Генри Пайпер - Раб остается рабом Страница 3

— Хорошо, спасибо, лейтенант Кармас. Держитесь поблизости, я пошлю команду специалистов взглянуть на то, что там осталось. А пока выберите кого-нибудь, кто кажется сильно встревоженным, и поинтересуйтесь, на кой Ниффльхейм здесь эта станция.

— Думаю, могу ответить вам уже сейчас, коммодор, — обратился князь Треваньон к Шатреку, когда тот выключил экран. — Мы столкнулись с закостенелым авторитаризмом. Вполне подходящий режим при олигархии. Предполагаю, что на своих заседаниях они говорят об объединении господствующих классов, все имеют равные голоса, но никто не возьмет на себя ответственность что-либо предпринять. Главная задача правительства убедить корпус бюрократов поддержать его. Поднажать на колеблющихся, припугнуть критикой и прозябанием на жалкую пенсию. Я уже видел такие формы правления. — Он назвал несколько. — И еще. Однажды такое правительство палками загнали в Империю. Позже с ним было много хлопот.

— Судя по этим станциям, они вряд ли в состоянии сообразить, как устроить заварушку или хотя бы начать ее. Полагаю, — продолжал Шатрек, здесь вас ждет легкое и приятное проконсульство, граф Эрскилл.

Тот хотел сказать, что не сомневается в словах Шатрека, но желал бы не легкого проконсульства, а возможности оказать людям своевременную помощь, но жужжание видеофона спасло графа.

Это был полковник Пьер Рэвни, командир десантных войск флота. Как и все, кто брал Зеггенсбург, он был в военной форме и при оружии. Стальное забрало шлема было поднято. Он выглядел моложе Шатрека, старше Эрскилла и щеголял роскошными усами и заостренной бородкой. Темные глаза на утонченном лице в обрамлении всей этой растительности придавали его внешности нечто мефистофельское. Он усмехнулся:

— Можно считать задание выполненным. Здесь находится делегация, которая хотела бы обратиться к господам Повелителям на кораблях от имени господ Повелителей из Совета. Их двое и дюжина портфеленосцев и протоколистов. Я не слишком силен в lingua terra, исключая самую простейшую форму, которая от него достаточно далека, но понял — это чиновники, представляющие господ Повелителей.

— Мы хотим с ними разговаривать? — спросил Шатрек.

— Мы желаем иметь дело только с фактической, официальной властью, руководителями правительства — Советом Повелителей, — неожиданно протокольно возразил граф Эрскилл. — Мы не можем вести переговоры с подчиненными.

— А кто говорит о переговорах? Здесь не о чем договариваться. Адитья отныне часть Империи. Если существующий режим их устраивает, его можно оставить. Если нет — свергнем его и поменяем правительство. Мы примем эту делегацию, проинформируем обо всем и отправим назад к господам Повелителям. — Треваньон повернулся к коммодору: — Я могу поговорить с полковником Рэвни?

Шатрек кивнул. Треваньон поинтересовался, где сейчас находятся господа Повелители.

— Здесь, в Цитадели, где располагается зал заседаний. Собралась тысяча людей, все кричат друг на друга, обвиняют. Шум, как во время кормежки в имперском зоопарке. Мне кажется, им всем хочется сдаться, но никто не решается предложить это первым. Я только что поставил охрану и установил ограничения на вход и выход.

— Хорошо придумано, полковник. Я полагаю, Цитадель забита бюрократами и люмпенами?

— Их буквально тысячи. Здание трещит по швам. Лэнзи Дежбренд, командир Дуврин и другие пытаются добиться вразумительного ответа хоть от кого-нибудь.

— Да, насчет делегации. Как вы собираетесь их сюда переправить?

— На челноке до «Изабели» — там много места.

Треваньон посмотрел на часы:

— Не сильно торопитесь. Мы не хотим их видеть до вечера. Задержите их на «Изабели». Покормите, развлеките образовательными фильмами. Чем-нибудь, что убедит их в том, что Империя — это немножко больше, чем один линейный корабль, два крейсера и четыре истребителя.

Граф Эрскилл был раздосадован. Он хотел видеть делегацию сразу и договориться о встрече с их верхушкой. Кроме того, граф был фанатиком. Треваньон этого не одобрял. Фанатизм государственных деятелей, возможно, принес Галактике вреда больше, чем что-либо еще.

Имперский линейный корабль, диаметром в милю, был значительно больше любого боевого судна, что имело и политический смысл. Пышный салон с внешней стороны, где кривизна пола ощущалась меньше всего, был столь же великолепен, как некоторые залы в императорском дворце Асгарда на Одине. Полы устланы роскошными коврами, а зеркала на стенах чередовались с художественными полотнами. Передвижная мебель менялась в зависимости от случая. Сейчас она была представлена пустым столом, тремя стульями и тремя роботами-секретарями. Их черные прямоугольные футляры блестели так же ярко, как герб Империи — солнце и шестеренка. В противоположном конце салона, по обеим сторонам двери, стояли в карауле астронавты в форме и при оружии.

В принципе присоединение планеты к Империи было делом несложным. Но как часто простота обманчива! Треваньон подозревал, что сегодняшняя ситуация не исключение.

Самое простое — объявить правительству планеты, что отныне она является субъектом верховной власти его величества императора Галактики. Подобную информацию всегда передает правительственный секретарь, который подчиняется непосредственно премьер-министру и на иерархической лестнице стоит лишь на ступеньку ниже императора. На сегодняшний день эту должность занимает Юрген, князь Треваньон. Для убедительности сие приятное известие сначала прозвучало в сопровождении имперского космического флота. Его представлял коммодор Вэнн Шатрек с эскадрой из семи боевых кораблей и двумя тысячами десантников.

Когда аборигены в достаточной степени осознавали ситуацию — после неизбежного кровопролития, хотя по этому поводу всегда велись споры, назначался имперский проконсул. В данном случае — Обрей, граф Эрскилл. Эта должность не подразумевала управления планетой. Имперская конституция регулировала этот пункт. Каждое правительство имело право самостоятельно решать свои внутрипланетные дела. Проконсул в узких и совершенно негибких рамках просто направлял деятельность правительства.

Несчастный граф Эрскилл, похоже, ничего не понимал. Ему казалось, что он светоч имперской цивилизации или что-то вроде того, столь же живописное и метафоричное. Он считал, будто назначение Империи — преображать отсталые планеты, вроде Адитьи, в подобие Одина, Мардука, Осириса или Бальдра, а лучше всего — его родины Атона.

Это было первое назначение Обрея проконсулом, которое граф получил благодаря влиянию семьи, и это оказалось ошибкой. Впрочем, в такой большой и сложной структуре, как Империя, ошибки неизбежны. Целые институции существовали за счет того или иного влияния, семейное — ничем не хуже других. Случилось так, что крайне консервативный герцог Джарви, представитель Эрскиллов Атонских, происходящих от старого Эррола, был встревожен радикализмом молодого Обрея. И как только тот закончил университет на Нефертити, уговорил Премьер-министра отослать родича подальше от Атона. В это время как раз готовилась аннексия Адитьи, и Обрея Эрскилла назначили проконсулом.