Ли Хардинг - Эхо Страница 3

Проклиная Эрика, я вызвал Базу.

— Тупой идиот! — разразился бранью Томпсон, услышав мои слова. — Кто позволил это сделать?

— Что он хочет этим доказать?

— Не вздумайте и пытаться идти за ним. Я приказываю. Буду у вас утром.

Он отключился, а мы так и остались стоять, вперившись глазами в безмолвное радио.

Я старался представить себе, какие испытываешь ощущения, находясь там. Бродить в огромном белом облаке и не быть уверенным, существует ли оно или это лишь продукт вашего собственного подсознания.

Острым желанием Эрика было раскопать что-то доселе неизвестное человеку за все его недолгое существование на этом жалком глиняном шарике. Нечто чуждое, что откроет глаза человечеству на грядущие века.

Впервые я встретил Эрика несколько лет назад на Лунной Базе, когда руководил составлением карт нашего спутника для геологических изысканий. Мы близко подружились, несмотря на пропасть лет. И я всегда с удовольствием говорил себе, что такая дружба бывает в том случае, когда очень хорошо понятен образ мышления друг друга.

Луна оказалась для Эрика бесплодным, мертвым миром. Ему не удалось ничего открыть там. Поэтому его внимание было полностью обращено к новой стадии изучения космоса.

Мере был также трупом, однако иного рода. Здесь он хотел открыть глазам человека остатки цивилизации, умершей за миллионы лет до того, как люди лишь начали мечтать о полете в космос. И на этот раз иллюзорная неизвестность оставила горький привкус у Эрика. Он был близко… но с опозданием на миллионы лет.

А теперь вот облако.

Фигура Эрика появилась внезапно. Он медленно двигался к нам. Чувство облегчения словно волной захлестнуло меня. Однако что же не давало мне успокоиться?.. Маркер. После полудня Эрик воткнул в землю треногу — она исчезла.

Беспокойство не покинуло меня, даже когда Эрик наконец преодолел шлюз.

— У вас очень бодрый вид! — заметил он, медленно высвобождаясь из костюма. — Что случилось? Вы ожидали призрака?

— Ты что-нибудь увидел? — и голос Макгиверна прозвучал неестественно высоко.

— Ничего. Никакого черта, — он передернул плечами, сбрасывая костюм, и сел перед управлением.

— Все как и было. Только повсюду ночь, а там день.

— Оно все же не такое, как было, — заметил я. — Какое-то мерцание.

Эрик искоса посмотрел на меня.

— Ты прав. Оно словно готовится к чему-то.

— А где тренога?

— Тренога? Да?! Проглочена разрастающимся облаком.

Утром с Базы прибыл Томпсон. Командир терпеливо выслушал рассказ о таинственном мерцании и немедленно послал два «джипа» на поиски Эриковой треноги. Ее нашли внутри облака в семистах ярдах. Последовал приказ отойти на две мили.

Эндрюс снял новые пробы и установил, что плотность атмосферы повысилась на 100 процентов и воздух внутри облака был на 22 процента плотнее нормы на Марсе. Им почти можно было дышать.

На минуту Томпсон отвлек наше внимание.

— Между прочим, Эрик, — сказал он, спокойно отхлебывая кофе, — советую быстро слетать на Базу. Ваши ребята волнуются, нашли что-то на стене. Это не займет много времени, я прикажу доставить вас обратно. Я понимаю…

— Благодарю вас, сэр. — И Эрик выполз из шлюза и направился к «джипу».

Тем временем облако начало менять цвет. Слепящие глаза краски исчезли, появились грязно-серые клочья, которые едва двигались. Облако разрослось еще на хорошие полмили, и Томпсон приказал нам отойти еще на две мили. Идея о расщелине, казалось, отпала. Других теорий не возникало. Подобно дикарям, мы просто пребывали в ожидании.

К полудню Эрик вернулся с Базы и привез для нас фотоснимки. Однако эти новости казались незначительными в сравнении с напряжением, вызванным поведением облака. И все же мы поняли, что парни там, на Базе, были вознаграждены за свое почти иссякшее терпение — обнаружили тонкий фриз на стене, когда копали землю на глубине двадцати футов.

Невелика важность — именно те несколько куриных царапин, по выражению Эрика. Однако они являлись первой непрерывной системой иероглифов, первой моделью письменности марсианского народа, плод шестимесячного изнурительного труда, когда люди в скафандрах, согнувшись буквально пополам, делали сколы с выветренной, покрытой песчаной коркой стены.

К четырем часам Эндрюс снова взял пробы атмосферы. Плотность возросла еще на 38 процентов.

Человек внутри облака не нуждался в кислородном баллоне.

Там было и тепло. Термометр показывал 48 градусов по Фаренгейту. Мы привыкли к 20 градусам ниже нуля, и для нас это было действительно тепло.

К вечеру мы, усевшись в корабле, попивали кофе. Крик Макгиверна заставил нас прервать отдых. В облаке нарастало движение. Он схватил камеру, а мы снова вперились глазами в эту штуку.

Светящаяся грязно-серая стена точно двигалась изнутри. Движение нарастало, и казалось, облако выворачивало себя наизнанку, вздымая фантастические волны в несбиваемом ритме. Ясные очертания краев и точность формы исчезли, подобно рассеивающемуся туману. По краям начал носиться смертельный вихрь. Волны скручивало, и они бились точно в предсмертных судорогах. Мы ощутили внутренний холод.

— Ад, — произнес я и попятился.

По приказу Томпсона бригада отошла еще на три мили за линию дюн, которая служила нам местом обозрения. Однако Эрик попросил у командира разрешения остаться в корабле и наблюдать облако, если оно докатится до настоящих позиций.

— Единственная возможность что-то понять, сэр.

— Никогда не думал, что вы такой одержимый, Кэмп, — проворчал Томпсон с плохо скрываемым восхищением. — Эта штука, вероятно, может сжечь, сдуть нас с лица планеты.

— Однако, сэр, никакую проблему не решить, если от нее бежать, — тихо сказал Эрик.

Макгиверн тоже просил разрешения остаться с Эриком.

Ночью облако поглотило корабль, и утром пустыня выглядела так, точно его там и не было.

Казалось, оно больше не разрасталось, а спокойно лежало на дне Равнины. Однако даже воздух словно зарядили ожиданием.

Ожидание достигло своей кульминации. Облако бездействовало, и наше нервное напряжение не находило выхода. Добавлением ко всему была нарушенная радиосвязь с Эриком и Макгиверном. Облако словно обладало незаурядным талантом по части радиоатмосферных помех, и наши попытки связаться с кораблем оказались безрезультатными.

После ленча там появилось страшное мерцание. Покуда мы обсуждали новое явление, один из парней закричал, что он рассмотрел что-то внутри чудища. Поначалу мы восприняли это как галлюцинации, затем увидели то же самое. Постепенно едва заметные очертания мамонтообразной горной цепи стали видны сквозь рассеивающиеся пары облака.