Брайан Кларк - «Если», 1999 № 12 Страница 3

— Естественно, мы пытаемся. Беда в том, что система изначально страдает недостатками. Мы разделили ее на восемь сменных модулей. Поскольку одного модуля хватает на месяц-другой, надо иметь много запасных. Возьмем этот перелет — в системе около тридцати сменных модулей. К двум камерам глубокого сна на «Далеком пути» присоединено примерно сто восемьдесят тонн оборудования. Вы об этом слышали?

— Господи! — Джайя была потрясена. — Неудивительно, что эмигранты злятся!

Граймз раздумчиво ответил:

— Ну, несколько дней неприязни стоит этих удобств.

Конечно же, он был прав. Двадцать шесть месяцев коммунального быта в переполненной стальной коробке были бы тягостны даже для человека с развитым стадным инстинктом. Джайя еще раз порадовалась своей удаче и снова принялась разглядывать картину, плывущую внизу. Граймз сказал:

— Как я понимаю, планету назвали Шаутером из-за того, что излучение ВА делает ее одним из самых заметных объектов в галактике[1].

— Верно.

— Тогда почему ее не фиксируют на Земле?

Джайя вздохнула: люди так невежественны!.. Показала на созвездие, словно затянутое пеленой.

— Плеяды. Проведите отсюда прямую к Солнцу, и она пройдет точно посреди этого созвездия. По некоторым причинам это пылевое облако непрозрачно для частот, излучаемых ВА. Поэтому планету не замечали до тех пор, пока «Дальний искатель» не миновал Плеяды в 2406 году, тридцать лет назад.

Граймз всмотрелся в легендарное созвездие. Оно казалось таким знакомым, хотя здесь очертания его были перевернуты. Спокойно проговорил:

— Так может, из-за Плеяд и не действует мгновенная транспортировка на Землю? Земные врата? Что вы об этом думаете, мисс Мэйланд?

Потребовалось восемь рейсов космических челноков, чтобы доставить на планету сотни пассажиров. Это не прибавило Джайе популярности у эмигрантов. Мало того, что она летела в камере фирмы «СП», так теперь ее отправили на первом же челноке. Но девушка уже привыкла к негодованию. Правда, если бы она рассказала пассажирам о своей миссии, наверное, многие стали бы относиться к ней лучше. Даже Эндарт Граймз, вопреки всей своей приветливости, смотрел отчужденно: его бледно-голубые глаза выражали полнейшее безразличие к новой знакомой. Впрочем, в челноке его не было. Джайя решила, что он занят неотложной работой, бродит с инструментами в лабиринте труб и приборов, обслуживающих камеры глубокого сна.

Через несколько минут после того, как челнок мягко сел и погасил реактивную тягу, к выходным шлюзам подъехали два герметичных транспортера. Все быстро перебрались под их прозрачные крыши. Транспортер, подпрыгивая на дороге, мощенной гравием, покатил к Приемному центру Управления колонизации. Джайя рассматривала скалистую равнину, купола и пирамиды твилианской базы. Некоторые из этих строений простояли уже сотни лет, но все еще отливали снежной белизной под маленьким, но ярким солнцем Шаутера. Примерно на половине пути между базой Твили и Центром виднелось здание, резко отличающееся от обеих баз. Это был прямоугольный корпус Земной исследовательской группы.

Послышался хриплый рев, из-за зданий Центра взлетел флайер с широкими крыльями. Стремительно разгоняясь, умчался в сторону солнца. Прикрыв глаза ладонью, Джайя разглядела невероятную конструкцию, к которой мчался флайер: гигантская тарелка и тонкая, почти как ниточка, опорная колонна. Солнце светило ярко, поэтому не удавалось рассмотреть световой шар, который на деле и был звездными вратами. Она не уловила тот миг, когда в этом шаре исчез самолет — только гул реактивных двигателей внезапно смолк, словно их выключили. Очередная партия пассажиров перенеслась на другую планету.

— Куда он полетел? — закричал какой-то ребенок. — Мама, куда он полетел?

— Есть такое место, оно называется Озарение, мой дорогой.

— И мы туда полетим?

— Нет, мой хороший. Мы отправляемся на Нью-Кент.

— А почему не на Озарение?

— Потому, что мы летим на Нью-Кент, — раздраженно ответила мать.

Джайя мысленно продолжила объяснение. Потому что Озарение было первой планетой, достигнутой через звездные врата, и земляне вместе с твилианцами решили, что она должна оставаться в первозданной чистоте, незаселенной. На улетевшем флайере были ученые и, возможно, несколько корреспондентов и туристов. Но им не разрешат оставаться на планете. Через несколько недель они должны вернуться через Первый ВА — так же, как Питер Дигонис и его товарищ-твилианец восемнадцать лет назад. Неплохая прогулка, ничего не скажешь…

Джайю приняла Женевьева Хейган, помощник руководителя ЗИГа, маленькая женщина с ярко-зелеными глазами. Ходили слухи, что между ней и Дигонисом что-то было в годы его работы на Шаутере. Джайя подумала, что они вполне подходят друг другу. Женевьева, без сомнения, была обаятельна и умна, и сверх того, весьма женственна.

Женевьева объявила новоприбывшей, что ее следует называть Дженни, уселась за свой стол, отодвинула бумаги и, улыбнувшись, спросила:

— Как там Питер? Все еще возится с проблемой Земных врат?

— Я думаю, он предпочел бы вернуться на Шаутер.

Дженни кивнула и ответила:

— Мы бы хотели, чтобы он вернулся.

Джайя отметила ударение на слове «мы». «Кажется, все еще скучает, — подумала она. — Три года прошло, и все еще скучает!» Но тут маленькая зеленоглазая женщина сухо произнесла:

— К делу. Ты получила письмо Питера насчет Джофрема Генизи?

— Сразу же, как только меня оживили.

— Кто-нибудь интересовался тобой на борту «Далекого пути»?

— Мой сокамерник, — с улыбкой сказала Джайя.

— Сокамерник?

— Человек из второй камеры глубокого сна. Эндарт Граймз, компания «СП».

— А, понятно. Знаю о Граймзе. Но я думала о ком-то, связанном с «Транстар».

— Если «Транстар» хочет нас остановить, ее агент не станет рекламировать свою работу на эту команду.

— Без этого ему не обойтись. Кроме тебя и Граймза на корабле были только колонисты. Центр проверил их всех перед отправлением.

— Значит, если Генизи — или кто-то другой — попал на борт, то как член экипажа. Не так ли?

Дженни раскрыла папку.

— Здесь досье пятидесяти двух членов экипажа. И фотография Джофрема Генизи, переданная из Центра несколько месяцев назад.

Джайя взяла папку. На первой странице было изображение узколицего темнокожего мужчины с глазами слегка навыкате. На остальных листах были досье в одну страницу, с маленькой фотографией на каждом. Некоторым сходством с узколицым человеком обладала только одна женщина.