Лора Андронова - Вода окаянная Страница 3

— Опять блоха!

— Уйди, уйди… Догоняет!

— Дети! Вернитесь!

Шум стоял, как на ратушной площади Караста в базарный день. Кельман поспешно отдернул полог кровати и огляделся. В комнате никого не было.

— Еще зернышко, еще, кушать, кушать, — не унимался голосок.

— Хлебушек с молочком. Вкусный хлебушек с молочком.

— Ты куда? Ты куда? Вернись!

— Арина! — закричал Кельман. — Арина!! Что происходит?!

Но жена не отзывалась, и он вспомнил, что сам проводил ее на западный склон. Накинув на плечи рубаху, он выскочил во двор. Первой ему попалась на глаза копавшаяся в корыте свинья по имени Хрюха.

— Помои, — урчала она, — свежие, теплые помои. Много, много помоев.

— Пшено, — послышалось от пробегавшей мимо курицы. — Там пшено.

— Размякшая булка…

Замерев на месте, Кельман смотрел на свинью, рыло которой было полностью погружено в исходившее паром месиво. Он мог поклясться, что других звуков, кроме пофыркивания и чавканья Хрюха не издавала.

— Вкусно. Очень вкусно.

Голос звучал как-то необычно, слишком ясно и отчетливо, слишком близко. Кельман провел рукой по лбу.

— Пресвятые мученики! Наверное, я читаю ее мысли! — осенило его.

Чтобы проверить свою догадку, он сбегал в дом, принес оттуда миску холодной гречневой каши и вывалил ее в корыто.

— Каша, — отчетливо услышал он.

Последующие два часа Кельман провел, слоняясь по двору. Он то присаживался возле куриного насеста, то возвращался к хлеву, то стоял возле забора, пытаясь уловить, о чем думают прохожие. Как и у Хрюхи, на уме у куриц была только еда. Их мысли были коротенькими и несвязными, беспорядочно перепрыгивающими с одного предмета на другой.

— Чудеса, — шептал Кельман. — Ну и ну. Надо всем рассказать. Хотя наверняка на смех поднимут.

Он отряхнул штаны от соломы и выскочил за калитку, едва не врезавшись в стоящего за ней Перша. Лицо у кузнеца было счастливым, но немного озадаченным.

— Посмотри! — сказал он. — Я сам себя вылечил!

Кельман издал нечленораздельное кудахтанье.

— Сегодня ночью проснулся, жажда мучит. Встать сам не могу, а Милочку будить жалко — и так за день со мной намаялась. Лежу, только зубами от бессилия скрежещу. И тут словно как воспоминание приходит, — кузнец неуверенно потер руки, — о том, как ладони над больным местом держать, и силу Ки излучать.

— И что?

— И исцелился. Ты знаешь, я же теперь столько болезней одолеть могу. И сыпь зеленую лечить, и чесотку, — его голос чуть понизился. — А моя первая жена, Криста, от лихорадки умерла. Почему же я тогда всего этого не вспомнил? Не помог, не спас?

— Это вода, — сказал Кельман.

— Вода?

— Да. Зачарованная.

Перш озадаченно нахмурился.

— Я стал слышать мысли животных, — пояснил Кельман. — Утром. Будто чужие голоса в голове звучат. Сперва мешало очень, а теперь привык.

— О чем же думают животные?

— Да о жратве, по большей части. Куры еще о цыплятах беспокоятся. А вот у людей пока ничего разобрать не могу, только шум какой-то невнятный, — он помялся. — Ты мне не веришь?

— Верю. Неладно что-то с нами, — кузнец достал из нагрудного кармана бережно сложенный листок. — Гляди. Мила нарисовала.

Кельман обомлел. На небольшом куске бумаги плескалось море. Пенные гребешки бежали по его поверхности, падали на пологий песчаный берег, разбрасывая мириады капелек. Над водой, в темном чистом небе кружили две чайки.

— Солью пахнет, — сказал он, не отрывая взгляда от картины.

— И спокойствием, — кивнул Перш. — Завораживает.

— Да. Как в окно смотришь.

Казалось, что от рисунка веет холодным ветром, ароматами молодой зелени и пряным духом водорослей.

— Но что же нам теперь делать? — первым очнулся кузнец.

— Надо бы к источнику наведаться, — предложил Кельман. — С Сирилом побеседовать. Тем более что у меня дома вода закончилась.

Перш сжался.

— Ох, не нравится мне это все…

— Мы будем спокойны и вежливы. Он нас не тронет.

Сирил сидел на ступенях и рассматривал вершину Дор-Сура, расчерченную алыми лентами лавы. Чуть поодаль — на другой стороне площадки — толпились ребятишки, восторженно гомоня и толкая друг друга в бока.

— Вот я была в Карасте на ярмарке, там у стражников такие же мечи были! — верещала румяная пухлая девчушка.

— Врешь ты все! У стражников не мечи, а луки!

— Луки — у тех, что на стенах стоят! А у остальных — мечи!

— Ну-ка, разойдитесь! — прикрикнул на детей Кельман. — Нечего тут под ногами путаться.

Те дружно захихикали и прыснули врассыпную. Сирил вздохнул и перевел взгляд на новоприбывших.

— Итак? — спросил он.

— Да за водой, вот пришли, — сказал Кельман, робко протягивая ведра.

— Понравилась водица?

— Поразительно чудотворная, — подал голос Перш. Он старался держаться на почтительном расстоянии.

— Именно, любезный, именно.

— Вкус необычайный, — добавил Кельман, приятно улыбаясь.

Сирил пошевелил носом.

— Нет, в самом деле?

— Отменный!

— И способности прорезаются доселе неведомые.

— Вы меня несказанно радуете. Что ж, давайте ведра. Пять серебряных за одно.

Кельман решил, что он ослышался.

— Господин Сирил, вы, должно быть, ошиблись. Вчера вы просили полгрошика.

— Я — просил?

Кузнец пихнул приятеля в бок локтем.

— Вы требовали, — поправился Кельман.

— Хотите сказать, что вчера цена была ниже?

— Да, достойный господин.

— Как неловко получилось. Но все дорожает…

Возле источника собирались другие жители поселка. Перш мельком заметил вытянувшееся лицо Амса, теребящую передник Бику, напряженную Милу.

— Пять серебряных — это очень много, — тихо сказала она.

— Мы не можем столько тратить на обыкновенную воду!

— И на необыкновенную тоже.

— Поймите, я вовсе не настаиваю на том, чтобы вы покупали у меня воду.

— А где же нам ее брать?!

Длинный нос Сирила снова пришел в движение.

— Мне кажется, что это уже ваши проблемы. Попробуйте пить что-нибудь другое, например, пиво или квас.

— Да сколько этого пива! Запасы к концу подходят, каравана купеческого ждем.

— Выходит, вы сами загнали себя в ловушку своей небережливостью и непредусмотрительностью.

— Сжальтесь же над нами, — со слезами в голосе выкрикнула Бика.

— Небрежность должна быть наказана, — сказал Сирил и повернулся ко всем спиной.

В полной тишине было отчетливо слышно, как звенит в каменной чаше источник.

— Спокойно, — заговорил Перш, косясь на затылок Сирила. — Нам надо все тщательно обсудить и решить, что делать дальше.