Вячеслав Курдицкий - Миражи Каракумов Страница 3

Проснулись они рано, как только стало розоветь на востоке. И звезда путеводная там сияла - Венера. А по-местному - Зохре. Та самая, которую аллах в черепаху превратил. Давид пошел ловить верблюда, ускакавшего на спутанных ногах в колючки. Ашир принялся готовить завтрак. После завтрака они достали карту-трехверстку, сверили с ней кроки и решили, что уклонились от азимута. Ошибка была поправимой: прибавлялись два-три лишних километра. Сперва все шло как надо. Ашир посматривал по сторонам и радовался хорошему утру. Давид временами бросал взгляд на компас. - Ходил кто-нибудь этим маршрутом? - осведомился Ашир. - А кроки господь бог составлял? - вопросом на вопрос ответил Давид. - Главная экспедиция Мергенова этой дорогой пойдет? - не унимался Ашир. - Нет, путь Мергенова более долгий и кружной. А наш маршрут напрямую, вроде самолетной трассы. - А как кроки от Мергенова попали к нам? Давид этот вопрос не удостоил ответом. Но ответа и не требовалось. Ашир и сам знал, что кроки добыты незаконно, чтобы спокойно день-два повозиться в Капище. Одно дело в одиночку исследовать, совсем другое, когда в одном месте человек двадцать локтями толкаются. Между тем зловредный верблюд опять сбился с пути истинного. Его постоянно тянуло севернее. Они помчались вдогонку. Верблюд заметил опасность и пустился неторопливой иноходью, сразу увеличив расстояние между собой и преследователями. Все это было весьма некстати. К счастью, строптивый "корабль пустыни", описав широкую дугу, остановился, привлеченный видом цветущего янтака. Тут он и был изловлен, нещадно отруган, и после необходимой передышки экспедиция возобновилась. Дорогу им пересекла неуклюжая черепаха. Придавленная широкой верблюжьей ступней, она замерла, а через несколько секунд как ни в чем не бывало поползла дальше. - Поразительная неуязвимость! - восхитился Давид. - У нее есть инстинкт, есть и немалый опыт, - снисходительно пояснил Ашир. - Видишь, как избит ее панцирь? Она достаточно стара. Черепаха свалилась с камня, куда карабкалась с упорством, достойным лучшего применения, и теперь лежала на спине, беспомощно размахивая лапами. Ашир помог ей перевернуться. - Да, - сказал он глубокомысленно. - Опыт, конечно, увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашей глупости. - Это твое собственное изречение? - недоверчиво спросил Давид. - Нет, что ты. А разве важно, кто сказал? Суть в том, что сказано. - Может, ты и прав, - задумчиво покивал Давид. - Вот и пифагорейцы, скажем... Прикрываясь авторитетом Аристотеля, они утверждали мистическую первопричину чисел, "музыку сфер" и прочее. Ты же не станешь повторять подобную нелепость? - Почему же не стану? - пожал плечами Ашир. - Конечно, не слова Аристотеля о том, что жираф - это плод "незаконной любви" пантеры и верблюда... Видишь ли, ортодоксальной науке свойственны крайности. Мы всегда торопимся предавать анафеме, а потом канонизировать. Вспомни хотя бы Винера, Менделя, Джинса. - Одно лишь досадно: многие истины переходят в разряд азбучных крайне небезболезненно, - оживился Давид.

Верблюд категорически отказывался идти дальше. Ашир тянул его за недоуздок, а Давид играл роль толкача, но ничего не помогало. Верблюд задирал морду, тихо рычал, скалился, скрипел зубами, перемалывал обильную желто-зеленую пену, и пятился. В его больших печальных глазах, опушенных изумительной красоты ресницами, тлели недоумение и ужас. - Трогай, саврасушка, - льстивым голосом уговаривал Давид. - Трогай, милый... кормилец горбатый. У-у, паразит несознательный! - Погоди, - сказал наконец Ашир. - Мне кажется, он здорово напуган чем-то. Но чего ему бояться? - Спроси, - посоветовал Давид, утирая пот со лба. Ашир осторожно пошел вперед, посматривая по сторонам и под ноги. Вдруг острая волна омерзительно неприятного ощущения возникла в желудке, толчками поднялась к горлу, мутя рассудок. Он поспешно отступил, с трудом приходя в себя. - Слушай, Дэв! Какой-то недотепа поставил здесь без отметки импульсный многопрограммный эмиттер! Все стало ясно и просто; вчерашнее состояние получало реальное объяснение. Эмиттер - вот где собака зарыта! - Да, да, мы нарвались на низкочастотные излучатели. Потому и верблюд кругаля давал, вместо того чтобы прямо идти. Но почему здесь поставили эмиттеры, и без обязательных маяков? Похоже, они оконтуривают нечто скрытое от наших глаз, а? Ты понимаешь что-нибудь, Дэв? - Кажется, да, - не сразу ответил Давид. - Теперь понятно, почему Мергенов окольный путь для экспедиции избрал. А я, как распоследний тупица, напрямик попер. Перехитрил, называется! Вот же виднеется урочище Геокдженгель. Там и стоит зиккурат, то бишь Капище плачущего младенца. Посторонним тут делать нечего. Потому и эмиттеры установили. - Угу... - пробормотал Ашир. - Благодарю за объяснение. Что будем делать? Назад возвращаться? Неспроста ты Ваньку поминал. - Какого еще Ваньку? - Ну, парня. Который понапрасну ноги бьет. - А-а... это да. Было. - Коли было, так ищи выход. - Может, попытаться нейтрализовать излучение? - нерешительно спросил Давид. - Что же, идея, - сказал Ашир. - Но где взять экранирующую металлическую сетку? - Кабы знать, - посетовал Давид, - прихватил бы. А если выключить эмиттер? - Чем? Пальцем или магическим заклинанием? - Заклинанием. Должен же существовать код для дистанционного управления. - Должен. Но где генератор для подачи сигнала? Заклятием "Сезам, отворись!" тут не обойдешься. - Придется ждать прихода экспедиции, - покорно сказал Давид. И вдруг радостно воскликнул:- Есть выход! Эврика! Эмиттер-то импульсный - излучает дискретно! - Давай дальше, - поощрил его Ашир. - Период излучения известен? - Молодец, - сказал Ашир. - Варит котелок. Предлагаешь в паузу проскочить? - Точно! - А если она короткая? Мы же тип эмиттера не знаем. - На верблюде проскочим! Он, дьявол, быстро бегает, только разогнать его надо. - Прямо на вьюки сядем? - усомнился Ашир. - Тяжеленько. - Зачем же? У меня есть километра два капронового шнура. Расчленим вьюк и потом частями спокойненько перетащим. Лепесток излучения, полагаю, не слишком велик? - Голова у тебя, однако... - протянул Ашир. - Остается определить начало и конец периодов. - Это просто: бери секундомер и засекай. - Секундомер без подопытного кролика не поможет. - Я буду кроликом, - бодро заверил его Давид. - Во всяком случае, это справедливо: не ты, а я заварил кашу.

В урочище было влажно и тепло, как в оранжерее. И растительность богатейшая! Все видовое разнообразие цветущих Каракумов и субтропиков Туркмении. Местность эта по праву носила название Геокдженгель - Зеленые заросли. Здесь обитал даже селин, хотя каждому ботанику известно, что сей парадоксальный злак в процессе эволюции обособился до предела - требовал, чтобы его обязательно время от времени заносили подвижные пески. То, что для других ксерофитов стало необходимым, было гибельно для него. Тюльпаны они разыскали не сразу. Конечно, Ашир знал все, что можно было узнать о странном растении. Знал, что цветок представляет собой точный параболоид. Однако, когда увидел все изящество математически строгих линий тюльпана, долго стоял зачарованный. "Для чего природе понадобилась такая форма кристалла? - пытался понять Ашир. - Каков смысл и место кристалла в мире растений?.." Чашечки цветов были точно ориентированы на солнце и совмещались с его суточным движением как прецезионный часовой механизм, невольно заставляя думать о вещах и явлениях, никакого отношения к миру растений не имеющих. Внутри некоторых чашечек накопились холмики странной пыли. Ашир вытрясал ее в конвертики, осторожно наклоняя тюльпаны. Из одной вдруг выпало какое-то погибшее насекомое. Значит, это не пыль, а скорее пепел? Подумав немного, Ашир достал термометр - самый большой, на пятьсот градусов - и стал медленно ощупывать его серебряным клювиком пространство внутри тюльпанной чашечки. Сперва ничего интересного не произошло. Расхождение в несколько градусов было закономерным, поскольку гелиотропизм присущ многим растениям, например полубородатому дельфиниуму, растущему в Средней Азии издавна. Потом серебряная линия на шкале метнулась вверх, сухо треснуло стекло. Тяжелая дымящаяся капля ртути упала в живую чашечку цветка, мгновенно прожгла ее и со свистящим звуком, похожим на предупреждающее шипение гюрзы, закружилась на влажной земле. Да, шутить с этим цветком не приходилось. Но зачем концентрируется в исчезающе малом объеме тюльпанного параболоида такая сумасшедшая температура? Если у обычных гелиотропитов разница температур внешней среды и полости цветка не превышает восьми - десяти градусов, необходимых для создания микроклимата плодику, то здесь - сколько же? Сколько нужно, чтобы ртуть вскипела мгновенно? Потрясенный Давид шумно дышал за спиной Ашира, лез помогать, подавал реплики. Когда из недр тюльпана был извлечен настоящий кристалл (не фигуральный!) и со всем тщанием изучен под бинокулярной лупой, он сказал Аширу: - В полевых условиях эту штуку на зуб не попробуешь. Нужна более солидная аппаратура. В Ашхабаде разберемся. Тот кивнул, спрятал кристаллик в часовой кармашек и зашпилил булавкой. ...В Капище им повезло меньше. Вероятно, в давние времена зиккурат стоял на поверхности, гордо возвышаясь среди прочих культовых сооружений. Тысячелетия, пронесшиеся над Каракумами, изменили ландшафт, и зиккурат утонул в толще песка. Вход в него находился в самом центре ложбины. Они полезли туда, вооружившись сильным аккумуляторным фонарем и на всякий случай корявой крепкой саксаулиной. Арочный зал был велик, как рыночная площадь. Посередине они увидели бассейн, а на противоположной от входа стороне - галерею. Свет фонаря терялся в высоте, не достигая потолка. Они вошли в галерею, не гася фонаря и отмечая схему поворотов. - У тебя нет ощущения, что мы шагаем в обратную сторону? - внезапно спросил Давид. - Нет, конечно, - с удивлением ответил Ашир. - Я все время схему рисую, это не то, что твои кроки. - Мои кроки свое дело сделали, - возразил Давид. - Но я готов голову дать на отсечение, что здесь мы уже проходили! - Гляди, Фома неверующий! Вот мы пошли прямо на восток, потом свернули под углом в тридцать три градуса. Отклонились в обратную сторону на семь градусов. Смотри, смотри сюда, не отклоняй фонарь! Вот спустились на тринадцать ступенек. Еще отклонились на двадцать один градус и опять идем на восток. - Ладно, - сказал Давид. - Запутался я, старик, в твоих градусах. Да и картограф из тебя неважный. - Вон свет брезжит впереди, - сказал Ашир. - Сейчас все прояснится, и ты будешь на коленях просить прощения, скептик. Но прав оказался Давид: они вышли в зал из той же галереи. - Мистика какая-то, - смущенно пробормотал Ашир. - Или, по-научному, сеанс массового гипноза. Они сделали еще несколько попыток обойти все галереи, но неизменно возвращались в арочный зал, к бассейну. Они оставили Капище и вернулись к тюльпанам с датчиками переносного электронного пульта.