Раду Нор - Музыка сфер Страница 3

Все внимание детей было теперь целиком поглощено целлофановой оберткой, которая оказывала упорное сопротивление пальчикам с коротко обрезанными ногтями.

Вбежала Лиза, словно предчувствуя, что установленные в доме порядки нарушены. Она пожурила Албу:

— Можно ли давать им сладости натощак? Они даже не почистили зубы.

Несмотря на слезы и возражения, шоколад был конфискован, и детей потащили в ванную комнату.

Появился Фиру, свежевыбритый и пахнущий лавандой.

— Доброе утро, Албуле.

— Доброе утро.

— Знаешь, — сказал ученый после небольшой паузы, — я читаю на твоем лице то же нетерпение, что и у Петре и Марты, когда они спросили о шоколаде. Мне пришла в голову одна мысль…

— Браво! Говори…

— Как ты считаешь, мы найдем в Кымпулунге люминесцентную краску?

— Люминесцентную краску? Вероятно! Объясни мне все же, что ты задумал?

— Пошлем Титела в город купить пару бидонов краски. А до его возвращения позанимаемся физкультурой.

— Может быть, ты перестанешь играть со мной в прятки?

— Мы пойдем в сад и очистим участок земли в несколько десятков квадратных метров. Затем нарисуем люминесцентной краской большой круг.

— Уже не собираешься ли ты оборудовать… посадочную площадку?.

— Именно так, Фируле, именно об этом я и думаю! — с явной иронией ответил Албу.

Часа через полтора Тител принес краску, и в соответствии с указаниями психолога к обеду работа была закончена. Время после полудня тянулось мучительно долго. Все беспрестанно смотрели на часы, обменивались мнениями, соглашались друг с другом и возражали, но без раздражения; из организатора же всей затеи нельзя было вытянуть ни слова. Ко вкусным кушаньям, приготовленным Лизой, они почти не прикоснулись, и хозяйка почувствовала еще большую антипатию ко всему загадочному и плавающему в воздухе.

Около полуночи напряженность достигла предела. Они отправились в сад и расположились возле светящегося круга.

— Вы считаете, оно прилетит? — в десятый раз спросил Тител, хотя заранее знал, что ответа не последует. Фиру, разгорячившись, расстегнул пальто и засунул в карман шарф, которым его укутала Лиза.

— Осталось пять минут! — промолвил учитель, пощипывая нижнюю губу — по мнению его учеников, этот жест предвещал грозу.

— Только бы прилетело! — вздохнул Тител. — Если опять появится вчерашний самолет…

Где-то поблизости затрещали ветки.

— Что это такое? — подскочил Фиру.

Надломился сук, и тяжелое тело шлепнулось на землю.

— Ох-ох-ох, нога! — охал кто-то. — Я сломал ногу!

— Стэнкуцэ! — хлопнул себя по ноге Фиру. — Репортер, черт бы его побрал! Зачем ты залез на дерево, парень? — И он направился было к пострадавшему.

— Внимание, вот оно! — объявил Албу.

На светло-сером небе, усеянном побледневшими от лунного света звездами, показалось голубоватое сияние-облако. Несколько мгновений спустя оно достигло люминесцентного круга, остановилось и замерло, словно паук, висящий на шелковой паутинке.

Торжественную, величественную тишину нарушили возгласы журналиста:

— Я вижу его! Вижу! Где мой аппарат? Помогите мне найти мой аппарат, умоляю! Господи, какое невезенье!

— Десять секунд, — определил Албу, глядя на часы. — Сейчас оно отчалит! Внимание!

Туманный ком неожиданно устремился вверх, как и накануне, повернул к востоку и пропал.

Стэнкуцэ продолжал сокрушаться и разыскивать свой киноаппарат, взятый взаймы у коллеги-оператора. Но Фиру по-прежнему злился на него и испытывал горячее желание схватить его за горло.

— В последний раз говорю: если я еще раз поймаю вас здесь… А теперь обопритесь на меня. Тител, поддержи с другой стороны… вот так. Пойдемте в дом и посмотрим, что у него с ногой.

У репортера было небольшое растяжение связок. После того как ногу забинтовали, он, прихрамывая, отправился восвояси.

Мужчины, измученные и усталые, обменивались за столом впечатлениями.

— Ну, теперь ты можешь сказать нам, какое значение имел светящийся круг? — спросил Фиру психолога. — Таким путем ты хотел известить их о наших мирных намерениях?

— Я и не думал об этом! Круг сыграл просто-напросто роль посадочного знака для фосфоресцирующего облака, если оно обладает разумом.

— И ты хотел дать им понять, что это — место для связи! с гордостью дополнил Тител.

Его отец неодобрительно покачал головой, возражая скорее против категоричности тона, нежели против существа дела.

— Значит, все еще впереди! — произнес учитель.

— Фируле, как ты полагаешь, что могло бы послужить символом наших миролюбивых намерений, символом, понятным любому разумному существу? — спросил психолог.

— Белый флаг! — воскликнул Тител.

— Нет, белый цвет, как символ мира, даже на нашей планете воспринимают по-разному. У некоторых народов белое означает траур.

— Может быть, голубь или оливковая ветвь?

— Это тоже чисто земные символы!

— Что бы такое… — начал учитель, но внезапно остановился. — Да, да, нашел. Ребенок! Продолжим ход твоей мысли, Албуле… Если, находясь над неизвестным небесным телом, точнее, над одной его точкой, там, где находился посадочный знак, я бы увидел играющего ребенка, что бы я сказал себе? Что существа, населяющие эту планету, подвергли ребенка опасности? Нет, они доверяют мне! Значит, и я в свою очередь могу доверять им.

От громогласного баса Албу задрожали стены.

— Правильно! Вот оно, решение! Однако постой, какой же отец пойдет на такой риск? Какой родитель согласился бы…

— Трудно, очень трудно! Тут нужно много мужества. — Он замолчал, а затем продолжал. — Если бы Лиза согласилась…

— Фируле!

— …я взял бы Петре или Марту.

— Джордже… это невозможно!

— Почему? Не следует переоценивать опасность. Летающие предметы, замеченные до сих пор, еще никому не причиняли вреда, разве что когда они сами подвергались нападению. Конечно, без согласия Лизы… Пойду поговорю с ней.

Лиза, которая стояла на лестнице и давно прислушивалась к разговору, спустилась вниз.

— Не нужно, Джордже, я все слышала!

— И… что же ты думаешь?

— Мы не имеем права оказывать предпочтение ни одному из детей. Так что… представим нашим «гостям» обоих. Может, таким образом мы избавимся от смятения, от бессонных ночей и от всей этой истории с фосфоресцирующим облаком.

Следующая ночь была морозной. Тонкий беловатый пар плыл над садом с поблекшими осенними цветами. Лиза рдела детей потеплее и повела на место «эксперимента» вместе с мужем и гостями.

Петре, сонный из-за позднего часа, повторял: