Алексей Янкин - Наследник славы. Часть 1 (СИ) Страница 3

Шуке давно уже ни о чем не мечтал. Его жизненный опыт говорил - пустое это занятие. Мечтать можно о чем-то таком, что имеет возможность сбыться. Хотя бы теоретически. Мечты же Шуке никакого отношения к реальности не имели. Разум твердил о беспочвенности надежд когда либо вырваться отсюда, не говоря уж о шансах вернуться на родной Зар-Тенарр. Смотритель готов был даже тотчас переселиться на негостеприимный Утрим, самую дальнюю, четвертую, планету родной системы. Даже она, с её дикими шараханьями по орбите и невероятными температурными скачками и ужасной тектонической активностью казалась милым сердцу домом по сравнению с этим спокойным, но невероятно далеким, унылым миром. Здесь даже пустота космоса над головой казалась другой - замедленной, растянутой, сонной. За исключением центральной звезды системы ни одной более-менее близкой звезды. Все в невероятной дали - едва различимые глазом раскиданные по небосводу тысячи блестящих пятнышек. Местные обитатели, думал Шуке, даже не догадываются, что каждое это крошечное пятнышко на самом деле не меньше их ярко-желтой звезды.

С недавних пор Шуке, когда надоедало сидеть и размышлять, спускался со своей горы и путешествовал по городу. Делал он это ночами. Дневное светило, слишком яркое и жаркое для него, представляло реальную опасность для нежной кожи и глаз. Кроме того, как убедился Шуке, обитатели этого огромного муравейника очень плохо видят ночью своими маленькими глазками-щелками. Ему это оказалось на руку. Зачем лишний раз попадаться местным существам на глаза. Кто знает, что у них в их странных головах. Днем же, если тот заставал его в пути, он отсыпался в каком-либо темном укромном уголке, обычно в подвале или на чердаке строеньица, которые во множестве понатыкали местные двуногие.

Строения были самых разнообразных размеров и форм, но внутри всегда разбивались на подобие сот, в которых и обитали существа. Днем они во множестве роились на покрытых чем-то твердым пространствах между жилищ, бесцельно и хаотично бегая в разные стороны. Время от времени некоторые из них вдруг останавливались по двое и по трое, а иногда и целыми группами, и принимались жужжать, размахивая руками и строя гримасы. Их безобразные голые лица с еще более безобразными длинными клочками разноцветной шерсти на макушке головы в это время становились особенно отталкивающими. Они забегали в очередное строение, что бы тут же выскочить из него. Впрочем, возможно выскакивали и не те, что только что вбегали. Трудно уследить за этими энергичными существами. Одно время Шуке пришлось по душе пугать ночами местных жителей стонами и завываниями. Двуногие забавно замирали, а затем начинали испуганно оглядываться и жаться друг к дружке. Некоторые даже протяжно вопили, что особенно льстило шутнику. Небольшие четвероногие твари, жившие во множестве тут же и, судя по всему, бывшие местными паразитами, вели себя иначе. Одни из них принимались издавать хриплые отрывистые звуки и норовили ухватить Шуке своими мелкими зубами за ногу. Другие, еще более мелкие - шипели и выгибали дугой спины. Стоило цыкнуть на них, как вся их храбрость мигом испарялась и они улепетывали, смешно подкидывая заднюю свою часть. Это было крайне весело. Однако все это быстро надоело.

За двести лет таких развлечений Смотрителя станции в городе сложилась целая система легенд о таинственном мохнатом чудовище, нападавшем во мраке ночи и утаскивающем к себе в берлогу детей и женщин. Шуке об этих легендах не подозревал. Конечно же ни то, что женщины или ребенка, вообще ни одного живого существа на этой планете он не трогал. Он и питался то исключительно синтезированной пищей. Шуке вообще сомневался в наличии высокоразвитого интеллекта у какого то из местных существ. Конечно, двуногие строили довольно сложные поселения-муравейники и были способнее многих других видов, но сам образ их жизни не давал надежды на какой-то осмысленный контакт с ними.

Шуке никогда не вёл планомерных наблюдений за состоянием планеты и её обитателями. Перед ним и не ставилось подобной задачи. Если бы кто из местных был разумен, рассуждал смотритель, их разум непременно проявил бы себя в чём-то. Они ему не мешали, и он не лез к ним. Но, как мы уже сказали, с некоторых пор Шуке начал со всё возрастающим интересом наблюдать за двуногими, свившими свои гнезда под его горой. Этот вид вдруг стал активно прогрессировать. Еще недавно они жили в небольших, перевернутых кверху дном плетенных из ветвей гнёздах. И вот уже строят свои жилища из камня. Жилища в несколько ярусов, со смотровыми отверстиями, затянутыми чем-то прозрачным. Сначала они были в два-три яруса, а затем все больше и больше. Поневоле Шуке увлекся. Ему даже показалось, что они в последние годы запускают в небо нечто вроде летающих аппаратов, громко ревущих, чадящих и оставляющих за собой явно различимый горячий след. Нет, это не местные летающие созданьица - тех Шуке хорошо изучил. Что-то искусственное. Уровня интеллекта двуногих не хватало даже для освоения сильного магнитного поля их же собственной планеты.

Глава 2. Нежданный гость.

Сегодня, как обычно, отправив обязательный ежедневный отчет, Шуке сидел, задрав ноги на стол и потягивал любимый, слегка туманящий мысли, сок туке. Собственно самое сложное было не составить отчет, ибо его содержание уже многие десятилетия не менялось (приходилось менять лишь дату) а высчитать когда на Зар-Тенарре истекают очередные сутки, имевшие разную продолжительность. Если уж говорить совсем честно, то попросту не забыть об этом самом отчете. Вечер на Зар-Тенарре случался от одиннадцати до пятнадцати раз за один местный год и не удивительно, что можно было проворонить время. Ежегодно, хоть раз, Шуке умудрялся пропустить срок. И всякий раз смотритель получал от Закера втык с обещанием загнать его в самую распроклятую, распоследнюю, размерзейшую дыру. Шуке эти угрозы никогда не воспринимал всерьез, так как его станция и была той самой "распоследней" дырой, дальше которой загонять уже некуда. И вот сегодня, со вполне простительным облегчением и чувством выполненного долга Шуке допивал свой сок, собираясь затем отправиться спать, ибо и по зартенаррски, и по местному, наступило как раз самое подходящее для этого время. "Может еще плеснуть?" - лениво думал он. Но вставать с кресла не хотелось. Он находился в самой что ни наесть наиудобнейшей позе, когда каждая частичка тела приняла то, только ей необходимое положение, которое терять была не склонна. И что бы обратно собрать тело воедино следовало сначала собрать в кулак всю свою волю. А этого так не хотелось. Может так и задремать? Здесь. Нет. Скатишься до дикого состояния раз - не заметишь, как деградируешь до уровня местных двуногих. Надо вставать. Вот сейчас. Еще минуту. От одной лишней минуты отдыха в скотину не превратишься.