнул в ответ Григо.

Вслед за остальными они вошли в просторное строение.

2. ВЕК XXII

Кличка "Изобретатель" закрепилась за Борцей давно, еще с первого курса. В самом слове "изобретатель", разумеется, не было ничего зазорного, однако не нужно забывать, что в стенах Звездной академии оно носило несколько иронический, чуть отчужденный, что ли, характер. И действительно, среди учлетов, бредящих звездами. Борца слыл чем-то вроде белой вороны, хотя и не забывал о звездах. Свой досуг он отдавал не старым космическим лоциям, не микрофильмам о прежних экспедициях, не отчетам о полетах, которые стали классическими, наконец, не сочинению стихов о легендарном капитане Федоре Икарове - выходце из Звездной академии, который провел фотонный пульсолет "Пион" к Черной звезде, а колбам, реактивам, биореакторам и прочему реквизиту биокибернетиков. Не было для Борцы большего удовольствия, чем собрать из элементарных белковых ячеек, собственноручно выращенных, диковинную логическую схему, которая поражала воображение однокашников неожиданными решениями. Да и сам Борца мог иногда завернуть такое, что приятели только головой качали, не зная, всерьез Изобретатель говорит или, по обыкновению, шутит. "Наша цивилизация с самого начала пошла по неправильному пути, - заявил он однажды. - У нее слишком велик технологический крен. Как только наши предки спустились с деревьев и принялись за изготовление орудий труда, они чрезмерно много долбали, обтесывали, сверлили, а потом, попозже, - плавили, строгали, шлифовали". "А надо было?" - спросил Петр Брага, его друг. "А надо было больше выращивать, скрещивать, высаживать. Словом, больше направлять природу, чем уродовать ее", - пояснил Борца.