Эйв Дэвидсон - Сын Неба Страница 3

Уже почти час стаи птиц - поначалу лишь черные пятнышки в сумрачном небе - с криками и карканьем кружили над головой. Татарин Петр, молодой раб-оруженосец Марко, который порой казался недоумком, а порой мудрецом, только раз и успел пробубнить себе под нос - мол, дурной знак. А потом хмурые жесты самого Марко погрузили Петра в молчание. Так лучше: не буди лихо, пока оно тихо.

Луноликие монгольские всадники о чем-то кратко переговорили - и дальше обращались уже только к своим коням. И двигались только их узкие черные глаза под кожаными шлемами на меху. Вверх - лишь на мгновение. И опять вниз.

И все-таки - снова вверх. В небо.

- Просто иллюзия, - заявил ученый Ван Лин-гуань, Ван Нефритовый Дракон. - Вся жизнь человека - всего лишь иллюзия. Просто полет птицы в пустом небе. И птица - тоже иллюзия. И небо. Ну и, разумеется, человек. Бесформенное наделяет формой то, что было лишено формы. Реально эти птицы не существуют; они - только иллюзия. А следственно, благородному мужу незачем обращать на них внимание.

Но очень скоро - пока гигантские вороны все кружили и каркали - с неба, будто капризный дождик, закапала бурая кровь.

- Иллюзия, - повторил Ван. Терпеливо. Спокойно. - Недостойно внимания. - И не успел он договорить, как из каждого бурого пятна на каменистой, присыпанной желтой пылью почве средь разбросанных тут и там сухих обломков деревьев и выбеленных ветром и песком скелетов - из каждого пятна крови стали появляться извивающиеся черные змеи.

- Не обращайте внимания, - снова посоветовал ученый Ван, невозмутимо оправляя свой величественный черный халат. - Этих змей на самом деле не существует. Вот, пожалуйста, кони их не замечают...

И правда. Змеи шипели, а кони брели дальше.

Круглая багровая физиономия великого хана Хубилая излучала хорошее настроение. Обращаясь к Марко Поло в громадном приемном зале золоченого зимнего дворца в Ханбалыке, он говорил:

- Мне нет нужды думать об опасности. Что для тебя, По-ло, так называемая опасность? Храбрец приветствует опасность. Иначе как понять, храбрец он или трус? Будь это дело так же просто, как съесть с палочки засахаренное яблоко, я бы и говорить о нем не стал. Более того. Никому бы не понадобилось со мной об этом разговаривать. Так-то. - Хубилай махнул рукой - еле заметный жест, - и тут же перед ним оказался слуга в ливрее. Стоя на коленях, раб протянул повелителю нефритовый поднос, изящно украшенный выгравированными на нем драконами, и, почти неуловимым движением сдернув покрывало, открыл горячее и влажное, плотное и мягкое, сложенное в несколько раз полотенце турецкой работы. Великий хан взял полотенце и неторопливо вытер лицо и руки. Потом бросил его обратно на поднос. А в следующий миг все - и полотенце, и поднос, и бессловесный раб, - все это исчезло. Лицо великого хана сделалось довольнее обычного.

И разговора об опасности будто и не было.

Но иллюзорные змеи никуда не делись. Возникли много позже и далеко-далеко от Ханбалыка - под тенью осыпающейся стены в 10000 ли.

Какой-то слабый отзвук, все вторясь и вторясь, висел в душном воздухе. И в голове у Марко ясно слышалось шипение. Быть может, то было лишь шуршание сланцевых песков под конскими копытами? Но шипение все нарастало - становилось все громче - все громче, громче - все пронзительней. И тут что-то шумно вонзилось в пески. Еще. И еще. Что-то, громко шипя, стремительно вонзалось в пески. Сам того не желая, Марко поднял взгляд - в небо.

Птицы, повернувшись под каким-то неведомым геометрии углом, от чего вдруг стали казаться тонкими как палочки, уже не кружили. Они падали! Падали с неба. И страшно шипели!

Падали - и вонзались в пески!

Ван Лин-гуань, не теряя своего философского достоинства, выкрикнул:

- Не обращайте внимания. Эти птицы не реальны. Кровь не реальна. Змеи не реальны. И так называемые стрелы тоже не реальны. Все это иллюзия. Она не реальна. Отнюдь не реальна. А следственно...

- А-а...

Последний выкрик повис в воздухе. Последовало еще слово, но Марко его не разобрал. Ясно было только, что исходило оно не от Вана Нефритового Дракона.

Вскрикнул один из двадцати монголов их конной стражи, назначенной главным конюшим внешней охраны великого хана. Совсем молодой парень. Марко даже не знал, как его зовут. Флегматичный, с каменными глазами на плоском лице, весь день он горбился в седле, будто неполный мешок с просом, - и вдруг молодой монгол как-то странно и неловко замахал и захлопал рукой. Быть может, отгонял какое-то жалящее насекомое - или одну из мерзких рептилий, что прячутся меж камней? Но тут рука его замерла и словно оцепенела.

В предплечье у парня торчала стрела.

С иссиня-черным оперением.

И ужас охватил Марко. Но не от вида стрелы. Не впервой ему было видеть, как людей поражают стрелы. Тем более что попадание всего-навсего в руку обычно считалось большой удачей. В таких случаях стрелу просто проталкивали, пока наконечник не выходил наружу, а потом отрезали оперение и благополучно вытаскивали. Рана перевязывалась - и, при достатке времени, боец прекрасно выздоравливал. Как правило.

Но не теперь. Прямо на глазах у Марко, у Никколо, что нервно перебирал свои лучшие нефритовые четки, у Маффео, что встревоженно подергивал свою седую бороду, - на глазах у всех, у всех... О Сан-Марко, благословенный тезка, - да ведь раненый парень растет! Распухает! Вздувается, будто мочевой пузырь! Господи, Господи, каким же мгновенным ядом смазали эту страшную стрелу? Кожа молодого монгола сначала побагровела, потом сделалась синей, как баклажан.

И все растягивалась и растягивалась. Всадник раздувался подобно блестящей иглобрюхой рыбе. А потом - хлоп! Вспухшая, сплошь покрытая кровоподтеками плоть взорвалась, будто фейерверк на каком-то зловещем салюте, - и во все стороны полетели клочья мяса молодого монгола.

Со взрывом разлетелась в клочья и иллюзия об иллюзии - косматые монгольские пони в диком ужасе заржали и разом встали на дыбы. А потом, словно подхваченные незримыми вихрями, понесли своих всадников кто куда. И вот - Марко остался один. Один - в этой загадочной, продуваемой всеми ветрами пустоши.

3

Мын: Недоразвитость.

Весенние потоки под недвижной горой.

К младому глупцу приходит удача.

Марко дал волю своему взбесившемуся коню. Позволил нести себя куда вздумается. И не обращал внимания ни на спутников, ни на направление стремительного бега. В голове сидели только черные стрелы - если, конечно, то были стрелы. Некогда Моисей и маги Египта превращали жезлы в змей, а змей в жезлы. Но как могли птицы - даже столь необычные - превратиться в твердые, как палки, стрелы? К тому же обычные стрелы не кровоточат. И все-таки особенно потрясало Марко вовсе не само чудо невиданного колдовства. И не страх затеряться в этих безлюдных просторах, оторваться от товарищей и родни. И даже не то и дело звучавшие рефреном вопросы: "Кто это сделал? Зачем?"