Николай Орехов - Викторина Страница 3

— Командир!

Шихов вздрогнул, провел пальцами по глазам, как будто убирая попавшие в них соринки, и заставил себя выпрямиться.

— Командир!!! — от громкого повторного оклика Покарина к Шихову начало

возвращаться самообладание, и он окинул взглядом отсек, оценивая ситуацию. Ученые сидят в своих креслах. Покарин выглядит даже чересчур бодро — взгляд уверенный, хоть и немного грустный. Очевидно, полностью вышел из депрессии, но у него на это было время — более трех суток. Сватов, сжав голову руками, глядит на фотографию дочерей и не то стонет, не то цедит со злостью сквозь зубы:

— Будь ты проклята! Будь ты проклята!

— Надо что-то делать, командир, — все так же громко сказал Покарин, — или мы все здесь сойдем с ума. Посмотрите на себя. — Шихов, повернув голову вправо, взглянул на свое отражение в зеркальной поверхности панели одного из приборов — некогда темно-русые волосы теперь стали не то чтобы седыми, а скорее, прозрачными. — Мы находимся слишком близко от сверхновой — это опасно, — продолжал уверенно астрофизик, и Шихов позавидовал его выдержке. — Надо куда-то лететь. Ну хотя бы к Крабовидной туманности, у нее все-таки в следующем году юбилей — тысяча двести лет. Отметим его, а заодно и проверим, действительно ли от всякой беды есть два лекарства — время и молчание…

«Он еще умудряется шутить в такой ситуации, — подумал Шихов. — Психика-то у старика, оказывается, в полном порядке, а я собирался его лечить — тут самому бы не свихнуться…»

— О каких лекарствах вы говорите? — повысил голос Сватов, поднимаясь из кресла. Выпрямившись, он обвел ничего не выражающим полубезумным взглядом Шихова и Покарина, потом схватил фотографию дочерей и, глядя на нее, завопил: — Вы хоть понимаете, что произошло?!

От надрывного крика в ушах Шихова зазвенело……

— Тихо! — сказал он и не услышал собственного голоса.

Сватов, не отрывая взгляда от фотографии, упал в кресло. Повисла тишина. К Шихову вернулась прежняя уверенность. Он — командир, он по-прежнему командир, экипаж в сборе, и нужно принимать решение… Но какое? Куда лететь и зачем? Открывать новые миры, искать планеты с братьями по разуму? Но если до сих пор таких не нашлось, то где гарантия, что они вообще существуют? И зачем их искать, если самое дорогое, что было у человечества, — родная планета — потеряно? Ну, а даже если и найдем — что дальше?..

…В кабинет, постучав, вошла секретарша, и Мохову пришлось прервать чтение.

— Иван Сергеевич, у нас небольшое чепе: десятый «В» вместо урока литературы пошел на урок астрономии вместе с десятым «А».

Директор с явным неудовольствием закрыл папку.

— Сейчас иду, разберемся, — бросил он и торопливо, даже чересчур торопливо вышел из кабинета.

Перед кабинетом астрономии стояли учительница литературы Лидия Семеновна и физик Лушников, жестом остановивший собиравшегося рывком открыть дверь директора.

— Иван Сергеевич, — зашептал физик, — давайте войдем тихо, незаметно, заодно и послушаете, что говорит этот так называемый учитель астрономии. Это же антинаучный бред! Вы представляете, он им сказал, что Ньютон ошибся…

— Да?! — удивленно вскинул брови Иван Сергеевич. — Я об этом уже слышал, точнее читал…

— И где же вы такое читали? — пробормотал Лушников.

— Неважно, потом об этом… но как же нам войти незаметно?

— Не беспокойтесь, — закивала Лидия Семеновна. — На меня, когда я вошла, никто не обратил никакого внимания.

— Ну что ж, давайте попробуем.

Действительно, все трое, войдя в класс, остались незамеченными. От увиденного Иван Сергеевич опешил. Во-первых, все столы были повернуты к противоположной от классной доски стене и ученики сидели спиной к вошедшим. Во-вторых, в классе стоял полумрак: шторы на окнах были задернуты. А в-третьих, на стене, к которой были устремлены взгляды учеников, вместо портретов физиков и математиков, как на экране, пылали расползающиеся во все стороны бесформенные обломки то ли какого-то космического тела, то ли корабля. «Хм, фильмами уважение завоевывает», — подумал Иван Сергеевич, намереваясь прервать происходящее. Но в это время раздался голос учителя астрономии, тенью отделившегося от стены.

— Итак, мы посмотрели, как вспыхивают сверхновые, и обсудили, почему это происходит. А теперь вернемся, как вы и просили, к машине времени. Конечно, оказаться в прошлом невозможно, но увидеть прошлое — вполне по силам. Как это сделать?

— Обогнать луч света, — выкрикнул кто-то из учеников.

— Правильно! От планеты, как и от любого космического тела, отражаются лучи света. Если поймать такой отраженный луч через несколько лет после того, как он отразился, то можно увидеть, что происходило в момент его отражения. Но для этого нужно его обогнать, а это не так уж и сложно. Что такое скорость света? Это частный случай одного из протекающих в космосе процессов, а частный случай возводить в абсолют ошибочно. Как обогнать луч света, мы поговорим позже, а сейчас, в оставшееся до конца урока время, заглянем все-таки в прошлое Земли, посмотрим, как она выглядела пятьсот лет назад. Для этого поймаем отраженный от земли луч, скажем, где-нибудь в Плеядах, — небольшая указка в руках учителя астрономии, направленная на стену, слегка дрогнула, и пылающие клочья оболочки сверхновой сменились чернотой с несколькими яркими звездами величиной с крупное яблоко и россыпью слабо светящихся точек в глубине изображения. «Интересная указочка, — отметил про себя Иван Сергеевич. — То-то я проектора не вижу». — Ведь вы уже знаете, — продолжал учитель, — что до этого скопления звезд луч света, отраженный от Земли, идет примерно пятьсот лет. Конечно, изображение с такого луча было снято раньше, но…

Тут Иван Сергеевич громко хлопнул в ладоши, щелкнул выключателем на стене и объявил:

— Урок придется прервать.

Ученики повернули головы, и, щурясь от света, медленно начали подниматься со своих мест.

— А что тут такого? — послышалось недовольное ворчание. — На самом интересном месте…

— Все, никаких разговоров! Десятый «В» идет на урок литературы, а вы, Николай Степанович, зайдите прямо сейчас ко мне.

Речь возмущенного директора о недопустимости подобных методов обучения, о подрыве авторитета коллег и ученых учитель астрономии слушал молча, невозмутимо и даже с каким-то неподдельным интересом. И только когда Иван Сергеевич сказал, что вынужден, обратиться в направивший к нему такого педагога комитет по образованию, удивленно сказал:

— Меня никто к вам не направлял, я сам пришел.

— Как так, разве вы пришли не по направлению из комитета по образованию, не по нашему запросу? — удивился, в свою очередь, Иван Сергеевич.